ГЛАВА 1. Как же я устала

За три месяца до описываемых событий

Детский плач настойчиво пробивался в гудящую от усталости голову. Ксения с трудом заставила себя пошевелиться и сесть на кровати. Девушка чувствовала себя зомби не первой свежести, у которого в любой момент может что-нибудь отвалиться – рука, нога, но первой, Ксюша готова была поспорить, будет голова – настолько тяжелой она ощущалась. Глаза упорно не хотели открываться, а плач становился все громче.

Рядом недовольно завозился и заворчал Сергей. Не желая очередного скандала, на который у нее просто не было сил, молодая мама наконец смогла подняться и побрела к надрывающейся дочке. У Оксанки опять полез очередной зуб, и уже третью ночь подряд она давала жару своим родителям. Днем, правда, тоже было не легче. Ксении иногда начинало казаться, что она находится в каком-то бесконечном временном промежутке, где день сменяется ночью раз за разом, и это не закончится никогда.

Достав рыдающую дочь из кроватки, девушка поспешила выйти с ней в другую комнату, где и принялась ходить из угла в угол, в надежде, что укачивание успокоит голосящую страдалицу. И, действительно, постепенно рев сменился громкими всхлипываниями, а затем и мерным сопением. Вернувшись в спальню и уложив заснувшего ребенка, Ксения взглянула на светящийся циферблат часов – «05.45» – отображалось на экране.

Через пятнадцать минут мужу вставать, поэтому ложиться смысла уже не было. «Может, удастся спокойно поговорить?», – мелькнула в голове слабая надежда. Взгляд невольно зацепился за большое старинное зеркало, и Ксения с грустью принялась рассматривать себя. Боже мой, в кого она превратилась? Где та веселая хохотушка Ксюша, от чьей солнечной улыбки, казалось, все вокруг становилось светлее, и перед которой не смог устоять первый парень их факультета Сережка Золотов? Кто эта замученная, бледная и растрепанная, с потухшими глазами женщина?

– Мне ведь всего девятнадцать! – прошептала девушка. – А выгляжу лет на десять старше. Какой кошмар!

– Конечно, кошмар, – раздался за спиной недовольный голос мужа, – когда ты в последний раз красилась? Я уж молчу, что не помню, когда ты последний раз разговаривала со мной, не зевая.

– Сереж, – Ксюша развернулась к взъерошенному парню, – ну ты же знаешь, что Оксанка опять с зубами мается. Я не сплю ни днем, ни ночью. Какое – краситься?! Может, ты сможешь сегодня прийти пораньше и хотя бы погулять с ней?

Сергей скорчил недовольную гримасу, но неохотно кивнул.

– Я попробую, – проворчал он, – но ты же знаешь, что у меня сессия скоро, и на работе Сан Саныч терпеть не может, когда кто-то отпрашивается. И вообще, другие же матери как-то справляются, почему ты все время ноешь? И не успеваешь ничего – дома бардак, а когда я ел что-то другое, кроме магазинных пельменей и полуфабрикатов, я вообще уже не помню.

Слезы обиды навернулись на глаза, и Ксюша не выдержала:

– У других от мужей хоть какая-то помощь есть, а от тебя только претензии! Кто обещал, что будет помогать мне во всем? Кто говорил, что мы вместе справимся, когда я забеременела? А сейчас у тебя то сессия, то сверхурочные, то Андрюхе помочь с машиной надо, то у Петьки проблемы с девушкой, и вы с пацанами его весь вечер утешаете! А мне кто поможет и кто утешит, когда я уже с трудом понимаю, где я и кто я?

– Да если бы ты не пилила меня постоянно, что денег не хватает, я бы не хватался за сверхурочные! А если друзьям помощь нужна, я что, их бросить должен?!

Разбуженная громкими голосами Оксана вновь зашлась плачем, а Золотов, мученически закатив глаза, отправился на кухню, не преминув громко хлопнуть дверью, показывая всю степень своей обиды и недовольства. «Похоже, ждать его сегодня пораньше точно не стоит», – печально подумала Ксюша, присаживаясь на диван и прикладывая дочку к груди. Та радостно зачмокала, и в квартире наступила, наконец, благословенная тишина. Девушка даже на какое-то время отключилась. Она сейчас научилась засыпать где угодно и как угодно – сидя, лежа, полулежа. Ей казалось, что скоро она освоит науку спать даже стоя.

– Я пошел, – вывел ее из полусонного состояния по-прежнему недовольный голос мужа.

Ксюша, вздрогнув, вынырнула из полудремы.

– Пока, – проговорила она под стук захлопнувшейся входной двери.

Дочка наелась, но спать, похоже, больше не собиралась. В свои шесть месяцев Оксанка была достаточно активным ребенком и с интересом осваивала окружающий мир. Вот и сейчас, положенная в небольшой манеж, резво перевернулась на живот и усиленно пыталась ползти к любимой погремушке.

Ксюша знала, что минут двадцать дочка будет занята, и можно попытаться что-то поделать, например, позавтракать. Но вместо этого почему-то вновь уставилась на свое отражение в чуть мутноватом старинном стекле. По щекам потекли непрошенные слезы. Ну как же так?! Ведь они с Сережей так любили друг друга! Золотов обратил на нее внимание в первый учебный день в университете. Он сам потом не раз говорил, что сразу выделил в робкой толпе первокурсников экономического факультета девушку с солнечной улыбкой. Сам он на тот момент уже учился на третьем и мнил себя человеком, умудренным опытом в студенческой жизни.

Чем и воспользовался, взяв Ксюшу под свою опеку и вводя в тайны университетского мира. На каких предметах можно пофилонить, а где нужно изображать максимальную заинтересованность. Кто из преподавателей требует стопроцентной посещаемости, а кому на зачете достаточно показать просто конспекты лекций. Кто будет на экзамене придираться к каждому слову. Да мало ли что еще полезного может рассказать студент третьего курса неопытной первокурснице! А если этот третьекурсник еще и выглядит как модель с картинки в модном журнале?! Конечно, у Ксении не было ни шанса устоять перед ним.

Была, правда, в их отношениях и ложка дегтя – родители Сергея были не в восторге, что их сын решил жениться, не закончив учебу. И даже то, что у невесты была своя трехкомнатная квартира в хорошем районе, оставшаяся от два года назад ушедших из жизни родителей, не сильно примирило их с решением сына. А уж когда почти сразу после свадьбы Ксюша поняла, что беременна, разразился настоящий скандал. Молодым было сказано, что раз они такие взрослые и самостоятельные, то значит, со всеми трудностями справятся сами. Поэтому бабушку и дедушку Оксанка видела только по большим праздникам, когда те на пару часов забегали в гости.

Именно поэтому Сергей и вынужден был пойти работать, не дожидаясь окончания учебы. Правда, это была уже вторая половина четвертого курса и время написания диплома, но… А вот Ксюша, естественно, ушла в полноценный академ, едва начав второй курс.

Когда же все успело так измениться? Когда вместо интересных разговоров их общение с мужем превратилось в бесконечное выяснение отношений? Когда у них пропала привычка вместе завтракать и целовать друг друга при встречах и прощаниях? И самое главное – что с этим делать и как жить дальше? Последний вопрос Ксюша повторила вслух, задумчиво глядя на свое измученное отражение.

И вдруг в комнате что-то изменилось. Девушка не могла даже сформулировать, что же заставило ее насторожиться, но она буквально чувствовала – что-то происходит прямо сейчас. А потом… А потом она не поверила своим глазам, решив, что от недосыпа у нее начались галлюцинации. Потому что девушка по ту сторону зеркала нарочито тяжело вздохнула, в то время как сама Ксения, наоборот, практически не дышала, и с усмешкой произнесла:

– Ну, и сколько еще ты будешь предаваться столь тяжким и столь же бесполезным страданиям?

– Мамочки…, – похолодевшими губами прошептала Золотова, чувствуя, что буквально окаменела от страха.

– Да не трясись ты так! – с досадой произнесла…

Кто? Ксюша даже боялась представить, каким будет ответ на этот вопрос.

– Вот каждый раз одно и то же, – с досадой продолжила нежданная собеседница, – хочешь им помочь, а они трясутся, как осиновый лист. Хорошо, что ты хоть зеркало разбить не попыталась со страху. Вот помню, твоя прабабка в меня веретеном запустила, дурочка малахольная.

– Ты… Ты кто? – у Ксении наконец прорезался голос.

Она бы тоже сейчас с удовольствием чем-нибудь запустила в зеркало, если бы руки ее слушались, молодец была ее прабабка Аксюта. Почему-то девушка нисколько не сомневалась, что речь сейчас именно о ней. Это осознание, как ни странно, позволило девушке слегка приободриться и уже не в таком ужасе ожидать ответа странного создания.

– Я – Есения, – представились из зазеркалья.

– А…

– Ну, естественно, ты ничего не знаешь! Кому ж охота своими косяками да неудачами делиться. Вот странные вы существа, люди. Вместо того, чтобы объяснить своей наследнице, как помощь получить в случае чего, все каким-то стыдом мучаются, да виной страдают. Тьфу!

Ксюша уже немного пришла в себя и все с большим изумлением слушала свою визави, которая совсем разошлась и уже не могла усидеть на месте, бегая по комнате по ту сторону стекла.

– Но…

– Вот что ты сейчас-то мямлишь? – в праведном гневе повернулась к ней Есения. – Хочешь чего спросить, так спрашивай прямо. А то вон сейчас твоя дочурка погремушку догрызет, да скандал устроит, тут уж не до разговоров будет.

Ксения бросила нервный взгляд на дочь и поняла, что собеседница права. Еще минут пять, и все, Оксанке станет скучно, и она начнет громко требовать материнского внимания.

– Хорошо, – собрав всю твердость, на которую способна, девушка решилась задать самый главный вопрос, – кто ты такая?

– Сейчас кратко расскажу. Подробности потом. Одна из твоих прапра…бабушек по женской линии смогла сделать так, что я очутилась в этом зеркале и могла с ее прямыми потомками общаться, когда у меня напрямую помощи попросят либо совета, вот как ты сейчас.

– И ты правда мне помогать будешь? – недоверчиво поинтересовалась Ксения.

– Как будто у меня выбор есть? – фыркнула Есения, и девушка почему-то ей в этом случае сразу поверила.

Столь увлекательную беседу прервало негромкое хныканье, которое, как знала молодая мама, через пару минут перейдет в рев, если ничего не предпринять.

– Будет время, просто позовешь. Имя запомнила? – быстро проговорила собеседница, так же с тревогой наблюдая, как лицо девочки в манеже начинает краснеть, а хныканье переходит уже в полноценный плач.

– Конечно, – уже вскакивая со стула и спеша к манежу, выкрикнула Ксения.

Подняв дочку на руки, она вновь обернулась к зеркалу, но ничего таинственного там уже не увидела. Обычное отражение обычной растрепанной мамашки, державшей на руках успокаивающегося ребенка.

День понесся вперед, заполненный бесконечными заботами и суетой – приготовить, накормить, погулять, постирать, протереть пол и дальше по кругу. Оксанка по-прежнему куксилась, даже на улице скандал закатила, хотя обычно во время прогулки спала крепко.