– Мне тебе столько всего рассказать надо.

– Ну и рассказывай.

– Есть хочу. Потом. У тебя есть что-нибудь?

– Канэшна! Чего изволите?

– Да мне все равно. Хоть чаю с батоном.

– А сосиски будешь?

– Буду.

– Ну пошли.

– Такие сосиски вкусные.

– А ты не обедала?

– Да обедала.

– А что ела.

– Да не помню названий. Фрикасе всякие да бланманже.

– Да? В больнице?! В буфете такое дают?

– Мишка. Пошли полежим. Поговорим.

– Поговорим? Ну пошли. Полежим так полежим. Я всегда за.

Они отправились в спальню, Белка зашла первой и втянула в себя воздух.

– А что это пахнет так? Лилии.

– Это? Аааа… это какой-то мужик тебе цветы прислал. С доставкой.

– Когда?

– Сегодня.

– Да я поняла! А время?!

– Время? Ты что, Бельчонок, ну откуда я могу помнить… когда столько дел навалилось…

– А хоть примерно?

– Нууу… я уже ел… значит, это точно было после обеда.

– Это он.

– Кто еще за он?!

– Это Николай.

– Маринкин муж? А чего это он…

– Ну совсем ты у меня Дуридом, Мишка.

– Ну конечно, вот и я говорю…

– Это Арцыбашев.

– Ктоооооо?!!!!!!

– Николай Арцыбашев. Ты новости не смотрел?

– Да я смотрел! А ты тут каким боком?!

– Он к нам в больницу приехал, оборудование подарить, в детское отделение. Меня Вячеслав Иваныч к себе вызвал, а он там у него сидит. Ну и мы пошли… больницу осматривать.

– Осмотрели?

– Осмотрели.

– И все?!

– Нет. Не все.

– Белка. Ты у меня доиграешься. Говори. Пока я добрый.

– Мишка. Ну не злись.

– А есть на что?

– Ну я и не знаю даже. Я так устала.

– Устала?! И что ж ты бедная делала?! Оборудование носила?

– Ну не носила. Он его еще не купил.

– Ага. А чего ж ты устала.

– Мишка.

– Что, деточка.

– Дай слово, что не будешь кричать.

– Ты что-то… ладно. Говори скорей.

– Мы потом обедать поехали.

– С Вячеслав… Иванычем?

– Нет. Без него. Он меня в угол отозвал и сказал, что это так важно… для детей… умолял, чтобы я съездила… что такого шанса у нас больше не будет… у больницы то есть. Что мне нужно просто пообедать… представительская миссия… для блага…

– А Анну Сергеевну он не мог отправить?

– Он хотел…

– И что?!

– Но Николай… Арцыбашев то есть… захотел, чтобы только я поехала.

– Так-так-так. Миссия. Во благо, значит. Ты – мать Тереза. Все ясно. Все хорошо. И как обед прошел? Видишь – я не и кричу совсем.

– Обед? Странно как-то прошел. Во всем ресторане почему-то не было ни одного человека.

– А что за ресторан?

– В Гранд-отеле.

– Да? Да там такого никогда не бывает. В обед. Это может быть, только если ты весь зал арендовал. И вы вдвоем там сидели? Ели-кушали? Байки травили? И вся миссия?

– Ну не байки. Он рассказывал много… как он детям помогает… художникам всяким… в Москве…

– Ага. Понял. Святой человек. И с бородой. А тернового венца на нем не было часом?

– Миша. Ну не мучь меня.

– Ладно. Поели вы, значит, и он в Москву на вертолете, а ты домой. На маршрутке.

– Ну не совсем так.

– А как?

– Он меня приглашал на вертолете над городом полетать.

– Да?! Па, блин, литать?!!! И как полетали?!

– Да я отказалась!

– Вот. Умничка. И пошла домой. И сразу ко мне в душ.

– Миша.

– Что.

– Ну не сразу.

– Нууу… очередь на маршрутку… я понимаю.

– Он меня в номер пригласил.

– И ты пошла?!!!

– Он сказал, что там у него документы… на оборудование… Вячеслав Иванычу надо передать… для детей…

– Ах ты сучка малая!!! Шалава малолетняя!!!

– Миша. Ну не сердись. Ну пожалуйста.

– Ну ты совсем умом тронулась, деточка!

– Ну перестань. Ну сделай со мной что-нибудь … по заднице надавай… ну что хочешь… не кричи только.

– А ну снимай халат! Ложись на живот!

– Ну не сильно только.

Белка встала, сбросила на пол махровый халат, улеглась на живот, подняла руки вверх и положила меж ними лицо. Михаил с минуту смотрел на нее, втягивал воздух через нос и выпускал через рот, потом залез на кровать, сел на спину девушки, выпростал спрятанные у спинки кровати наручники и защелкнул их у нее на запястьях.

– Да я и так не убегу, Мишка.

– Да беги куда хочешь.

Он подошел к корзине с цветами, отломил лилию, вернулся к кровати, раздвинул ягодицы Белки и вставил туда цветок.

– Мишкааа!!! Ну не надо цветок в попу!!! Это стыдно так!!! Вытащи!

– А по нумерам шляться тебе не стыдно было!

Он взял смартфон и сделал несколько кадров.

– Щас твоему бл*дскому олигарху отправлю. Говори телефон.

– Ну не надо, Мишутка!!! Ну прости меня! Я больше никада ни с кем не пойду! Я же не делала ничего! Ничего же и не было!

– Да, я знаю, вы там оборудование обсуждали. Ты говорила.

– Ну не обсуждали! Там такой ужас случился! Я просто не знаю, что теперь будет!

– Я знаю. Собирай манатки и уваливай к своему Нико.

– Ну Мишутка! Ну пусти меня!

Михаил поднялся к спинке кровати и отстегнул наручники, Белка вырвала цветок и жбурнула его в стену; они сидели на кровати друг напротив друга и тяжело дышали.

– Ты свободна.

– Да я же еще не все рассказала!

– Нет уж, увольте. С меня хватит.

– Да ты послушай!

– Побереги слова. Напишешь книгу «Как охмурить миллионера». Денег заработаешь немерено. Будешь потом меценаткой и филантропкой.

Белка вдруг вскочила, прыгнула на Михаила и повалила его на спину, села ему на лицо и крепко сжала бедра.

– Папался! Дурак ты мой любимый. Ну дай мне пять минут, послушай, что расскажу, а потом делай, что хочешь.

– Пелка! Сатушишь! Сазь!

– А ты будешь тихо сидеть?

– Пуду!

Девушка откатилась вправо, легла на бок и подперла голову рукой.

– Мишка.

– Что.

– Помолчи пять минут. А то я тебя пизд*й задушу.

– Не самая худшая смерть, однако.

– Молчишь?

– Молчу.

– Ну вот. Пошли мы с ним в номер. Он мне даже и документы показывал, рассказывал про томографы разные. Для детей. А потом как-то оказался рядом… взял меня за руку… начал говорить, что это он только из-за меня сюда приехал, что увидел меня в журнале, что был сражен, а сегодня он понял, что именно я ему нужна, что он ничего не может с собой поделать, чувствует, что это навсегда… Звал меня в Москву жить. Обещал свободу и карьеру устроить. Он столько всего говорил… а сам гладил мою руку, а я как во сне была…

– А потом он гладил твою ногу, а ты как во сне была. А потом он…

– Молчи!

– Молчу.

– А потом он стал целовать мою руку, а я тогда стала ее потихоньку отбирать, вытягивать… пока не вырвала совсем. А он тогда упал на колени, схватил меня за бедра, прижал к себе, целовал ноги, хватал за руки, просил… умолял… А я вырывалась и отталкивала его, а он все прижимался лбом к моей… И я чувствую, что не могу так… культурно вырваться, что он меня опутал как спрут и тянет… тянет… И мне так страшно стало, что он меня сейчас на дно утянет… насовсем… и… не знаю, как это вышло… я и не думала этого делать… Мишка.

– Что делать.

– Я его со всего маху между ног саданула.

– Правда?

– Да. Он упал, свернулся калачиком, застонал, задергался и застыл потом. А на меня такой ужас напал, я подумала, что он умер и что томографа для детей у нас теперь никогда не будет.

– И ты ушла?

– Нет, он зашевелился, привстал, посмотрел на меня так, без злости совсем, даже наоборот, подполз ко мне, стал целовать мои ступни и туфли… и все повторял…

– Что?

– «Божественная».

– Ну ты и рассиропилась… погладила его по головке…

– Ну какой ты у меня дурак.

– А что.

– Я убежала.

– И это весь твой ужас?

– Это было просто кошмарно.

– А ты знаешь, за что он тебе цветы прислал?

– Нууу… извинения как бы… после того.

– Черта лысого.

– А за что.

– А он там в номере… когда ты его по яйцам… он там от этого кончил.

– Ну что ты такое придумал! Так не бывает!

– Я не придумал. Это была его мечта. Он себе все время это представлял. Но боялся с кем-нибудь попробовать. Не знал, как это устроить. Боялся шантажа, если бы он кого-нибудь попросил. Да и как ты о таком девушку попросишь. «Здрасти, я миллионер Коля, звезданите меня по шарам плиз». Стыдно. А тут ты. Божественная. Подарок судьбы. Он тебя на всю жизнь запомнит.

– Мишка! Ну откуда ты можешь это знать!

– Знаю, Бельчонок, знаю.

– Ну я тебе не верю!

– Ну и не верь.

– Такого не бывает!

– А ты своему херу Пильзнеру напиши и спроси. Он же специалист. По извращениям. И твой друг. Он подтвердит. Стопроцентно.

– Да не нужны мне никакие херы Пильзнеры! Мне только ты нужен!

– А Москва?

– Да к черту ее!

– Так ты остаешься?

– А ты меня оставляешь?

– Будешь работать секс-символом районного масштаба?

– Вот убью уже тебя, будешь тогда знать!

– Задушишь?

– Не знаю. Я еще не придумала как.

– Но опыт у тебя уже есть. А ну скажи еще раз. Ты так никогда еще не говорила.

– Ну надо же было тебя как-то остановить! Ты совсем с катушек сорвался. Я тебя по-настоящему боялась.

– И правильно. Я без тебя все равно не могу, так что лучше уж я тебя убью, чем кому-то отдам.

– Правда? Ты так думаешь?

– Думаю.

– Ой, приятно как!

– Убитой быть?

– Так это же страсть какая! Африканская прям! Я аж намокла там.

– Так расставляй ножки.

– Не, ну все я да я. Давай теперь мы тебя поимеем.

– Вы? С ней?

– Ну болтун ты у меня ужасный! Так ты согласен?

– На что?

– А ты не спрашивай. Соглашайся на все. Согласен?

– Я согласен, Белка. Делай что хочешь. Только не Гранд-отель.

– Ладно! Я сейчас приду.

Михаил откинулся на подушку и забросил руки за голову. Охи-хо, вот и сходил олигарх за хлебушком. На вертолете слетал, то есть. А Белка-то у тебя какова. Огонь, а не девка. И злость даже вся прошла. А могла ведь и не рассказывать тебе. Ну случилось с ней такое… приключение. С этой рыжей девчонкой из твоего подъезда. Прикол. Как-то выросла она, стала совсем другой, а ты и не заметил. Все ее песочницей меряешь. А ее люди замечают. В фейсбуке, наверно, письма пишут. Про красоту и все такое. Ну и пусть пишут. Ты же видишь, что она к тебе голодная приходит, что тебе еще надо. Тебе? А ей? Про нее ты думаешь? Я думаю. И что надумал? Нууу… надо бы…

В спальню вошла Белка, в руках она несла блюдо с фруктами. Она поставила его на свою тумбочку, залезла на кровать и уселась на ногах Михаила.

– Лежи так и не двигайся. Сегодня ты у меня в плену.

– Да? А ты что будешь делать?

– А я буду есть. А ты посиди пока голодный.

Белка взяла с блюда гроздь винограда, стала отрывать по одной виноградине, подносить их ко рту, медленно раскусывать зубами, сдавливать губами так, что сок стекал по подбородку и капал на ее грудь. Михаил тут же вспомнил фото в журнале, член его поднялся и завибрировал. Белка отложила гроздь и стала ладошками гонять член вправо-влево, словно маятник, потом поднялась и приблизила грудь к лицу Михаила. Он высунул язык и лизнул левый сосок, девушка отодвинула грудь и повела плечами. Соски мелькали перед ртом Михаила, касались губ, но в рот не давались. Наконец Белка взяла свои груди снизу в ладони и стала подносить к его рту. Он хватал их губами, присасывался, втягивал в себя, выпускал, хватал другой, пока девушка не выпустила из себя вздох, откинулась назад и оперлась на руки.

– Голодный?

– Ужасно.

Белка наклонилась к тумбочке, взяла половинку апельсина, вернулась назад, села на него, поднялась и приблизила бедра к лицу Михаила.

– Хочешь?

– Как Моисей в пустыне.

Девушка двинулась еще вперед, стала водить пахом перед губами Михаила, раскрыла пальцами губы, сжала над своим животом апельсин, сок потек вниз, закапал на его лицо, он открыл рот и стал водить языком по ее бедрам, стараясь достать до клитора, но тот поднимался, ускользал, а потом внезапно губы прижимались к его губам, клитор входил в рот, бедра Белки двигались вперед и отодвигались назад.

Белка отодвинулась, бросила выжатый апельсин на блюдо, взяла банан, уселась на живот Михаила и стала чистить желтый фрукт. Потом поднялась, придвинула бедра к его лицу, раздвинула губы и потихоньку вставила до половины очищенный банан внутрь.

– Открывай рот! Соси, противный пиратище!

Она медленно двигала бедрами, наклоняясь вперед, держа Михаила руками за запястья, банан от сокращения мышц стал выдвигаться наружу.

– Ешь!

Михаил отгрызал кусочки банана, жевал их и проглатывал, пока последний кусочек не исчез в его утробе, тогда он поймал губами клитор, втянул в себя и стал сосать. Белка уже громко стонала, двигала бедрами, прижималась к лицу Михаила, потом вдруг замерла, бедра ее дернулись, прижались изо всех сил, она выгнулась назад, упала на спину, судорожно соединила колени, перевернулась на живот, замолотила ступнями по его плечам, стала кусать его ляжки, схватила член и изо всех сил сжала и потянула его, шумно выдохнула и уткнулась лицом в его пах. Он опустил руки, гладил икры девушки, раздвинул ее ноги, провел ладонями по внутренней стороне бедер, по попе, погладил пальцем анус.

– Нууу! Я наелась!

Белка двинулась вперед, перевернулась на спину и положила ступни Михаилу на живот.

– Ну как я тебя?

– Белка. Ты сегодня какая-то другая. Совсем.

– Не понравилось?

– Понравилось – не то слово. Это было просто обалденно.

– Правда? И когда я тебя… в рот…? Как ты меня.

– Ты так хотела?

– Хотела. Выеб*ть тебя в рот. И сказать тебе вот так хотела. Вот, сказала. Это ужасно?

– Это прекрасно, Бельчонок. Любое твое желание, направленное на меня, это замечательно.

– Да? И когда мне хочется его покрутить? Ты мне не врешь, Мишка? Не просто для меня так говоришь?

– Нет, маленькая. Пока мы будем говорить друг другу правду, мы будем любить друг друга.

– Так ты меня любишь?

– Иногда мне хочется тебя задушить. А иногда съесть. Иногда мне хочется кончить тебе в рот, а иногда добраться до твоей попки. А сегодня днем я просто смотрел в твои глаза, на фото, и мне больше ничего не было нужно.

– Просто в глаза?

– Да. Это самое красивое, что у тебя есть. И самое возбудительное.

– Ты мне никогда раньше так не говорил.

– Может, поумнел.

– А ты правда меня выгонял?

– И это правда.

– А если бы я ушла?

– Значит, это не любовь, так зачем тогда.

– Да не дождешься! Никуда я от тебя не уйду!

– Ну я надеюсь.

– А он у тебя торчит до сих пор.

– Так он же голодный.

– Любое желание?

– Любое.

Белка раздвинула своими ноги Михаила и положила ступни ему на пах. Она тихонько двигала ими, перебирала пальцами мошонку, подбрасывала ее легонько вверх, чуть нажимала.

– Страшно? Ёкает?

– Есть немного. Но ты же видишь, он стоит.

– Ага! Щас мы его положим!

Белка вскочила, уперлась пальцами ноги в основание головки, пригнула член к животу и наступила на него, потом убрала ступню – член спружинил и бодро вернулся в вертикальное положение, она опять пригнула его, надавила на головку большим пальцем ноги, вжала ее в живот и посмотрела в глаза Михаила.

– И так тоже?

– И так.

– И ему нравится?

– Ну ты же видишь.

– Вижу. Он врать не умеет.

Белка стояла над лежащим Михаилом, трогала его мошонку пальцами ноги, вдавливала член в живот, двигала ступней, отпускала, потом села сверху, помогла себе рукой и стала медленно двигать бедрами.

– Мишка.

– Да… ой, говори скорей!

– Кончи в меня.

Бедра Михаила подпрыгнули вверх, он схватил девушку за талию, прижал к себе, потянул за руки вниз, стал целовать ее лицо, плечи, шею, пока движения оргазма не угасли, и он откинулся на подушку. Белка приподнялась и присела на корточки над его грудью.

– Я хочу, чтобы ты видел, как ты из меня вытекаешь.

Михаил раздвинул пальцами губы девушки, увидел медленно вытекающую опаловую струйку, тронул клитор и сильно сжал его. Белка охнула, двинула бедра назад, упала на него плашмя, сжала бедра и засучила ногами, потом подняла голову, вернулась к нему на грудь, взяла в ладони его лицо и стала покрывать его поцелуями.

– Мишка, ну как нам хорошо вдвоем!

– Хорошо. Но если я щас не покурю, то просто умру.

– Ну сходи. А я поваляюсь.

– Давай я цветы вынесу.

– Вынеси.

– О, да тут конверт.

– Ну порви его и выбрось.

– Точно?

– Точно.

– Понимаешь, нужно стараться не совершать необратимых поступков. А то потом ты всю жизнь будешь думать, а вдруг тебе надо было повернуть направо, а ты повернула налево.

– Ну открой.

– Я чужие письма не читаю. Открой сама.

– А ты опять злиться будешь.

– А ты опять банан возьмешь. Или еще что.

– Ну давай его сюда. Только я хочу, чтобы ты знал, что там.

– Ладно. Держи.

Белка разорвала конверт и потрясла им над постелью. Из него выпал твердый прямоугольник визитки с N в лавровом венке и номером телефона и листок бумаги побольше. Она взяла листок, посмотрела на него, повертела и протянула Михаилу.

– Мишка, я не понимаю, что это такое.

Михаил взял листок, внимательно посмотрел на него, поднял к люстре, сердце его застучало.

– Это банковский чек. На предъявителя. «Один миллион триста тысяч долларов США».

– Миллиооон?!!! Денег?!

– Денег.

– Боже, какой кошмар!

– Ты думаешь?

– А это сколько в рублях будет?

– Семьдесят пять миллионов рублей. Плюс еще. Сто, что ли.

– Мамочка моя родная!!!

– Да, Бельчонок. Такое кино.

– Это ж сколько всего накупить можно!