Глава 5

– Хватит! – крикнула Эрна и, крепко сжимая в руке продолговатый предмет, тревожно пошарила по нему в поисках кнопки.

Аппарат перестал гудеть, и кто-то вернул ее в помещение. Агна. Эрна все еще крепко сжимала глаза от страха.

– Что случилось? – опустившись над дочерью, спросила взволнованным голосом мать.

– Вам плохо? Как вы себя чувствуете? – убирая фиксатор с головы пациентки, поинтересовалась медсестра.

– Громко, очень громко! Не могу там находиться!

– Боже, простите, я совсем забыла дать вам наушники, – виноватым голосом протараторила Агна. – Вы с ними сможете продолжить процедуру?

Эрна разжала глаза. Она тяжело дышала. В голове все еще стояла картина, как она лежит на крышке гроба в холодной и тесной могиле, а люди с открытыми ртами, уставились на нее испуганным взглядом вместо того, чтобы помочь ей выбраться.

– Постараюсь, – выдавила девушка.

– Хорошо, – сказала медсестра и скрылась из поля зрения.

– Что случилось, дорогая? – Мать провела по руке Эрны.

– Просто очень громко… Не люблю, когда громко…

Агна вернулась с берушами в руках. Она дала их девушке и попросила самостоятельно разместить в ушной раковине. Затем натянула на пациентку наушники.

– В этот раз будет комфортнее.

Голос Агны звучал глухо.

«Возьми себя в руки, Эрна! Возьми себя в руки!»

– Можем начинать?

В ответ девушка лишь кивнула.

Вторая попытка была действительно менее мучительна. Звук аппарата не оглушал, хоть все еще слышался даже через беруши и наушники.

Эрна старалась максимально расслабиться. Сколько именно прошло времени, она не поняла. То ли сорок минут, то ли час. Но когда ее вытащили из аппарата, за стеклом, в комнате для персонала, она заметила своего лечащего врача. Он что-то смотрел на экране монитора, а затем направился в комнату к пациентке с папкой в руках.

– Здравствуйте! Я доктор Вернер. – Он пожал руку матери.

– А я мама Эрны, Юлия Шварц.

– Хорошо, что вы приехали. – Врач подошел ближе к платформе, на которой все еще лежала пациентка и ждала своего освобождения.

Возле девушки появилась Агна. Она смотрела на доктора, не торопясь выпускать Эрну из плена аппарата.

– Ваша дочь родилась в рубашке. Рад сообщить, что томография не выявила каких-либо отклонений в головном мозге. Поэтому вы можете уже сегодня вечером возвращаться домой.

Мама, улыбаясь, взглянула на дочь. Она потянулась к ее руке, чтобы сжать ее на радостях, но девушка убрала руку, делая вид, как будто хочет помочь медсестре освободить свою голову.

– У вас, наверное, спина затекла от такого долгого лежания, – предположила медсестра.

– Если честно, то да.

Как только фиксатор был убран, Агна взяла Эрну за левую руку и помогла ей подняться, пока мать разговаривала с доктором.

– Это отличная новость, – сказала та Вернеру.

– Единственное, купите, пожалуйста, ей вот это лекарство. – Доктор достал из кармана пачку небольших листов. Написал что-то на одном, оторвал его и протянул маме. – Оно поможет работе головного мозга. – Затем он перевел взгляд на пациентку: – Ну что ж, а вам желаю больше не попадать в автокатастрофы.

Эрна поблагодарила доктора. Тот попрощался и скрылся за дверью. Мама посмотрела на дочь, теребя в руках рецепт. Ее губы приподнялись в уголках, но улыбкой это было тяжело назвать, так, легкое содрогание рта в попытке скрыть подлинную радость.

– Слава богу, что все в порядке. А память рано или поздно вернется. Надеюсь, знакомая обстановка поможет тебе все вспомнить.

Она попыталась взять кисть дочери еще раз, быстро сжав двумя руками. Эрна позволила ей это сделать, хоть касания матери не были для нее приятны. Та смотрела прямо в глаза дочери, будто пытаясь передать взором свои извинения. Потом лицо матери в мгновение стало серьезным, и она спросила:

– А где сейчас твой муж? Разве он не должен быть здесь?

Эрна встала с платформы и поправила одежду.

– Джакоб? Он был здесь вчера. Ему позвонили с работы, и он уехал. Сказал, что постарается вернуться к моей выписке.

Агна попросила пациентку с гостьей пройти с ней. Медсестра повела их в палату Эрны.

– Ну, Джакоб уже не успевает, – говорила мама по дороге.

Она на несколько секунд замолчала, а затем продолжила:

– Правда, медсестра, которая позвонила мне, сказала, что она не смогла дозвониться до Джакоба.

– Не смогла дозвониться? – удивилась девушка, замедляя ход. – Может, он был чем-то занят? Он говорил мне, что его вызвали на несколько дней в командировку.

– Он не сказал тебе, как долго будет длиться его поездка?

– Сказал, что несколько дней… что постарается быстро решить дела.

– А что же нам тогда делать? Как ты попадешь домой? – с тревогой в голосе спросила мама.

– У меня есть ключи.

– А, тогда все хорошо. Ну, что ж… – облегченно вздохнула мать. – Я сама отвезу тебя домой. Ты наверняка даже адреса не помнишь. Только я смогу остаться всего на одну ночь, поэтому и спросила тебя, когда Джакоб вернется. Я не хочу оставлять тебя одну. А еще мне бы не помешало поговорить с твоим мужем.

«Поверь, мам, я и сама не хочу, чтобы ты оставалась надолго», – подумала девушка.

Но произнесла вслух другое:

– Жаль. И о чем ты хочешь с ним поговорить?

Женщина спускалась по лестнице, игнорируя вопрос дочери.

– О чем ты хочешь поговорить с Джакобом? – повторила девушка.

Мать посмотрела на Эрну, как будто только что заметила ее присутствие.

– О, ничего важного. – Женщина опустила глаза. – По поводу сотрудничества.

Эрна сощурила глаза. Подозрения прокрались в ее сердце, словно вор в пустующий дом. Ей показалось, или мама действительно чего-то недоговаривает? Заметив настороженность дочери, та поспешила развеять сомнения девушки:

– Это правда насчет бизнеса. Мой клиент ищет строительную фирму. Думала спросить твоего мужа лично, хотел бы он сотрудничать.

Возможно, Юлии Шварц казалось, что прикрытие делами по бизнесу звучит убедительно, но точно не для Эрны. За время – пусть и не такое продолжительное, – прожитое под одной крышей с матерью, она научилась разделять, где правда, а где ложь.

Так уж сложилось, что пока Юлия оправдывала нежелание заниматься ребенком открытием бухгалтерской фирмы, Каспар был для Эрны и заботливым отцом, и любящей матерью. Женщина сутками пропадала на работе, иногда не приходила ночевать домой. Она только и делала, что строила фирму, но о существовании дочери напрочь забыла. Маленькая Эрна искала с ней встречи, говорила открыто, что ей не хватает мамы, но Юлия отгоняла дочь, как назойливую муху, упрекая ее за то, что та отвлекает от важных дел. Девушка до сих пор помнила разговор родителей за закрытыми дверями, так удачно подслушанный девочкой:

– Что плохого в том, что Эрной занимаешься только ты? Я же не оставила ее на воспитание бабушке! Она все равно еще мала. Когда вырастет, даже не вспомнит, что меня не было рядом.

– Юля, нашей девочке нужна мама! Всех денег не заработаешь! Не забывай о дочери!

– Кто сказал, что я забыла о ней? Я как раз-таки ради нее стараюсь! Или ты думаешь, что твоих процентов с продаж хватит на хорошую жизнь? Я не виновата, что Эрна появилась не вовремя…

Девятилетней девочке было больно слышать, что она нежеланна. Она чувствовала, что своим появлением стесняет родителей, каким-то образом ограничивает их, рушит мечты. Почему-то именно эта фраза – «появилась не вовремя» – отложилась у Эрны глубоко в подсознании. Хотя с возрастом девушка перестала обижаться на мать, но все равно чувствовала, что для Юлии она не более чем пустое место.

Глава 6

Франкфурт-на-Майне, март, 2016 года

В небольшой прямоугольной комнате царил минимализм. По правой стене стояла двухместная металлическая кровать черного цвета, прутья которой сплетались в два вензеля, похожие на круглые лепестки. Недалеко от кровати стоял пустующий туалетный столик с зеркалом и маленьким табуретом. Вся косметика была спрятана в ящик. Возле окна, завешенного полупрозрачной кремовой шторой, находился письменный стол, заваленный бумагами, а около него вместе с гладильной доской расположилась Эрна. Утюг шумно выпускал пар, когда девушка проходилась им по белым медицинским штанам. Прогладив вещь несколько раз, она отставила утюг, сложила штаны в квадрат и положила поверх уже сложенного и выглаженного укороченного медицинского халата. Эрна взяла приготовленные вещи, придерживая сверху рукой, и положила их в шкаф на самую высокую полку, думая о вчерашнем последнем рабочем дне. Она уволилась из пансионата для больных Альцгеймером, и медицинская одежда в ближайшее время ей точно не пригодится.

Девушка вернулась к гладильной доске, чтобы убрать ее в шкаф и выключить утюг, как в дверь позвонили. Странно, они ведь никого не ждут. Эрна успела лишь достать вилку из розетки. Она обернулась и, не успев собрать доску, поспешно вышла в коридор. Посмотрев в глазок, она увидела на лестничной клетке мужчину, на вид не старше тридцати пяти лет, одетого в деловой черный костюм. Его широкие плечи наполовину скрывались за большой цветочной композицией. Она оглядела гладко выбритое лицо мужчины: короткие темно-коричневые волосы сходились на лбу сердцем, цвет глаз было невозможно различить – мужчина смотрел куда-то в пол. Незнакомца она видела впервые, поэтому, поднеся руку к замку, все еще сомневалась, стоит ли открывать дверь. Набрав воздух в легкие, девушка повернула ключ два раза.

Широко дверь Эрна не открыла. Лишь настолько, чтобы закрыть половину своего туловища. Незнакомец подошел к девушке, поднимая взгляд, и довольно мило улыбнулся. Засмотрелся на Эрну, слегка расслабив губы. Он протянул ей букет, по-прежнему рассматривая красивое белое личико, усыпанное веснушками.

– Здравствуйте! Не знал, что у Каспара такая очаровательная дочь!

– Здравствуйте, – растерянно ответила Эрна.

Она, недоумевая, забрала букет и подала мужчине руку – в ответ на протянутую им уже как несколько секунд.

– Меня зовут Томас, я коллега вашего отца.

Брови Эрны поползли вверх, а с души как будто упал тяжелый груз. Она уже успела прокрутить в уме массу вариантов, почему этого интеллигентного человека занесло к ее двери. Она забыла заплатить за очередной счет? Или хозяин машины, которую она нечаянно задела на парковке, все-таки нашел ее?

– А-а-а, проходите, – улыбнулась девушка.

Она отошла в сторону, уступая место Томасу. Мужчина прошел мимо Эрны, оставляя за собой приятный запах свежести.

«Неплохой парфюм», – подумалось девушке.

Она закрыла дверь и прошла в конец коридора, зовя за собой гостя. Остановилась возле коричневой деревянной двери и открыла ее.

– Пап, к тебе гости, – тихим голосом сказала Эрна.

Вместе с Томасом она вошла в спальню, посередине которой стояла высокая кровать – на ней лежал Каспар. Он был до пояса укрыт белым одеялом: руки, болезненно худые, бледная кожа казалась тонкой, почти прозрачной. Глаза с синюшными кругами, как будто глубже впали в глазницы. Каспар лежал с приоткрытым ртом и тихо стонал. Он медленно повернул голову к гостю, пытаясь улыбнуться, но губы лишь вздрогнули, слегка растянувшись. На отца девушки было больно взглянуть. Сейчас от некогда энергичного, здорового мужчины ничего не осталось. Только тень.

Всякий раз, когда Эрна смотрела на отца, она еле сдерживала слезы. Так и сейчас. Она подошла к кровати, придвинула стул и пригласила Томаса сесть, а сама отвернулась, пытаясь подавить раскаляющееся чувство горя. Она быстро моргала, но слезы предательски брызнули из глаз. Эрна не знала, что Томас украдкой любуется ею, не обращая ни малейшего внимания на ее душевные страдания. Девушка погрязла в своем далеко не радужном мире. Вот уже месяц, как она не могла смотреть на отца без приступа боли. Он медленно умирал, а сам же Каспар не мог смотреть на дочь, потому что винил себя за то, что приносит ей такие страдания.

– Ну как ты, дружище? – отозвался Томас. – Все в офисе безумно скучают по тебе. Когда на поправку?

Каспар снова попытался улыбнуться.

– Томи, Томи… ты же знаешь… что я больше не встану с этой постели.

Каспар говорил медленно, делая короткую остановку почти на каждом слове. Ему с трудом давалось такое стандартное и привычное людям занятие, как разговор.

– Лучше скажи, как дела на работе? Как продаются… медикаменты?

– Да все по-старому. Ничего нового нет.

– А как директор?

– Который? Нашего филиала?

Каспар кивнул.

– У фрау Мюллер, как всегда, все хорошо. Да и работой заваливает, как обычно. Требует, чтобы мы увеличили продажи.

– И у тебя… получается?

– Ну не всегда. Ищу новые аптеки. Так что сложа руки точно не сижу.

Томас посмотрел на Эрну, которая все это время стояла с букетом и слушала их.

– Каспар, а ты не говорил, что у тебя такая красивая дочь.

Томас расплылся в улыбке, а она отвела смущенный взгляд. Двадцать восемь лет, а смущается, как пятнадцатилетняя.

– Замужем? – спросил Томас, разглядывая румянец на щеках девушки.

– Нет, не замужем. Может, вам сделать чай или кофе? – попыталась перевести с себя фокус Эрна.

– Да, я бы не отказался от кофе, – ответил Томас.

– С молоком, с сахаром?

– Был бы благодарен за чашечку крепкого кофе с тремя ложками сахара.

– Хорошо.

Эрна вышла из комнаты, оставляя Томаса и отца наедине. Она прошла в самое начало коридора и, свернув влево, оказалась в просторной и довольно светлой кухне. Как и в ее комнате, здесь было совсем мало мебели: кухонный гарнитур, занимающий всю стену по левой стороне, обеденный стол, три табурета и холодильник. Девушка нашла в нижних ящиках вазон, налила в него воду и поставила на середину стола. Затем включила электрический чайник, достала из раздвижного ящика ножницы, отрезала кончики цветов и поставила их в вазу.

– Как твое здоровье? – звучал приглушенный голос гостя.

Двери в кухне и спальной были открыты, поэтому девушка стала невольным слушателем разговора. Она села на табуретку, оперлась локтями о стол, ожидая, когда закипит вода. К голосу отца пришлось прислушиваться.

– Плохо, Томи. Все тело болит. Даже морфин не помогает.

Сердце Эрны сжалось.

– О, приятель, мне очень жаль.

– Не стоит.

– А что говорят врачи?

– Максимум два месяца…

Два месяца… Девушку бросило в жар. Она спрятала лицо в руках и тихо расплакалась. Вставать каждое утро и проверять комнату отца стало для нее мучительным занятием. Затаив дыхание, она осторожно приоткрывала дверь и через щель наблюдала, поднимается ли грудь у Каспара. Эрна знала, что однажды она найдет отца мертвым, но мозг не хотел воспринимать это. Где-то глубоко в душе все еще горел огонек надежды. Тускло, но горел. Девушка хотела верить, что рак отступит, пропадет, испарится, что отец встанет с кровати и вернется к обычной жизни. Как бы ей снова хотелось видеть отца здоровым, обнимать его так крепко, как раньше, и не бояться причинить боль прикосновениями. Однако рак легких имел свои планы на Каспара, и осознание близкой смерти дорогого и самого близкого человека было до жути пугающим и горьким.

Чайник закипел. Эрна вытерла слезы, которые большими каплями стекали по ее щекам, и подошла к кухне. Она взяла среднюю белую чашку с блюдцем, насыпала две ложки кофе, залив сухую смесь водой. Хотела было уже нести напиток, но вовремя вспомнила про сахар. Девушка открыла сахарницу, добавила три ложки и энергично перемешала. Облизав ложку – она почему-то всегда так делала, – бросила ее в раковину и пошла относить кофе.

Томас держал осанку. Когда Эрна подошла к мужчине и поставила кружку на прикроватную тумбочку, он оглядел ее вновь, и на этот раз девушка заметила его взгляд, от которого почувствовала легкую неловкость. Темно-зеленое платье красиво подчеркивало талию, а когда девушка слегка нагнулась, ткань плотнее прилегла к телу, сексуально подчеркивая ягодицы. Девушка заметила, как мужчина торопливо отвел искрящийся взгляд в сторону и поглядел на Каспара, периодически постанывающего.

– А чем вы занимаетесь? – поинтересовался Томас, когда Эрна отошла от тумбочки и встала лицом к нему.

Он потянулся за кружкой кофе и, сделав несколько глотков, поставил ее на блюдце.

– Я работала в пансионате для больных Альцгеймером, но в данный момент по понятным причинам уволилась. Я не могу оставить отца одного на целый день.

– Понимаю…

– Я говорил ей, что со мной… не нужно нянчиться, – с закрытыми глазами проговорил Каспар. – Но она… меня не слушается.

– Но я не могу тебя бросить…

– Я бы тоже ушел с работы, если бы… ну… с моей мамой случилось что-то подобное, – сказал Томас.

В комнате повисло минутное молчание. Эрна обошла Томаса и осторожно села на край кровати, стараясь не зацепить отца.

– А как давно вы работаете… вернее, работали с моим отцом? – поинтересовалась девушка.

– Хм… Два года? – Мужчина вопросительно смотрел на Каспара.

– Да… около двух лет, – тихо ответил отец.

– Вы, получается, тоже торговый представитель?

– Да, все правильно. Пусть мы не так часто виделись с Каспаром – у нас районы разные, – однако бывали дни, когда собирались после работы в какой-нибудь ближайшей пивной.

– Эх… я бы сейчас… не отказался от глоточка пива, – сказал Каспар.

Его голова была направлена в потолок, а глаза закрыты. Он вспомнил шумные вечера с большой кружкой холодного пенистого пива под соленые фисташки и сглотнул слюну. Приоткрыв глаза, он заметил, что не видит своего левого плеча, и лишь повернув голову, смог рассмотреть его. Из-за рака отец девушки плохо видел левым глазом, а теперь и вовсе на него ослеп, но говорить об этом дочери не стал. Он знал, что Эрна питала надежды, и не хотел рушить ее иллюзий. Узнай она сейчас, что ее отец не видит на один глаз, – не спала бы всю ночь. Дежурила бы возле него, а когда бы он разозлился и выгнал из комнаты, все равно стояла бы под дверью и прислушивалась к его стонам. Он не хотел быть обузой для дочери. Как бы горько это ни звучало, но Каспар желал себе скорой смерти, чтобы не чувствовать эту адскую боль, которая поселилась в каждой клеточке его немощного тела. Желал быстрее уйти, чтобы дочь как можно скорее пережила утрату. Боль со временем утихнет. Каспар был в этом уверен.

Томас неожиданно стукнул себя ладонью по лбу.

– Ах! Я совсем забыл! – воскликнул он. – Тебе ведь фрау Мюллер передавала подарок, а я так быстро вылетел из дома, что оставил его в коридоре.

– Ничего страшного, – протянул Каспар. – Переживу…

– Нет-нет! Я обещал ей, что обязательно вручу его тебе!

Томас повернулся к Эрне:

– Могу ли я завтра принести подарок?

Девушка, которая до этого момента непрерывно глядела в одну точку на полу, как завороженная, встряхнула головой и посмотрела на Томаса своими голубыми глазами.