Девушка подвела друга к холсту с изображением пустого поля, на котором разыгралась метель, в середине был написан дедушка, крепко прижавший к себе внучка, а вокруг них были волки. Много волков с оскаленными зубами, с которых капала слюна на белый снег, их бешеные глаза с жадностью смотрели на людей. Звери подступали все ближе и ближе, смыкая круг, готовясь накинуться в любой момент и порвать маленьких беззащитных людишек. А метель все сильнее завывала и завывала, окутывая картину все больше своим холодом и безнадежностью.

– М., не спи, – окликнул С.

– А, ну вот, эту картину я назвала бы шедевром, а именно настоящим искусством. Взгляни, как потрудился художник: он не только безупречно изобразил пейзаж, фигуры людей и выступающие мышцы волков, но и передал то движение и эмоции, которые чувствуют персонажи. Испуг и страх за маленького мальчика в глазах деда, его рука крепко прижимает крохотную головку к себе. А паренек жмется и сам ближе, веря, что дедушка его спасет. Волчьи звериные глаза всматриваются в темноту, дожидаясь какой-то команды, чтобы растерзать жертву. Белый снег мечется, подгоняемый ветром, подчеркивая неокончательность изображенной ситуации.

– Вот ты рассказала, и я увидел, без тебя бы мне не разобрать. А что насчет авангардизма?

– Как по мне, – девушка зашагала в следующий зал, – так это лишь выражение своих чувств, накопившихся эмоций с помощью различных красок и незатейливых фигур, это творчество, но не мастерство. Даже маленький ребенок может такое намалевать, не то, что тот шедевр. Вот только какая несправедливость! Люди, не имеющие никакого таланта и рисующие не пойми что, доступное в понимании только им одним, получают за свои полотна огромные деньги, а настоящие великие художники за свои старания гроши.

– Многим нравится такой импрессионизм.

– Раскрутка. «Картины» можно было бы покупать и по другой цене. Я тоже люблю изображать нечто, но это лишь для меня, так я выплескиваю на бумагу свое внутренне состояние или мысли.

Картина П.К. Вениг «Дедушка, спаси»

Воображение – самый высокий воздушный змей, который может запустить человек

      ©Лорен Бейколл

– Стой, – преградила путь М. С.

– Что такое? – обернулся он к ней. Девушка всматривалась в темноту. Ее глаза сверкали, отражая последние лучики света. Она нахмурила брови, как бы пытаясь вспомнить что-то или понять. – Ладно, идем.

М. переступила через порог, одной ногой оказавшись уже в непроницаемой тьме.

– А где здесь выключатель?

– Мне кажется, что его здесь нет.

М. вздохнула и снова повторила:

– Ладно, идем, – окунувшись уже полностью в царство невидимки. С. последовал за ней. Пройдя несколько шагов, он почувствовал, как подруга его крепко схватила за руку и сжала так сильно, что она онемела.

–М., что такое? Ты боишься темноты?

Ответ последовал не сразу.

– Теперь я ничего не могу сказать точно, – С. ощутил легкое дуновение ветерка от повернувшейся к нему М. Он видел смутные ее очертания, но ясно чувствовал, что она пристально смотрит на него, стараясь что-то разглядеть, а может быть, ее глаза были устремлены в другую сторону, а ему только показалось все это.

– Я никак не могу понять: боюсь ли темноты или нет сейчас. Я отчетливо помню, как была маленьким ребенком, который боялся даже зайти в комнату, где не было света, как я никак не могла побороть себя и открыть глаза, когда засыпала, а лампы были уже выключены. Мне казалось, что что-то страшное наблюдало за мной, постоянно приближаясь, а если я открою хоть один глаз, то чудовище меня поглотит, или я увижу то, что мне потом будет сниться в ночных кошмарах. Если же все-таки случалось такое, что мне было необходимо пройти через что-то темное, то я преодолевала это место бегом, стараясь не оглядываться и не думать ни о чем, иначе мне начинали мерещиться разнообразные звери, тянущие ко мне свои лапы, из которых в любую секунду могли появиться когти, чтобы схватить меня, – М. вздрогнула.

– Т.е. ты все-таки боишься темноты, тогда давай быстрее пройдем этот коридор, – предложил С., – если что, то я рядом – смогу защитить тебя от твоих монстров.

– Нет, не стоит, все в прошлом. Теперь мне абсолютно безразлично, идти где-то в темноте или с каким-то светом. Глаза привыкают, и мне ничего не мерещится.

Какое-то время они шли молча, гробовая тишина разбавлялась только топотом их ног.

– Меня пугает не это. А то, что все это может означать, – вдруг снова заговорила М. – Все это была фантазия, выдуманные истории, в которые я верила, которые были сконструированы у меня в голове, но переносились в жизнь, и я воспринимала их как реальность. Теперь я могу прочертить четкую границу между выдумкой и правдой, а может быть, дело вовсе не в этом. Может быть, у меня кончилась фантазия? То, что отличает детей от взрослых. Значит, я теперь тоже стала взрослой, погрузившись в мир, где нет красок, а точнее чего-то вымышленного. Есть только ужасная реальность, от которой невозможно убежать и придумать игру, в которой будет все хорошо, тоже нереально. Некоторые взрослые пишут сказки, но они не окунаются в них с головой, не веря тому, что было создано ими. А дети, читая это, готовы поверить каждому слову, представить любую ситуацию, которая там описана, но они тоже вскоре вырастут и все это будет им казаться лишь ребяческим вымыслом, не имеющим никакого отношения к жизни, а значит, он не достоин того, чтобы об этом думать и рассуждать, легче выкинуть из головы.

Ребята шли по длинному коридору с огромным количеством дверей. И маленькая девочка, будучи на их месте представила бы это место иначе: для нее оно было бы полно различных тварей, которые рвались из каждой двери, пытаясь, напасть и напугать беззащитного ребенка. Но девочка стала взрослой. Воображаемые существа исчезли, поняв, что здесь им больше делать нечего, ведь она перестала верить в них, и их миссия преследования этого человека завершена. Но вместе с ними исчезло многое, что доступно пониманию ребенка, но непонятно взрослому.

Пока судьба позволяет, радуйтесь.

© Сенека Луций Анней

– Эй, Мартышка, спускайся оттуда! – крикнул снизу С.. Он стоял у самого дерева и вглядывался в его крону, где зависла болтающая ногами девушка.

Яркое, но уже негреющее солнце слепило его, последние лучики уходящего теплого времени года он чувствовал на себе, стараясь запомнить, чтобы потом вспоминать в зимнюю вьюгу как о чем-то радостном и светлом.

– Слезай, тебе говорю.

– Зачем я тебе там, мне и здесь неплохо, – засмеялась девушка, и ворох листьев свалился сверху на голову парню. Он отряхнулся и снова поднял голову. Прямо на него смотрели веселые глаза, которые готовы были сейчас обнять весь мир, где он потом отразится в уменьшенном виде.

– Зачем ты листья обрываешь с дерева? Сами упадут.

– В любом случае, вреда я уже никому не приношу, так почему бы и не устроить тебе дождь из них? Ты купался когда-нибудь в листьях? В чистых, которые только падают сверху, но таким нескончаемым потоком, что тебе начинает казаться, будто это и, вправду, настоящий дождь, идущий с неба.

– Не приходилось.

– Так я тебе помогаю осуществить это, а ты еще недоволен.

Вслед за этими словами на парня снова посыпались листья. Он был бы намного рад, если бы М., наконец, спустилась бы вниз, но, видимо, она это еще даже и не планировала делать.

– Ты еще долго там сидеть будешь? Не надоело?

– Неа. Здесь намнооого , – протянула она, – лучше, чем у вас там на земле, а сколько всего видно.

– Хочешь, я к тебе залезу?

– Нет, не стоит, да, и веревка на это не рассчитана.

– Ладно, я посижу тут.

С. присел на корточки у дерева. Белые стволы берез резко выделялись на фоне оранжевого леса, здесь было действительно чудесно. Яркие лучи грациозно проникали меж еще не опавшей листвой, они скользили по длинным стеблям и веткам, отражаясь от стволов, а после перебегали на другое место, где их световой путь начинался сначала. Высокие деревья, еще усыпанные разноцветными листьями, уходили далеко ввысь, образуя тем самым некий потолок, через который свет, проникая, падал на “пол”. Небольшой скрежет, С. снова запрокинул голову, его глаза пересеклись с ее, но она была ближе, чем раньше. Закинув ноги на один из суков, она висела вниз головой на высоте около пяти метров от земли!

– М., ты что делаешь? Слезай немедленно или хотя бы руками держись.

– Чего ты так волнуешься? – четко проговаривала девушка каждое слово, раскачиваясь на ветке. – Я же на страховке. Что со мной случится?

С. понял, что опасаться нечего и вновь присел на свое прежнее место.

– Что ты видишь? – вдруг спросил он, с ноткой зависти, что сейчас он сам не может испытать того же чувства, что и она.

– Мир, перевернутый мир, – засмеялась она. – Я понимаю, что под моими ногами бескрайнее голубое небо, а над головой – земля, но я ее не могу коснуться, как бы тянусь, но не выходит, – девушка замолкла. – С., – вдруг снова позвала она его, он поднял голову, загадочная улыбка расползлась по лицу, будто до нее дошло истинное решение всех проблем на Земле, которое оказалось таким простым, что и детям понятно. – Деревья тоже вверх ногами, – простая фраза, а так задела его. «Деревья вверх ногами». Надо же было ей так сказать.

– А еще, что ты чувствуешь?

– Многое.

– Расскажи мне, я постараюсь тоже насладиться этим.

Он закрыл глаза, а она медленно и не спеша начала:

– Тихий шелест еще держащихся листьев, они уже стараются оторваться от матери, но она их не пускает, убаюкивая, ласкает их, напевая колыбель. Мягкий прохладненький ветерок окутывает тело, обволакивая его, пытается забраться под одежду. А яркое солнце теперь где-то снизу, оно не мешает смотреть на мир, потому что теперь оно под твоими ногами. И ты стоишь выше, а не оно. Редкие лучики добегают до лица, заглянув в глаза, устремляются прочь. Резкий порыв ветра заставляет шелохнуться верхушку дерева, мать не удерживает свих детей, и они вырываются на свободу, летя на тебя снизу, весело делая кульбиты, а после, затихая, мирно ложатся на землю, пока их кто-то вновь не потревожит. Крепко обняв березу, ты можешь почувствовать, как она делится с тобой последней в этом году энергией, отдавая тебе все самое нужное и необходимое, ведь дерево прекрасно знает, что все ему это ни к чему, а тебе пригодится. Прислоняясь к стволу, я не ощущаю ничего твердого под ногами, парю в воздухе, чувствуя невесомость. Я представляю себя членом экипажа космического корабля, который вышел в открытый космос и уже можно расстегнуть ремни безопасности и первый раз в жизни почувствовать невесомость, полное отсутствие массы.

Слова закончились, а ощущения остались и лишь тихий скрип веревки напоминал ребятам о том, что это не сон, а реальность, которая тоже бывает чудесной.

Насколько человек побеждает страх, настолько он – человек.

©Томас Карлейль

– Люди не умеют летать, – заявил мне С., сидя на скамейке в парке и наблюдая за тем, как птицы кружат где-то далеко в вышине.

– Я не согласна, – возразила я.

– Я не беру в расчет различные самолеты, человек сам по себе не способен на это.

– А как же я?

– А что ты? – обернулся С. к М.

– Мой вид спорта. Как не многие в жизни могут почувствовать то, что испытываю я. Это незабываемо и так необычно. Представь. Ты чувствуешь легкость. Вот он взлет. Ты паришь как птица в вышине, все остались далеко внизу. А сколько событий предшествовало этому моменту. С., ты хоть представляешь, насколько страшно бывает оторваться от земли? Понять, что сейчас под тобой будет только воздух, у тебя не будет опоры, на что можно было бы встать при необходимости. Страх. Адреналин. Все внутри перемешивается. Ты понимаешь, что надо себя перебороть, чтобы потом чувствовать наслаждение. Это как парашют. Столько сомнений. А вдруг он не откроется, а вдруг я приземлюсь ни туда. Вокруг тебя летают эти вопросы, но вот, наконец, выбор сделан, и ты сам летишь, стремишься вниз с огромной скоростью, через ветер, навстречу Земле. Она все ближе и ближе. Но это парашют, а когда лечу я, то в начале я нарушаю физические законы, направляясь только вверх, но после они берут свое и начинается мое падение. Какое непродолжительное действие, а столько эмоций. Мое тело воспроизводит все, что оно чувствовало снова и снова, ощущая потоки воздуха и бесконечную радость за преодоление страха ради такого счастья.

2017

Ещё ни один пессимист не проник в тайны звезд, не открыл неизвестную землю и не распахнул перед человеческим духом новые небеса.

©Хелен Келлер

М. прилегла на С.. Он был такой мягкий и уже родной.

– Ты же не против? – обратилась она к нему из вежливости. Ее голова чуть приподнялась, чтобы видеть лицо собеседника, а глаза посмотрели назад.

– Нет, – он мягко улыбнулся. Это девушка поняла по интонации, она перевела взгляд на пляшущие искры костра. Пламя то вздымалось вверх, то снова падало вниз. Когда ему надоест это делать? Пока дрова подкидывают, огонь будет вечен. Как он завораживает своими фигурами, которые не похожи друг на друга каждый миг. Сверху виднеется что-то чуть прозрачное, от чего дальние деревья искажаются и, кажется, будто они находятся под водной гладью. А внизу ужасный жар, где цвета неизменны. Оранжевый, желтый… Как опадающие осенью листья кружатся в быстром танце, так этот костер полыхал в безмолвном лесу. Что-то треснуло, загорелась сосна. Стопка искр устремилась в небо, М. перевела взгляд туда. Точки от костра все удалялись и удалялись, уже сливаясь со звездами, а может быть, гаснув в ночи.

– С., расскажи мне о небе, – попросила девушка по-детски. Как приятно порой чувствовать себя ребенком, когда рядом есть человек, который тебе это позволит.

– Вон там Большая медведица, а дальше виднеется Малая. Смотри, как горит Полярная звезда.

– Разве эта не вот эта точка?

– Нет, – С. качнул головой.

– Странно, а мне всегда казалось, что Полярная самая яркая.

– Когда как, – уклончиво отозвался парень, – смотри какой над нами млечный путь.

По середине неба проходила нечеткая полоса, которая была размыта, но все же отчетливо просматривалась. Она отличалась от другого небосвода и цветом, и какой-то текстурой. Это место было иное, его заметит каждый, кто поднимет свою голову и взглянет наверх. Как будто какой-то разрыв произошел в полотне и виден кусок другой материи, что лежит позади. А на нее еще не жалея посыпали блестками, которые в глазах меняли размер. То меркнув, то вновь зажигаясь. Оп, исчезла белая искорка, оп, снова появилась. Огромный костер горел позади этого мира, отправляя к нам лишь свои отголоски.

– Мир раскалывается. Разве это хорошо?

– Что ты имеешь в виду?

– Эта лента, млечный путь, ее так уложили, будто небо сейчас разделится и на нас польется безумно яркий свет.

– Ты считаешь, что это стоит за нашим небом?

– Не знаю, – перевернулась на живот М., – все очень сложно, а это тем более, что там? Что там, куда мы не можем достать своими телескопами?

– Это большая загадка, которую хочет разгадать человечество.

– Зачем это делать? Может быть, нам суждено быть в неведении, может быть, стоит просто наслаждаться догадками и таинственностью, а не искать везде ответы. С.!

– Здесь у каждого свое мнение, – произнес С. и подбросил дров в костер. Они горели и новые искры вздымались вверх и превращались там в недосягаемые звезды.

Жизнь – игра, первое правило которой – считать, что это вовсе не игра, а всерьез.

©Алан Уоттс

С. и М. шли по небольшой тропинке мимо палаток, костров, каких-то сооружений. Они шли мимо напоминаний о маленькой жизни, которая здесь с ними была. Эта жизнь превратилась в реальность за какую-то пару дней, она стала всем для ребят, больше, чем просто игрой, просто развлечением.

– С., тебе грустно? – взглянула девушка на парня. Она опустила голову и старалась не смотреть по сторонам. Теперь для нее была лишь цель, к которой она двигалась. Ей было неприятно думать, что все кончено, что все позади.

– Мне? Мне радостно, что у нас был шанс прожить подобное. Зачем грустить, понимая, что похожего еще много впереди, а после этого у нас останется такой опыт, который не приобрести человеку и за год обычной жизни.

– Мне кажется, что это реальный мир, а то, что осталось где-то там, лишь большой жестокий обман, который исчез и не появится вовсе рядом со мной. Я не могу поверить, что это игра, ведь игра для детей, а это…

– М., на игре учатся не только дети, но и взрослые. И люди, которые, не стесняясь, это делают, большие молодцы, ведь они точно знают, что именно благодаря подобному занятию они могут посмотреть со стороны на себя, на других, узнать свои слабые стороны. И все это происходит в условиях, которые никак не отобразятся на твоей реальной жизни, все неудачи ты оставишь здесь, а все бесценные знания ты заберешь с собой. М., пойми, не стоит горевать, ведь самое важное уже в твоей голове, никто не в силах у тебя это отнять.

– А как же люди, обстановка, сами действия, которые мы здесь выполняли каждый день? – ее голос наполнялся болью, было заметно, что она очень близко принимает к сердцу это расставание, для нее этот мир значил очень многое.

– Действия спроецируются в реальную жизнь, эти люди с тобой будут еще очень долго. А обстановка… Да, чем-то приходится жертвовать ради того, чтобы двигаться вперед. Ведь в этом и состоит смысл жизни.

– Ты прав. Я безумно рада, что встретила здесь тех людей, которые могли бы всегда быть рядом, помогать, сопереживать, узнавать, все ли хорошо. Ведь это важно. Правда? Как человек может жить без общества? Без общества, в котором ему комфортно. С., – девушка взглянула на шедшего рядом, – зачем, зачем люди общаются не с теми, с кем им хочется, зачем они терпят всякий вздор рядом, раня себя и других. Почему бы им просто не уйти от этого, не стать жить иначе, ведь это возможно, ведь каждому это под силу. С., почему так происходит?

– Не у всех хватает на это внутренней силы. Необходимо перебороть себя, перейти на другую сторону дороги, на ту, по которой ты еще не ходил, туда, где еще нет протоптанной тропинки, где виднеются издали лишь высокие заросли.

– Но ведь если ты сможешь это сделать, то тебе станет легче, тебе станет проще и интереснее в этой жизни. Как же люди не понимают этого?

– Кто-то понимает, но не хочет сделать этот шаг, до кого-то это не доходит и никто ему не может рассказать. Вот они, бедные скитальцы бесполезно прожитых лет. Куда бежали, зачем спешили? Ничего не достигнуто, никаких крепостей не занято. Жизнь прожита, а людей, с которыми можно было бы повспоминать, нет.

– С нами же не будет такого? – с надеждой воскликнула М.

– Нет, – С. резко остановился. И уже серьезно продолжил. – Ты сделала первый шаг, ты пересилила себя. И это, – он показал рукой вокруг, – изменило тебя. Теперь нам никогда не стать прежними. Это будет идти дальше по жизни с нами, освещая путь впереди и скрывая плохое в темноте. Люди, знания они не уйдут, они не бросят, если ты сама этого не захочешь. Цени это и не отпускай, ведь после вернуть будет уже нельзя.

С. повернулся к М. Его суровый, но уверенный взгляд закрепил слова и поставил на них печать правды, которая говорила о том, что им можно доверять. И М. поверила.

Руки болели, ноги уже не выдерживали тяжести тела, хоть она и была невелика. Но мои ощущения никого не волновали. Кому интересно выслушивать, что какой-то там девчонке тяжело выполнять движения, которые обязательны для всех. Каждому сложно, каждому невыносимо больно, но ни один не признается в этом, не даст слабину, не превратится в человека, которым можно управлять его слабостями.