Теперь оставалось ждать, и он ждал, оставаясь внутри кокона виртуальности и наблюдая за работой запального блока.

Вот электроны во входном контуре радиоприемника забегали, на микросхеме сформировался управляющий сигнал и запальное устройство выдало импульс на взрыв …

Свиридов мысленно убрал поток нейтронов и вывел его в пространство, предотвращая спонтанное деление, и взрыва не произошло.

«И это все?!» – подумал Свиридов и переместился в помещение управления.

Там царила растерянность и суматоха – операторы снова и снова безуспешно подавали сигнал на взрыв.

Свиридов вынул из сумки две гранаты (американского производства) и выдернул кольца.

Выбрав места наибольшего поражения он бросил гранаты и подождал двойного взрыва, разметавшего людей и оборудование.

Убедившись, что никого в живых не осталось, Свиридов перенесся в свой кабинет и сбросил виртуальность.

– Мари, ко мне Потаповича, Скворцова, Баранова и Лопаткина. Срочно.

Потаповичу он передал принесенные схемы, а для остальных стал переводить с листа описание заряда.

Ученые дружно открыли рты, затем выдохнули традиционное российское трехсложное присловье не для дам, и стали записывать в своих блокнотах…

#Докладываю – эксперимент прошел успешно!

# Мы наблюдали за тобой. Ты молодец! Успеха тебе.

#А образец ядерного вещества ты взял на анализ?

Свиридову пришлось вернуться в бункер, забрать оттуда цилиндр.

Для анализа этот материал был передан в Курчатовский институт.

Полученный отчет для Свиридова неожиданностью не был, а обо всем произошедшим им был написан подробный отчет.

Коллеги удивленно покачали головами.

И в который раз ужаснулись безграничными возможностями Свиридова …

ЗАРОДЫШИ РАСТУТ БЫСТРО

Еженедельный доклад Белосевича становился напряженным – женщины в сознание не приходили, хотя жизненные показатели были близки к норме.

А вот плоды у этих женщин развивались даже быстрее, чем положено.

Просмотр на УЗИ показывал, что у женщин должны родиться как мальчики, так и девочки, и показатели жизнедеятельности плодов сомнений не вызывали.

А у Свиридова все происходящее вызывало большое сомнение в правильности происходящего – тем более, что Тоня пока еще ничего не знала.

Иванищева настояла на более подробном анализе состояния плодов у женщин вплоть до развернутого анализа крови. И этот анализ показал то, чего первичные анализы не показывали – наличие в крови матерей сильных мутагенных ядов неизвестного происхождения.

Изучение материалов, привезенных Свиридовым с уничтоженного объекта, дало кое-какую информацию, но там, на объекте, вырабатывали целую гамму биологических ядов, и почти все они обладали сильнейшими мутагенными свойствами.

Из-за этого Умаров и Иванищева высказывали сомнение в рождении полноценных детей, и Белосевич их в этом поддерживал. Зародыши развивались и врачи предполагали преждевременные роды.

И при этом за жизнь родившихся не отвечали.

И дети рождались мертвыми, и после родов умирали женщины.

Запустить сердца матерей и детей не удалось, о чем сразу сообщили Свиридову.

#Вызываю на связь, вызываю на связь …

#Слушаем тебя.

#Женщины и дети умерли. Вы этого не предвидели?

#Мы не имели достаточных данных о ядах, производимых в этой лаборатории.

#И что теперь?

#Попробуй провести полный химический и биохимический анализ материалов …

Развернутый анализ ДНК показал серьезные повреждения генной структуры, что и вызвало смерть женщин и новорожденных …

GPS

– Анатолий Иванович, телефонограмма из Зеленограда. Приглашают в удобное для вас время.

– Благодарю, Мари.

К разработчикам Свиридов пригласил с собой Скворцова и Потаповича.

На этот раз Игорь Степанович Шнурп встретил гостей доброжелательно и заинтересованно. По крайней мере никаких отговорок не было, а все проблемы обсуждались откровенно и подробно.

У сотрудников Шнурпа было множество вопросов по конструкции и электронным схемам платформы «Страйкер». И то, как на их вопросы отвечал Свиридов у всех вызывало ощущение, что он не только хорошо знает «Страйкер», но и непосредственно принимал участие в разработке конструкции и схем этого объекта.

Но зато сам Свиридов задавал много вопросов по работе системы GPS и использовании этой системы в военных целях. И вопросы Свиридова были детализированы до такой степени, что иногда ставили разработчиков в тупик. Оказалось, что многие подробности по использованию этой системы были недостаточно хорошо известны разработчикам аналогичных отечественных систем.

– Зачем ты взял меня с собой? – спросил Скворцов, когда они ехали обратно.

– Я знаю, что ты не силен в электронике и в стратегиях информационных игр, но быть в курсе некоторых современных разработок тебе полезно.

– Ты бы хоть предупредил меня, о чем пойдет речь. А то я долго представлял из себя полного идиота, пока не сориентировался. – задумчиво сказал Потапович.

– Но зато потом ты запросто вгонял этих мальчишек в ступор!

– А откуда у них схемы блоков американских систем? Ведь это подлинные схемы.

– Они тебе нужны?

– Нет, просто любопытно. Я бы с большим удовольствием полюбовался схемами использования системы GPS и связи ее с боевыми машинами. Почему-то мне кажется, что тебя эти схемы тоже интересуют, а в особенности слабые места этих схем и возможность их вывода из строя …

СТРАЙКЕР

В следующий приезд к разработчикам Свиридов попросил детально разобрать все электронные схемы платформы «Страйкера» и постараться найти в них слабые места.

Разбор схем блоков занял почти целый день, но зато уезжая из Зеленограда Свиридов достаточно четко представлял себе всю электронную начинку американского изделия и кое-что из системы космической связи и наведения изделия с командного пункта.

Прощаясь, Шнурп сказал Свиридову, что по их сведениям предстоит скорое испытание изделия на полигоне в условиях, приближенных к боевым.

– Что же, это будет интересно! Если там будет производиться видеосъемка, то я вам обещаю этот материал!

И примерно через месяц знакомый уже Шнурпу капитан привез от Свиридова пакет, в котором находились два видеодиска. Это был материал об испытании «Страйкера» на полигоне.

Шнурп собрал свою группу для просмотра.

Видеооператор для начала подробно снял представительную группу военных и штатских, собравшихся для наблюдения за испытаниями. На полигоне кроме стационарных целей было еще несколько танков с дистанционным управлением – на расходы не скупились.

Предполагались и воздушные цели.

В кабину «Страйкера» забрался бравый сержант и машина ушла на полигон.

Дальнейшее наблюдение собравшиеся вели по телеэкранам.

«Страйкер» выкатил на полигон и с хода стал уничтожать огневые точки условного противника, причем многие цели находились за пределами прямой видимости и оператор пользовался наведением со спутника. Огневые точки не оставались инертными и тоже открыли огонь, но «Страйкер» ловко уходил из-под обстрела, сбивал направленные на него ракеты и ставил активные помехи системам наведения противника.

Довольно быстро «Страйкер» разделался с танками – он засекал их либо по радару, либо по выстрелу с закрытой позиции, и посылал туда ракету. На четыре танка он израсходовал шесть ракет. После этого – или, точнее, одновременно с этим – он расправился с воздушными целями – с самолетами и запущенными с них ракетами.

А затем «Страйкер» повернул назад и на большой скорости направился к наблюдавшим за его действиями военных. Вот уже машина появилась в поле визуального контакта.

Сидящий сзади группы наблюдателей у рации военный безуспешно пытался связаться с сержантом, управляющим машиной, но «Страйкер» на полной скорости несся вперед.

Через командный пункт с водителем тоже связаться не удавалось.

Руководитель испытаний пытался успокоить собравшихся, но тут началась паника – машина была уже в нескольких сотнях метров и скорости не снижала …

А затем скорострельная пушка «Страйкера» выплюнула длинную серию противопехотных боеприпасов и в буквальном смысле слова смела всех собравшихся наблюдателей со столами, экранами, навесами …

Видимо, съемка велась автономно, и было видно, что машина остановилась в нескольких метрах от остатков наблюдательного пункта.

Экран погас, а Шнурп и его сотрудники ошарашено молчали.

На втором диске все произошедшее было снято изнутри кабины «Страйкера», и было видно, что в некоторый момент времени связь электроники машины с командным пунктом прервалась, а затем машина пошла на штурм наблюдательного пункта. Прицеливание, выбор боеприпасов и команда на поражение цели – все было прекрасно видно по панелям приборов кабины. А потом, когда машина остановилась, экраны один за другим погасли.

– Вот это да! Так что же там случилось?

– Думаю, нам следует снова пригласить Свиридова …

А в разведуправлении АНБ с интересом читали совершенно секретный доклад о происшествии во время испытаний «Старйкера», особенно заключительную часть документа.

«… Установить причину болезненного состояния сержанта Джекобса П. Армстронга не представляется возможным. Содержание алкоголя в крови сержанта в несколько раз превышает уровень смертельной дозы, после проведенной интоксикации Джекобс не помнит ничего, произошедшего с ним за последние двое суток.

Все электронные устройства машины находятся в полном порядке и причина изменения программы и выполнения непредусмотренных действий неизвестна. Полная проверка всех электронных систем платформы подтвердила их нормальное функционирование.

Предлагаем провести расширенную проверку машины с соблюдением повышенных мер безопасности».

А сотрудникам Шнурпа Свиридов пересказал своими словами заключение по результатам расследования ЧП во время полигонных испытаний «Страйкера», сказав, что оператор был пьян в стельку и ничего не помнит. По крайней мере так решили эксперты, проводившие расследование инцидента.

Новые испытания проверенного до последнего винтика «Страйкера» производили в условиях повышенной секретности и высочайшей безопасности. Для пущей важности в машину был заложен аварийный заряд взрывчатки с дистанционным радиоуправлением по независимому каналу.

Испытания производили в полностью дистанционном режиме без оператора, и поначалу все шло по программе – «Страйкер» уничтожал цели, маневрировал и уходил от ракет, успешно стрелял по закрытым и открытым целям …

А потом машина внезапно взорвалась, и, как показал последующий осмотр, подрывной заряд в машине не сработал. Взорвались двигатели платформы, причем сразу оба.

Причину взрыва этих двигателей установить не удалось, сколько не бились над этим эксперты.

Испытания платформы были отложены на месяц, и за этот месяц двигатели для платформы непрерывно испытывали и гоняли на самых немыслимых режимах.

Через месяц во время испытаний на полигоне снова без оператора в полностью автоматическом режиме опытная машина взорвалась во время стрельб – сперва взорвался заряд в стволе орудия, а затем взорвались боеприпасы в кассете.

От опытного экземпляра осталось очень мало, и опять экспертиза не могла понять причин очередной аварии …

Из записей ЖЕНИ КУЛЬЧЕНКОВОЙ 1

ПОЛИКЛИНИКА

Женя переждала приступ тошноты и отпила глоток лимонного напитка, приготовленного с утра ее мужем.

Несмотря на то, что беременность началась с удушающей тошноты Женя и ее муж были безмерно счастливы – они так долго собирались завести детей …

Женя отправлялась в редакцию не каждый день, вернее, не каждое утро. Она любила готовить материалы для газеты дома, листая свою записную книжку и включая диктофон.

Но сегодня она открыла свой дневник.

Это был новый дневник – в отличие от старого записи в этом дневнике начинались с момента их поселения в этом городе, в этой квартире.

Перелистывая страницы Женя остановилась на записи о поликлинике.

Как оказалось название «медсанчасть» привычно не одной Жене, и получив вызов на диспансеризацию она не особенно удивилась.

В поликлинике-медсанчасти ей сразу понравилось – светло, просторно, спокойно.

– Девушка, вы куда? – окликнул ее охранник при входе.

– А вы всех своих знаете? – спросила его Женя, показывая паспорт и вызов из поликлиники.

– Теперь и вас знаю, Евгения Анисимовна. Проходите, пожалуйста.

Регистратура была обычная, с окошками в стеклянной перегородке. Женя протянула направление и девушка за окном выбрала из стопки уже готовую карточку.

– Проверьте правильность ваших данных, – сказала девушка. – А вот вам ваш маршрут на сегодня.

И девушка протянула Жене листочек с перечнем кабинетов, и Женя пошла искать первый в списке номер. Это оказалась аналитическая лаборатория, где она отделалась очень быстро – ей просто дали талончик на анализы на завтра – натощак! – и предупредили, что работают они с восьми часов утра.

Дальше Женя посетила терапевта, гинеколога, хирурга, невропатолога, отоларинголога, окулиста, дерматолога, пульмонолога, кардиолога и даже диетолога.

Освободившись к обеду Женя с удивлением отметила, что самая большая очередь к врачу, в которой ей пришлось подождать, была к окулисту, где сидели пожилые женщины. А чаще всего перед Женей у двери нужного ей кабинета оказывался один единственный пациент.

А наутро с баночкой жидкости для анализа она с раннего утра появилась в поликлинике и сдала кровь на многочисленные исследования, в том числе на ВИЧ, гепатит и прочие нехорошие болезни, а еще ее заставили глотать резиновую кишку и взяли на анализ ее желудочный сок.

И в конце концов Женю отпустили, вручив ей подобие визитной карточки с ее персональным номером и телефоном поликлиники, по которому можно было не только записаться на прием, но и вызвать врача на дом …

МАЛЬЧИКИ

Перевернув несколько страниц Женя нашла свои первые записи, посвященные знакомству с мальчиками (было подчеркнуто с «теми» мальчиками) и их семьями.

Первое, что поразило ее несмотря на предупреждение, были сами беседы с мальчиками.

Она подготовилась к серьезным разговорам на важные темы, но то, что произошло, было просто невероятно. Мальчики оказались обыкновенными озорными мальчишками своего возраста и одновременно всесторонне образованными и культурными взрослыми людьми.

Разговаривать с ними Жене было одновременно и легко и сложно, но самое главное – безумно интересно. Женя встречалась с ними много раз и каждый раз разговоры были интересны и для Жени очень полезны.

В ее записях каждому мальчику и каждой семье был посвящен целый отдельный раздел.

Начинался этот раздел со страниц, посвященных Александру Кузовенину, его брату Роману и их родителям – Екатерине Михайловне Кузовениной и Василию Герасимовичу Разумееву.

Саша, как его привычно все называли, с большим интересом читал серьезные книги по комбинаторике, векторной математике и нетривиальным способам планирования экспериментов в сложных недетерминированных системах.

И при этом по наблюдениям Жени оставался любознательным и довольно озорным подростком. Женя заметила, что у всех мальчиков есть общая черта – их озорство никогда не выходило за рамки веселой игры и никогда не вызывало нареканий старших.

Саша много времени посвящал младшему брату – водил его в детский садик, играл с ним.

Тут тоже была особенность, которую отметила Женя, и которую это очень порадовало – все эти «особенные» мальчики и их младшие братья старались держаться вместе, и каждый из старших очень заботливо относился не только к своим, но и к чужим младшим братьям.

В разговорах с Сашей он неоднократно ставил Женю в тупик, упоминая то неизвестную ей книгу из новинок художественной литературы, то приводя неизвестные ей философские идеи современных ученых. Еще интереснее было то, что многие из этих сведений Саша почерпнул из иностранной литературы – у него на книжных полках было много книг на иностранных языках.

– Ты свободно читаешь все эти книги?

– Нет, тетя Женя, что ты! Я легко читаю английскую и немецкую литературу, а остальные так, через пень колоду.

Саша в разговоре вообще очень часто приводил народные пословицы и поговорки. И еще, как и все эти мальчики, его речь отличалась правильностью – правильное построение фразы, правильный подбор слов, правильный выговор.

Женя поинтересовалась – откуда это?

– А это нас дядя Толя научил. С самого начала научил правильно говорить. Сперва на русском языке, а потом и на английском.

И Женя убедилась в этом, рискнув заговорить с Сашей на английском языке – как бедно зазвучала ее речь и как чисто и правильно говорил Саша!

Женя специально пришла в эту семью – и затем в семьи других мальчиков – вечером, когда все были в сборе. И почувствовала настоящую семью со взаимной любовью детей и родителей, с очень бережным, даже трепетным отношением родителей к старшему сыну.

Это взаимопонимание и взаимная привязанность проявлялась во всем.

Когда Женя позвонила у двери в эту квартиру, то ее встретили так дружелюбно, что она даже не поняла – как это она уже очутилась за столом, перед ней стояла чашка с душистым чаем и ей предлагали что-то вкусное. Как в таких условиях было вытащить диктофон?

И она беседовала с сидящими за столом, с удовольствием пила чай, слушала рассказ Саши о проделках младшего брата, а тот весело подтверждал сказанное и пытался пить чай с ложечки.

Разговоры с родителями Саши наедине ничего нового Жене не дали – чувствовалась и любовь к мальчикам, и тревога за будущее старшего.

На прямой вопрос Жени о том, кем хочет стать Саша, он ответил предварительно помолчав.

– Ты не первая спрашиваешь меня об этом. Мы посоветовались и решили, что мне прямая дорога в инженерно-физический институт, где преподает дядя Саша Баранов. Там и физика, и математика, и новейшие методы исследования – все есть.

Борис Васильев, его брат Макар и их родители Зинаида Петровна Васильева и Дмитрий Макарович Петроченков.

В этой семье сомнений в будущем старшего сына не было.

Способности Бори чувствовать процессы, происходящие внутри человеческого организма, и при этом как бы просматривать недалекое прошлое пациента и предсказывать результаты лечения были настолько очевидны, что ему была прямая дорога в медицинский институт.

Выбирали только – в какой институт, и на какой факультет.

Боря поводил руками и над Женей и рассказал ей о старых травмах, которые она заработала еще в молодые годы, в институте, во время лыжного кросса.

И еще Боря сказал, что скоро ее желание о ребенке сбудется.

– Ваше с Андреем желание сбудется, – уточнил Боря.

Сергей Вознюков и его брат Тимофей, их родители Галина Ивановна Вознюкова и Александр Тимофеевич Хитров встретили Женю прямо у входной двери – они все вместе собирались на прогулку. Тимофей устроился на руках у капитана Хитрова, а Женя с Сережей шли сзади и разговаривали.

– А какие книжки ты больше любишь? – спросила Женя.

– Хорошие детективы. Такие, где интрига прописана грамотно, и не раскрывается до самого конца.

– О Шерлоке Холмсе?

– Шерлок Холмс слишком примитивен. Лучше английские авторы, даже современные. Даже Гаррисон и Питер Джеймс.

– Знаешь, не читала.

– Его еще у нас не издавали, не переводили. Я в оригинале читал.

Сережа показался Жене несколько нервным. И при этом он предугадывал последующие вопросы Жени во время беседы.

– А что ты думаешь насчет своего будущего? Кем ты хочешь стать?

– Психотерапевтом.

– Почему?! – удивилась Женя.

– Психотерапевт должен сочетать знания психолога, психиатра и духовника.

– И где же ты думаешь получить все эти знания?

– В МГУ на факультете психологии и в духовной академии.

– А откуда ты знаешь о духовной академии?

– От отца Исидора. Это священник в деревне.

– Ты считаешь, что вера в бога полезна для человека?

– В духовной академии мне нужно другое – умение общаться с людьми и внушать им положительные эмоции. Мне представляется, что о боге говорить … рановато.

Саша Хитров с Галиной Вознюковой шли впереди, и рука Саши обнимала Галину за талию. А любопытная мордочка Тимофея выглядывала из-за плеча отца …

Олег Дзюбановский с братом Анатолием и родителями Валерией Борисовной Дзюбановской и Анатолием Михайловичем Рыбачковым удивляли своей кажущейся несовместимостью характеров и привычек. И при этом несовпадении Женя видела их прочную сердечную привязанность и взаимную любовь.

Олежка оказался плотным накачанным подростком, с очень озорными глазами. С ним оказалось очень интересно говорить о спорте – о спортсменах, олимпиадах, рекордах.

Знаний Жени просто не хватало, чтобы поддерживать разговор с Олегом.