Дошел до меня слух о Тебе и об исцелениях Твоих, что Ты творишь без лекарств и трав. Ты, рассказывают, возвращаешь слепым зрение, хромым хождение, очищаешь прокаженных, изгоняешь нечистых духов и демонов. Ты излечиваешь страдающих долгими болезнями и воскрешаешь мертвых. Слушал я все это о Тебе и усвоил умом одно из двух – или Ты Бог и, сойдя с неба, творишь такие чудеса, или Ты Сын Божий. Поэтому я и написал Тебе и прошу Тебя – потрудись, приезжай ко мне и болезнь мою исцели.

Слышал я еще, что иудеи ропщут против Тебя и злоумышляют. Город мой маленький, но почтенный, и его нам двоим хватит».

Через день Мар-Ихаба получает ответ, написанный Фомой по просьбе Иисуса.

«Блажен тот, кто верует в меня, не видевши меня, ибо написано обо мне – видящие меня не будут в меня веровать, но не видящие меня уверуют и будут жить. Ты мне пишешь, чтобы я пришел к тебе. Мне надлежит совершить здесь все то, для чего я послан. И когда совершу все это, вознесусь к Тому, Кто послал меня. И когда вознесусь, пришлю одного из моих учеников, который исцелит твои недуги и даст жизнь тебе и всем находящимся с тобою».

Письмо четвертое

Абгару V здравствовать и радоваться.

Мы передали через скорохода Аннания ответ Иисуса-целителя и знаем, что письмо это, ответ, ты получил.

Продолжаем исполнять твое поручение и находимся неотлучно с Иисусом. Но здесь произошли такие события, что пишу тебе, о Царь, в большом смятении. Ибо пришла беда к Иисусу, которую изложить мне трудно. Трудно, потому что за дурную весть посланец наказывается. И еще тяжко, что мы все, и я сам, прониклись любовью к этому человеку. Поэтому и пишу тебе, Царь, с тяжелым сердцем. Но долг обязывает меня кратко изложить суть дела.

Началось все с назначения императором Тиберием Пилата прокуратором Иудеи. Пилат, будучи человеком жестоким и иудеев не любящим, чинил им в свое правление всяческие неприятности. Он привез в Иерусалим статую императора. А так как иудейские обычаи запрещают ставить идолов где бы то ни было, народ пришел к Пилату в ристалище, лег и обещал не уходить, пока не уберут изображение императора. А на угрозы иудеи отвечали, что они дадут убить себя, но не нарушат закон веры.

Пилат приказал убрать статую, но народ уже был взбудоражен. Далее он использовал клад на устройство водопровода. Дело благое, но взят-то был клад, почитаемый в народе. Начались волнения. Пилат приказал усмирить народ.

Описание плохих деяний Пилата можно продолжить, но это, если боги позволят, при возвращении. А сейчас с тяжелым сердцем приступаю к описанию последних дней Иисуса, свидетелями которых были я и мои спутники.

Разреши, Царь, изложить коротко, дабы по приезде продиктовать писцу подробный отчет о конце земной жизни Иисуса. Только здесь, в Палестине, находясь, я начал понимать, что людьми движет зависть. Человек завидует тому, у кого больше. Стада, рабы или наложницы, когорты воинов – все, все вызывает зависть людскую. От этой зависти и погиб Иисус. Всему в нем можно было позавидовать. И внешности – красив, но необычной красотой. И уму – ибо толковал законы иудейские с большим знанием. И храбрости – он смело говорил о грядущем Царствии Божием, что вызывало негодование и зависть у раввинов и первосвященника, погрязших в хитростях талмудических и испугавшихся яркого, красивого, смелого и умного соперника. Да и видели завистники, видели, что тянется к Иисусу простой народ. И говорит он с народом простым, понятным языком. И быт знает, и трудности, и беды, и радости простых людей. Они это оценили. Пастухи, землепашцы, рыбаки, виноделы поверили Иисусу и шли за ним. А это вызывало не только зависть, но и испуг. Простой народ и даже мы, верящие в нашу богиню, говорили Иисусу – поостерегись, тебя не простят.

И не простили. Все припомнили Иисусу. Уже могу сказать, о Царь мой, открыто – пророку, учителю, человеку необычному. Мир такого еще не видел. Знал, что погибнет мученически. Колебался. Мы все это видели, когда скрывались в садах иерусалимских. Я даже нарушил, Государь, верность твоей державе, предложил защитить его. Мы ведь кто – кочевники. В нас боевая кровь с молоком матери влилась.

Но Учитель сказал – нет.

Каждый должен испить чашу свою

Я, и Шамшаграм достопочтенный, и Аннан-скороход и художник были до конца, как ты и повелел, около Иисуса. И докладываем тебе о последних днях целителя, судище бесправном и гибели мученической.

Теперь, когда пишу я тебе, Царь, этот отчет и видел все воочию, понимаю, Господин мой, какое нужно иметь мужество, чтобы пойти на противостояние в крючкотворстве поднаторевшим раввинам и первосвященнику, вынести и от них, и от римлян эту горькую кару.

Вот суть последних дней пророка и целителя, Государь.

Храмовое руководство состояло из саддукеев. Они-то и начали вести споры с Иисусом и не только с ним по вопросу особенно сложному – о воскресении. Ведь вера в воскресение давала народу надежду. Саддукеи же отвергали все – и учение о душе, и о загробной жизни. А рассуждения и проповеди Иисуса близки его ученикам, число которых растет быстро, охватывая, по рассказам странников, и Египет, и Сирию, и даже уже эллинские города. И не сравнить эти проповеди с тоскливыми и однообразными речами раввинов.

Мы были со всеми на суде и многое видели. Но правды ради скажу тебе, Государь, что хоть и двигала первосвященником зависть, злоба, но судили они Иисуса открыто. И вот обвинения: не соблюдал субботы, что свято выполняется иудеями вплоть до мелочных обрядов. Особенно в этом поднаторели фарисеи. В субботу, когда ничего нельзя делать, Иисус исцелял больных, хромых и прочих недужных. А наказание за нарушение субботы одно – смерть. Учитель ведь говорил: «Не человек для субботы, а суббота для человека».

Иисус дал возможность раввинату обвинить его в призывах к разрушению Храма. Конечно, мы понимали, что имел в виду Иисус, когда говорил: «Разрушу храм рукотворный, а через три дня возведу другой». Но простой народ понять этого не мог. И раввины этим воспользовались. Хотя и понимали шаткость своей позиции, но решение приняли хорошо подготовленное. За богохульство и призыв к разрушению Храма – смерть.

Раввины посчитали Иисуса лжепророком, а не мессией. Особенно аргументируя это тем, что Иисус выходец из провинциальной Галилеи. А мессия должен спуститься с небес. И ссылаются, крючкотворцы, на Талмуд. Мол, там написано: «Три вещи появляются неожиданно и незнамо откуда – Мессия, находка и скорпион». Вот и утверждали, что он лжепророк и наказание ему – смерть.

А дальше, Государь, пошло совершенное бесправие. Видя, что бороться с Иисусом методом споров и примеров бессмысленно, решили уничтожить его во что бы то ни стало.

На пасхальной трапезе Он был с нами в Иерусалиме. Но не торопился назвать себя, как мы ни просили. Но когда его схватили, прямо ответил гонителям: «Я – сын Божий». Этого было достаточно, чтобы послать на смерть за богохульство.

Вот и все. Иисуса арестовали, судили, как я написал тебе, Царь, поспешно. Обвинения тяжелы, и отрицать их невозможно. Раввинат взял верх.

И передали Иисуса римлянам, то есть Пилату.

На площади перед дворцом Пилат выслушал обвинения. Я стоял недалеко и видел Иисуса. Избитого, в крови было прекрасное лицо, а руки с обрывками веревок опущены вдоль тела. Веревки порвались во время бичевания, но не мог уже наш Пророк себя защитить руками. И долго буду помнить взгляд маленьких глаз Пилата и его руки, которые он после омовения вытер почему-то о край туники.

А народ вокруг вопил: «Не вздумай отпустить его, он враг Кесарю».

И наконец, хриплый крик Пилата, который услышала вся площадь, ибо в этот миг она замерла. Крик, полный злобы, но и какого-то внутреннего отчаяния, нет, Государь, я его не забуду. Этот крик, вернее рев, заставил на минуту всю площадь оцепенеть.

– Иди, ликтор^[6], готовь кресты…

Этот крик и сейчас в ушах моих. Вот почему я засыпаю теперь только под утро. Весь день до самой темноты я простоял перед крестом, на котором распяли Иисуса. И когда тело сняли, ночь для меня не закончилась, я стоял молча, мой Царь, и только по лицу текли слезы. Не думал, что у человека так много соленой воды.

Государь мой, разреши сообщить о главном, Шам-шаграм и скороход Аннаний возвращаются к тебе и дополнят мои скудные доклады. Ибо они все видели лично. И проповеди. И чудеса. И суд. Казнь. Воскресение. Я же прошу твоего благословения остаться, и вот по каким причинам.

Первое – я хочу лично удостовериться, что по распоряжению Учителя к тебе будет послан ученик Иисуса, который исцелит твои недуги. Второе состоит вот в чем. Иисус воскрес, но я этого не видел. Мы с Аннанием скрывались в садах иерусалимских. А когда через несколько дней соединились с учениками, то они невнятно нам рассказали. Да, видели Учителя, но не узнали его сразу. Как это возможно? Не узнать Учителя! Да и преданная Мария из Магдалы даже у гробницы не узнала Иисуса и приняла его за садовника.

Как это странно, Царь! Воскресшего Учителя не узнают с первого взгляда, и кто – его близкие.

Может, это был не Иисус! Да и далее сообщают, что некоторые ученики усомнились, можно ли предположить, что произошла подмена. Что теперь другой в Галилее «раввуни».

Поэтому решил я, Государь, остаться в Палестине до тех пор, пока не разыщу или не встречу Иисуса, которого забыть я не могу и уж ни с кем не перепутаю.

Для чего я принимаю веру иудеев и постараюсь по своим следам написать историю Иисуса, верным учеником которого я стал. И ежели верна подмена умершего, то и это я должен расследовать, ибо ложь не терпел Учитель.

Не прогневайся, Царь, разреши.

Мар-Ихабе, бдеашху, через скорохода Аннания.

Разрешаю находиться в Палестине и даже принять веру иудеев. Написанное тобой обещай прежде всего передать мне.

Радуйся.

Абгар V, Царь и Топарх Осроенского царства

Через некоторое время к Абгару V прибыл Фаддей. Он исцелил больных подагрой и иных недужных. Абгар и весь город приняли крещение. Никто не принуждал их к принятию веры.

Царь Абгар выздоровел, а через несколько лет скончался. Видно, подошел к концу его земной срок.

История же, написанная Мар-Ихабой, в иудаизме Мар-Соломоном, полная и подробная, включая встречи Мар-Соломона с галилеянином^[7], пользовалась в первом веке нашей эры огромным успехом. Ибо, очевидно, все факты подробны и не выдуманы. И поэтому бесценны.

После первого века книга неожиданно исчезла. Ее ищут до сих пор.