4

Мы с Алексом традиционно закупались едой на всю неделю в супермаркете у метро. Во всей процедуре меня напрягали только толпы у станции и «торговые ряды», от которых несло запахами прелых апельсинов и маринованного чеснока. Мы быстро миновали неприятность и начали наш рейд по рядам супермаркета, отмечая в телефоне, что уже закинули в тележку, а что еще предстояло разыскать. Я крутила в руках банку «Нутеллы», а Алекс меня подкалывал.

– Вот ты опять ее купишь, съешь половину ложкой прямо из банки оставишь на полке. Шоколад заплесневеет и банку придется выкинуть.

– Я съем целиком, – грустно ответила я и кинула банку в тележку. Алекс вздохнул. В тележке уже лежал весь мой традиционный «скорбный набор»: трюфельный торт, две пачки пломбира, крабовые палочки, большая банка селедки в масле, хумус и соленые огурцы. Я абсолютно всеядна, и мне нравится, что в этом слове есть сочетание «яд». Алекс серьезно посмотрел на меня, вытащил из корзины «Минту» и потряс им перед моим лицом.

– Марго. Ты, конечно, можешь напиться, обмазаться хумусом и селедками, но на завтра ты будешь все той же Марго, которая залезала в дом к чужим людям и которую чуть не пристрелил кумир юности. Тебе надо простить себя.

Я уныло покивала. Алекс не понимал главного. Со случая, когда Вайсман поймал меня и отпустил, слава богам, восвояси, прошла уже неделя, но не было ни часа без желания вернуться в этот момент. Я вспоминала осенний лес, чувство адреналина, мягкий полумрак кабинета, черный кафель. Безумие.

Когда я с велосипедом неслась мимо сосен, в голове стучало «не смей больше поступать так, дура». Но на следующий день все началось заново. Я снова захотела попасть в этот дом. Возможно, сосед прав, и мне нужна помощь. Я могу записаться к терапевту и походить на занятия, как в подростковом возрасте: тогда я действительно почти прекратила резать руки и начала нормально питаться. «Риточка стала хорошо кушать, но, конечно, немного располнела», говорила мама по телефону тетке. На тот момент мне на это было плевать: некий защитный механизм не позволил улететь с головой в анорексию или булимию.

Сейчас я просто чувствовала притяжение, с которым не справлялась, потому что не могла его идентифицировать. Внутри меня засел опасный, темный враг с неизвестными стратегией и тактикой: он уже победил, и бедной Марго только и оставалось, что тонуть в корпоративной тоске в офисе и есть соленые огурцы.

На работе Лана Шауб каждый день сообщала мне, что я «плохо выгляжу». Я не могла дочитать «Самый большой осколок», и теперь развлекалась игрой в «Косынку». Казалось, что ниже падать уже некуда.

Вечерами Алекс-таки распивал со мной «Минту» или даже вульгарный коньяк с колой. Он периодически писал смски Лизе и лайкал ее фотографии в инстаграме; когда он был нетрезв, лайки сопровождались комментариями.

История с поливом, однако, завершилась идеально: Вайсман рассказал Лизе, что за цветами ухаживала «какая-то девушка» и отдал ключи; Алекс же, с его простудой, все равно остался замечательным человеком и героем. По словам Алекса, Лиза была довольна. Судя по всему, о пистолете и о том, что я чуть не отдала концы от ужаса, Вайсман Лизе не рассказал. Алекс тоже решил держать язык за зубами.

Он не отпустил ее, о нет. Алекс все еще жаждал Лизы. В один из вечеров, когда мы выпили уже четыре стакана приторной алкогольной жижи, Алекс сказал:

– Марго, почему мы с тобой не встречаемся?

Я пьяно рассмеялась. Честно говоря, Алекс был совершенно не в моем вкусе, хотя я уже давно начала подозревать, что все эти «вкусы» – ерунда на постном масле.

– Моя мама регулярно интересуется этим же вопросом.

– Все это так странно, Марго, – Алекс потянулся на своей кровати. Я же лежала на диване, забросив ноги на подоконник. – Слушай, а если бы был шанс, ты бы стала встречаться с таким человеком, как Вайсман?

Я резко села.

– Всемирно известным писателем? Чтобы вечно чувствовать себя ущербной на его фоне? Нет уж, спасибо.

Алекс вновь противно захихикал. Я расстроилась.

– Ну ладно, не с «таким», – продолжил Алекс. – А конкретно с ним?

– Для меня он легенда, а не… Человек, – заметила я. Но это было правдой лишь отчасти. Теперь, когда я видела его кровать, его стол, его ванную, его самого во плоти, в конце концов, два мира – моих юношеских фантазий и моя реальность – столкнулись.

И я не хотела думать об этом. Я допила свой бокал и отправилась спать.

Наутро, пока я надевала свой наряд «Офисная крыса – 2», который включал в себя не шерстяную юбку, а черные брюки с едва заметно растянутыми коленками, Алекс появился на пороге моей комнаты с шоколадкой в руке. Его зеленые глаза светились как у кошки, и я знала: сейчас меня будут просить. Просить долго, настырно, ноюще, пихать в меня шоколад, страдать и напирать, пока я не сдамся. Возможно, нам действительно стоит начать встречаться: я бы могла использовать другие рычаги давления, кроме как «захлопнуть дверь». «Встречаться»… Какие «встречи», если мы уже живем вместе?..

– Что тебе надо, Алекс, – натягивая свитер на футболку, строго сказала я.

– Вот так вот, значит? Никакого старого-доброго манипулирования, – разочарованно протянул он. – Ладно, дело такое. В пятницу вечером у Лизы день рождения. Она пригласила нас обоих.

Я резко стащила свитер с головы и швырнула его в Алекса. Шоколадка гулко стукнулась о пол.

– Даже не думай. У меня нет ни малейшего желания встречаться с человеком, который тыкал в меня пистолетом.

Алекс подобрал шоколадку, отломил кусок и начал жевать:

– Вайсмана не будет. Он вернулся в Финляндию.

– В то воскресенье он тоже должен был быть в своей Финляндии, – прошипела я. – Алекс, просто «нет».

Утром, в офисе, пока я допивала первый кофе, телефон высветил неизвестный номер. Иногда мне на сотовый звонят по рабочим делам: наша контора, «Санта», организует поставки оборудования для производств, так что мне, как младшему менеджеру по маркетингу, приходится принимать звонки даже на личный номер.

– Марго? Это Лиза Кравец.

Я чуть сползла по креслу вниз.

– Слушай, не знаю, передал ли тебе Алекс, но я вас жду в пятницу на своем дне рождения. После шести, – очень милым голосом сказала она, – подарки не обязательны!

– Лиза, – начала мямлить я, – честно говоря, у меня были другие планы…

– Ну хоть на полчасика, – несчастно сказала она, – ну, пожалуйста! Будет здорово!

В таком духе мы общались еще минут десять. И надо заметить, что Лиза отобрала звание чемпиона по нытью у Алекса. Она грамотно продавливала меня, на каждое мое «ну не знаю» и «наверное, нет» отвечая пачкой красочных «я так расстроюсь». Это было ужасное манипулирование: прямо в лоб, но, с другой стороны, я понимала, что Лизе явно нужна большая, разномастная и пестрая тусовка. Наверное, бедняге действительно грустно без Вайсмана, раз уж он пропускает ее день рождения. Я посчитала, что манипуляция удалась и согласилась.

И самое важное – Алекс будет счастлив. Вечером я поведала ему, что все-таки пойду, но добавила:

– В случае чего – я сваливаю. И ты должен будешь меня прикрывать. Сидеть рядом, не убегать, понял?

– Если ты залезешь под стол – так и быть, я никому не скажу, где ты, – пообещал Алекс. – Расслабься, Марго.

Пятница подкралась к нам незаметно. После работы я поспешила домой: сосед уже упаковал подарок и крутился возле гардероба, выбирая, что надеть. Я решительно отвергла его дурацкие идеи вроде шортов и футболки с принцессой Селестией, и, разумеется, ничего креативного не придумав, отправилась собираться сама.

Странно, но мне почему-то хотелось выглядеть хорошо на этой тусовке сияющих хипстеров. Когда я перебиралась сюда около года назад, я взяла с собой только два платья: «черное без дыр» и «черное с дырой». Дыра была на длинном подоле и не бросалась в глаза из-за складок; но мне очень не хотелось идти в порванном платье по каким-то принципиальным соображениям. «Без дырок» было коротким и отлично смотрелось с черными колготками и черными же «Мартинсами», которые я отполировала до зеркального блеска. Я оделась, заново накрасила ресницы и торжественно вошла в комнату Алекса. Он объявил:

– Королева тьмы. Марго, ну зачем?..

– У меня нет ничего другого, – я развела руками, – что, разве плохо выглядит?

Алекс прищурился. Сам он к тому времени уже справился с рубашкой и джинсами и сидел на диване, нервно сжимая руки.

– Выглядит хорошо. Странно, но почему-то ты в таких вещах смотришься естественно, будто родилась в черном кружевном памперсе.

– Так и было, – мрачно сказала я. – Давай уже выметаться. Всучим подарок, сфотографируемся для инстаграма и лично я – домой. А ты можешь напиться и разгромить теплицы Лизы, подвывая «никогда не будешь ты моей».

Мы быстро добрались до места. У Лизиного дома скопилось приличное количество машин. Мы с Алексом посмотрели через ворота в сад и нервно переглянулись: о да, это был сияющий, сверкающий, пестрый праздник света и счастья. Лиза, стоявшая у террасы, увидела нас и заулыбалась, а потом побежала к нам навстречу. Мы прошли через ворота и попали в цепкие объятья именинницы.

– Наконец-то, – сказала она. Лиза была одета в белое кружевное платье, с ее шеи свисала немыслимая гора деревянных украшений.

На лужайке перед террасой натянули красно-желтый шатер, напоминающий цирк, вокруг которого расставили белые лавочки. На странного вида кованых этажерках разложили печенья и тарталетки; на длинном столе под шатром размещался миксер и тарелки с овощами и фруктами, чтобы делать смузи. Под крышей шатра были повешены разноцветные гирлянды из Икеи; деревянные буквы у самой террасы образовывали имя «Лиза». Вокруг всех этих остромодных объектов курсировали толпы ярких, креативных людей: парни в клетчатых рубашках и бабочках; девушки с волосами всех цветов радуги; мелькали кеды и платья от Десигуаль. Погода, как назло, была солнечной, и моим глазам стало больно.

– Алекс, за что ты заставляешь меня проходить через это? – шепотом спросила я, пока мы шли к столу. Он не ответил. Алекс достал из-за спины наш подарок (роскошный артбук по флористике, на который сосед потратил треть зарплаты); Лиза охала; ее разноцветные подружки пищали от восторга.

Я закинула в рот тарталетку и захрустела ею. С пальцев сыпались крошки: я чертовски нервничала, но это чувство было тоскливым, обреченным. Есть ли здесь алкоголь? Я бы добралась до него мгновенно, но Алекс охарактеризовал праздник как «легкий и свежий, вегетарианский». После этого заявления я хотела позвонить Лизе и сказаться больной.

– Кажется, ей нравится подарок, – Алекс присоединился ко мне у столика с тарталетками. Девушка с зелеными волосами и выбритым виском кивнула:

– Вы постарались на славу, – и вдруг перевела взгляд на меня, – мне нравится твой стиль. Ты, наверное, познакомилась с Лизой через Генри?

– Нет! – Грубо сказала я; Алекс схватил меня за локоть и оттащил в сторону. Под ногами оказался розовый воздушный шар, и я еле удержалась, чтобы не топнуть его каблуком.

– Я просто к тому, что может ты знаешь, где он, – вслед сказала зеленоволосая девушка, – ладно, спрошу у Лизы…

Зеленоволосая подошла к Лизе, которая разливала оранжевое смузи в стаканы совершенно идентично выглядящих парней с огромными бородами. Один из бородачей вдруг достал из-под стола бутылку вина.

– Черт, черт, черт, Алекс, там вино, – я попыталась обогнуть огромный куст акации и пробраться к столу. Даже если эта бутылка здесь одна, хотя бы бокал я заслужила. Алекс топал за мной; Лиза его заметила и довольно замахала нам руками. Друзья Лизы галдели вокруг, а еще играла противная нудная музыка, и Алексу пришлось напрячь связки, чтобы поклянчить для меня бокал. Лиза налила нам по пластиковому стаканчику – голубому и розовому, какая прелесть – мне вино, Алексу – колу. Я осушила свой одним махом.

Я обернулась к Алексу, чтобы высказать оценку вина (гадость), и увидела ярко освещенный вход на террасу.

Со ступенек спускался Генрих Вайсман, в черном длинном свитере, высокий и бледный. Он остановился на последней ступеньке и медленно обвел печальным взглядом все праздничные декорации. Я замерла.

– Марго, ну что опять?..

Алекс догадался обернуться.

– Твою мать, – констатировал он. И быстрым шагом пошел вперед, к Вайсману. Мне хотелось убежать к машине, но я поняла, что ноги меня не слушаются. Я просто не могу поднять ступней с этой аккуратной ярко-зеленой лужайки. Я стояла, нелепо открыв рот, с пустым голубым стаканом руке и в каком-то замедленном режиме наблюдала, как взгляд Вайсмана скользит с крыши шатра вниз и останавливается на мне. Его лицо не отражает ни единой эмоции; Алекс возникает перед ним и мир возвращается в привычный ритм. Бренчит музыка; громко смеются гости, я все еще не могу сбежать. Алекс в два шага оказывается рядом со мной, хватает за локоть, тащит на террасу. Здесь тоже все украшено гирляндами, на огромном овальном столе ваза с мандаринами. Я тупо смотрю на нее, пока не понимаю, что справа от меня, очень близко, стоит Вайсман и внимательно разглядывает мое лицо.

Я медленно шагнула назад, но Алекс – черт побери, что он вообще делает? – снова схватил меня и сказал:

– Генрих, это я должен был полить цветы Лизы. Но я заболел, поэтому послал вместо себя подругу. По-моему, это было грубо с вашей стороны – тыкать в нее пистолетом и угрожать полицией, вам не кажется?

От ужаса я уставилась в пол и заметила, как все вокруг начало темнеть и вращаться. Алекс продолжил:

– Хорошо, что вы не рассказали про подробности инцидента Лизе, ей не стоит волноваться.

– Прошу прощения, – ничего не выражающим голосом сказал Вайсман, и я поняла, что ни черта он не просит. Но нормы приличия требовали от меня сказать хоть что-то. Алекс сжал мое предплечье:

– Эй?

– Ладно, – невпопад сказала я, все так же пялясь, как идиотка, вниз. Это был странный ответ, но он оказался лучше, чем фраза, которая крутилась у меня в голове – «я хочу умереть». И тут сцена стала еще чудовищнее: на террасу зашла Кравец в сопровождении блондинки в красном платье с поляроидом. Увидев нас, Лиза сказала:

– Генри! Наконец-то ты спустился. А то я никак не могу представить тебе моих новых друзей. Алекс мне просто фантастически помогает с садом, – она закатила глаза, и Алекс покраснел.

Мне было очень интересно, как она меня представит.

– Марго – огромная поклонница твоего творчества. Представляешь?! Я какое-то время общалась в Алексом в сети, а потом встретилась с ребятами на книжной выставке, той, в конце августа… Слушай, может ты подпишешь что-нибудь для Марго? Марго, какая твоя любимая вещь Генри?

Я чуть не сказала «Убейте меня», да и у Вайсмана действительно был такой рассказ.

– Это совершенно необязательно, – тихо сказала я. Лиза смотрела на меня огромными сияющими глазами, и так широко улыбалась, что ее милое веснушчатое лицо, кажется, стало в ширину больше, чем в высоту.

– Да не скромничай! Генри?

Вайсман посмотрел на меня испепеляющим взглядом, пожал плечами и сказал:

– Пойдем.

Я в панике обернулась на Алекса. Он улыбался и показывал мне большие пальцы, и я никогда в жизни не ненавидела его так, как сейчас.

Мы с Вайсманом вошли в пустынный прохладный холл, он вдруг остановился и ядовито сказал:

– После тебя. Ты и так тут все знаешь.

– Я могу просто уйти, – сердито ответила я, – я вообще не собиралась приходить! И, поливая цветы, я сделала одолжение Лизе и помогала своему другу.