Рыжая напряжённо размышляла, всем своим видом стараясь сохранять невозмутимость, чтобы не напугать единственного проводника в этом мире – трехлетнюю девочку. Так и оказалось: под полкой она обнаружила изящные сапоги, крохотные детские ботиночки, а на вешалке аккуратно висели брюки непонятного материала, словно прорезиненные, вязаная кофта с длинным воротом, короткий полушубок, рядом на другой вешалке маленькая детская шубка, кофточка и пушистая меховая шапка. Нельзя сказать, что Мэрилу, очутившись в такой ситуации, чувствовала себя как рыба в воде, но природная смекалка, несомненно, играла немаловажную роль в ее дальнейшем поведении. Она рефлекторно гоняла мысли, силясь сопоставить, что к чему, но пристальный взгляд девочки сбивал с мысли. Она не знала ни куда, ни зачем она едет, ни какие планы были у матери этой крошки. Необходимо было стопроцентно сконцентрироваться и выработать стратегию дальнейших действий, а для этого ей необходим был полный покой.

«Нужно на время избавиться от ребенка! Тогда я смогу покопаться в вещах её матери, я должна найти хоть какую-нибудь зацепку, ведь когда-то эта колесница остановится и мне нужно будет что-то делать! Гирманчи мёртвый, помощи ждать неоткуда! Буду следовать знакам! И самая главная подсказка это сама девочка! Пока она не поняла, что я это не ее мать! Да и не под силу это такой крошке! И, чтобы не напугать ее, мне нужно попытаться скопировать ее мать » – Мэрилу прищурилась, как можно добрее улыбаясь Ане.

– Малыш, уже поздно, ложись спать! Маме нужно подумать! – она неуклюже влезла в сапоги, не зная как их застёгивать, и выпрямилась во весь рост.

– Все верблюды уже спят и ты должна! – Мэрилу погладила девочку по пышным волосам.

– Верблюды, хи-хи-хи. Ой, мама, а где твои ногти? – с детской непосредственностью поинтересовалась Анечка. Девочка оправилась от пережитого шока, пришла в себя и теперь сыпала вопросами, как и подобает маленькой наблюдательной девочке.

«Ногти? Какие ногти??? – Мэрилу едва не застонала, бросив мельком взгляд на свои коротко подстриженные ноготки, в замешательстве уставившись на собственные руки, но подсказка неожиданно пришла со стороны Ани:

– Зачем ты обстригла их?

– Котенок, – Мэрилу обрадовано выдохнула, – они мешали мне!

– Было красиво!!! Ма-ам, я хочу сказку! – раскапризничалась Аня, надув губки, но Мэрилу, движимая природными материнскими инстинктами, заботливо укрыла малышку одеялом и поцеловала в нос.

– Спи! Завтра будет новый день и новая сказка!

– Ладно. А где дядя Константин? Он заболел?

«Вот и первый ответ – вместе с ним ехал какой-то мужчина! Чёрт знает что такое, как бы ей ответить-то?»

– Да, он заболел, малышка, СПИ!!!

–Хорошо, мамочка!!! – девочка оказалась на редкость послушной и сговорчивой и, повозившись на полке, устраиваясь поудобнее, она вскоре трогательно засопела, отвернувшись к стенке.

Время у Мэрилу на размышление было очень мало. Она понимала, что со слов девочки в комнатке на колёсах они ехали не одни, о чём также свидетельствовало красивое мужское драповое пальто, висящее на вешалке. Значит рано или поздно отсутствие мужчины, которого Аня назвала именем Константин, заметят и спрашивать будут у нее. Куда он девался, Мэрилу понятия не имела, но нутром чуяла, что пропавший мужчина имеет самое прямое отношение к появлению самой Мэрилу. Собравшись с мыслями, она тихо, чтобы не потревожить сон ребенка, стала исследовать вещи ее матери и этого загадочного мужчины. Порывшись в сумочке у Марины, Мэрилу обнаружила множество незнакомых ей вещей: ароматно пахнущее зеркальце с каким-то душистым спрессованным порошком, непонятный предмет, украшенный множеством кнопочек, с выпуклыми буквами и цифрами на корпусе, связку металлических ключей, пачку печенья, маленький тюбик с выдвижным толстым карандашом карамельного цвета и запаха. Обследование карманов мужского пальто не принесло ей ровным счётом никаких плодов, а в барсетке, которую так же досконально исследовала Мэрилу, был найден маленький в клеточку листочек, на котором было написано чернильной ручкой «Самойлова Марина Игоревна», и россыпь каких-то железных монеток. Инстинкт самосохранения заставил Мэрилу скомкать бумажку с именем матери девочки и она, повторив манипуляции с окном, выбросила компрометирующую записку наружу.

«Куда же Вы ехали, и как мне вести себя дальше???» – Мэрилу чуть не расплакалась, представив безысходность ситуации. Гирманчи мёртв. Шанс вернуться в свой мир был примерно равен нулю. Всё, что происходило наяву, было по-настоящему страшным: вот так оказаться совершенно одной в незнакомом и чужом мире! Но воспитанная в духе воина Мэрилу позволила себе слабость лишь на короткое мгновение. Лишь от неё самой, и больше ни от кого, зависела её собственная жизнь, а так же судьба крохотной девочки и она, плотно сжав губы, ещё раз тщательно рассмотрела одежду исчезнувшей без следа Марины и её дочери. В животе противно заурчало – сказывалось чувство голода. Порывшись в Марининой сумочке, Мэрилу извлекла оттуда пачку печенья «Юбилейное» и, обнюхав её, распотрошила яркую глянцевую обёртку. Ароматные квадратики на вкус оказалось приторно сладким, напомни девушки вкус детства, матери и обожаемого ею топлёного верблюжьего молока. Смакуя необычное лакомство, Мэрилу на секунду расслабилась, откидываясь на подушку, и тут же вскочила, обеспокоенно озираясь: ночную тишину разорвал истеричный женский крик:

– КАРАУЛ, УБИЛИ!!!!!!!!!!!!

Рыжая вздрогнула, напряглась, застыв с неестественно выпрямленной спиной, чутко вслушиваясь в крики. Голова работала четко и ясно, как всегда в минуты опасности.

– Караууул, убилиииииииии!!! – крик в коридоре повторился, протяжный, надрывный, леденящий кровь. Мозг Мэрилу начал выстраивать наиболее выигрышную позицию поведения. Итак. Куда делся мужчина, путешествующий вместе с ними, она не имела ни малейшего понятия. Куда она едет и, собственно, к кому, равно как и кто, она сама, а, вернее, чью роль отныне ей надлежит играть, тайна за семью печатями. Помощи ждать неоткуда. Единственный источник информации это трехлетняя девочка. Делать ставку на ребенка глупо, но это и есть самый разумный путь к спасению, каким бы абсурдным он не казался на первый взгляд. Ясно, что ее будут расспрашивать: что, почем и откуда. В том мире, где выросла Мэрилу, методы тайной канцелярии ей были слишком хорошо знакомы, так что богатое воображение «услужливо» нарисовало ей примерную картину допроса. Мысль о том, что ее скрутят, заломят руки за спину и начнут пытать опричники из канцелярии мира, в котором она оказалась всего несколько минут тому назад, ввергла Мэрилу в состояние близкое к шоковому, но все же, ей удалось справиться с ненужными эмоциями и взять себя в руки. Там, за закрытой дверью, послышались чьи-то возбужденные голоса, топот множества ног и хлопанье дверей. Лихорадочно озираясь, Мэрилу схватила с вешалки пушистый ангорский шарф, обмотала им горло, пощипала себя за оба верхних века, отчего глаза моментально заслезились, и, кинув беглый взгляд на сладко сопящую девочку, смело шагнула за порог. По коридору вагона, с перекошенным от страха лицом, промчалась бледная и совершенно невменяемая проводница. Из тамбура, откуда совсем недавно пришла сама Мэрилу, чеканя шаг, шел рослый и широкоплечий человек в униформе. Около окна стояла перепуганная толстушка в объемном вязаном свитере и черных брюках и, заикаясь, шептала лишь два слова: «Убили, Господи, убили!!!».

– Пройдемте, гражданочка! – скомандовал полицейский, останавливаясь около трясущейся толстухи, мелькнув около ее лица «ксивой». – Дежурный состава лейтенант Прохоров! –отрапортовал он, захлопывая «корочку». Женщина послушно закивала головой, от волнения засовывая руки в рукава свитера, однако, не сдвигаясь с места. Мэрилу, болезненно щурясь на яркий свет, растерянно хлопала покрасневшими глазами и ухватила представителя власти за рукав, привлекая к себе внимание.

– Что случилось??? Что произошло? – голос ее звучал неестественно хрипло, будто бы простужено, что вполне дополняло картину прихворнувшей женщины, являясь завершающим штрихом к ансамблю из слезящихся глаз и повязанного вокруг горла шарфа.

– Убийство! – коротко резюмировал тот, кто назвал себя Прохоровым, пытливо взглянув на Мэрилу. – Вы из какого купе?

Интуитивно поняв, что под загадочным, коротким и звучным словом «купе» он имел место, в котором сейчас мирно спала Анечка, Мэрилу кивнула через плечо на дверь.

– Простите, ребенок спит! – опомнилась она, прикрывая дверь, тем самым выключая девочку из игры. Появление ребенка, который мог проснуться в любой момент, пока что не в ходило в планы Рыжей. – Вы сказали УБИЙСТВО??? – она ахнула, театрально распахнула глаза, и, зажав рот ладошкой, в немом оцепенении уставилась на Прохорова. – Убили? Кого убили? Когда? – изумление, испуг и волнение, отразившееся на лице Мэрилу, выглядели вполне достоверно, потому, как Прохоров, переключив свое внимание на нее, коротко пояснил, внимательно рассматривая пассажирку.

– По всей видимости, того, кто ехал вместе с Вами в СВ-купе!

– Ой!

Мэрилу слабо пискнула, пошатнулась и, не придумав ничего лучше, сделала вид, что теряет сознание: она побледнела, затем посерела, а после позеленела лицом и совершенно неграциозно обмякла, погружаясь в импровизированный обморок, так что если бы Прохоров не успел подхватить ее, то упала и непременно ударилась бы головой об пол.

– Господи, да что Вы стоите! – закричала толстушка, выходя из нервного ступора. Склонившись над Мэрилу, она тот час принялась махать руками над ее лицом.

– Давайте ее ко мне, я одна еду! Там валидол, нашатырь!

Люди, высунувшиеся на крики, заблокировали проход и Прохоров, с пассажиркой на руках, громко крикнул на весь вагон, разгоняя собравшихся:

– Граждане, соблюдайте спокойствие! Попрошу никого не покидать вагон, а так же состав поезда до выяснения обстоятельств!

– Убили? Ограбили? Где? Господи, кругом одни бандюганы! Режут, грабят, убивают средь ночи! – доносились до Мэрилу растревоженные голоса, и, хотя, ее глаза были закрыты, она чутьем уловила волну азартного возбуждения и ликования толпы. «Как все одинаково! Так же и у нас, когда случается какое-то несчастье, толпа испытывает нездоровый интерес к трагедии, наслаждаясь чужим горе, маскируя все это под личиной сочувствия, не отдавая себе отчета, что невольно радуются бесплатному зрелищу, а зрелище, будь то казнь, грабеж или убийство, всегда является для толпы развлечением!». Руки Прохорова были сильные, мускулистые, поэтом Мэрилу, было комфортно лежать, изображая потерявшую сознание, пока он, в сопровождении толстушки нес ее до купе, а затем, войдя внутрь, уложил на нижнюю полку.

«Надо приходить в себя! Обморок затянулся!» – решила Мэрилу и, с трудом разлепив спутанные длинные ресницы, затуманенным взглядом обвела купе. Женщина в свитере, которой на вид было лет сорок, торопливо рылась в своей аптечке и, вооружившись ваткой и бутылочкой, намочила клочок ваты и сунула этот мокрый комок с резким и отрезвляющим запахом прямо под нос Мэрилу. Под воздействием агрессивного запаха глаза у Мэрилу чуть не вылезли из орбит: придя в себя, она, стряхнув наигранное пост обморочное оцепенение, не сумев сдержать льющиеся слезы, отодвинула от себя руку с воняющим кусочком ваты, и плотнее замотала шарф на горле, стараясь, что бы движение ее рук было слабым и немощным.

– Как Вы нас напугали! – тот час запричитала толстушка, отставляя на столик пузырек и откладывая ватку. Прохоров, забыв о том, что он лейтенант линейного наряда полиции, сопровождающего поезд «Санкт-Петербург – Москва», в тамбуре пятого вагона которого недавно был найден полуобгоревший труп, отдался приятным и романтическим ощущениям, наслаждаясь тем, что на его руках, руках разведенного и неустроенного мужика, находилась такая красивая, слабая и беззащитная девушка.

– Простите.. – еле слышным голосом пискнула Мэрилу, виновато улыбаясь толстухе. -Давно со мной такого не было, вот так, в обморок… – она перевела взгляд на Прохорова и, задержав его подольше, отметила его ярко-голубые глаза, курносый нос и забавную ямочку на подбородке. «Не мешало бы вызвать его интерес!» – расчетливо подумала Мэрилу, тот час погрустнев. Волна безотчетного страха накрыла ее с головой, а воспоминания о том мире, увидеть который ей, судя по всему, не суждено, сделались такими нестерпимо острыми и щемящими сердце. «Одна, в чужом мире, и Гирманчи мёртв!» – вихрем пронеслось у нее в голове, но раскисать было не в ее правилах.

– Страсти-то какие, – затараторила толстушка, тот час усаживаясь рядом с ней на полку. –Ведь сгорел, горемычный, кто ж его так?

Прохоров отмахнулся от нее словно от надоевшей мухи и, поднеся рацию, отрывисто скомандовал, плюхаясь рядом с Мэрилу на полку:

– Сидорчук, проводника в восьмое купе, понятых!

«Знать бы, что такое понятые?! – Мэрилу наморщила лоб, плотнее заматывая шарф вокруг шеи. «Ну, сейчас начнется!».

– Расскажите еще раз, как Вы обнаружили тело? – попросил он, открывая блокнот и щелкая автоматической ручкой.

Толстушка, оживившись, властно схватила Прохорова за руку, заставляя смотреть себе в глаза.

– Значит, сплю я себе, сплю, обычно я не просыпаюсь среди ночи, а тут я выпила на ночь пива, сами понимаете, вышла по нужде…

Мэрилу краем глаза отметила пару пивных бутылок, стоящих на столике в окружении крошек и блестящей упаковки с непонятной надписью Чипсы «Lays».

– Дошла я до туалета, вдруг чувствую – пахнет не то паленым, не то горелым! Сами понимаете, мы женщины любопытные, – толстушка бросила на Прохорова испуганный взгляд, по всему было видно, что ей неприятно и страшно вспоминать заново весь пережитый ужас. – Я дверь-то приоткрыла в тамбур, а там он, сердечный, лежит, весь обгорелый!!! Ужас-то какой! –толстуха истово перекрестилась, а Мэрилу едва удержалась, что бы не осенить по привычке себя обратным крестным знамением.

– Ну, я закричала и все! Боженьки мои… – толстушка схватила со столика свою аптечку и, порывшись там, положила себе под язык валидол. Прохоров сосредоточенно записывал показания, ручка, словно легкокрылая бабочка порхала над блокнотом, а Мэрилу, не сводя с него взгляда, с замиранием сердца ожидала прихода проводника и Сидорчука.

«Проводник от глагола «провожать». Значит проводник это тот, кто сопровождает эту чертову колесницу! Сидорчук скорее всего фамилия, нежели имя, и по всей видимости он подчиненный Прохорова. Когда начнется допрос, самое главное, не дать им понять, что я вовсе не Марина! Я не знаю ровным счетом ничего, значит, мне следует больше молчать и прикинуться глупой и напуганной, шутка ли – человека убили!».

Дверь в купе с едва слышным скрипом отворилась и внутрь зашла сурового вида женщина в синей форменной одежде и толстощекий и пухлый молодой человек, одетый точно так же как и Прохоров. Позади них топтались сонные, но взволнованные понятые, мужчина и женщина примерно лет сорока. Прохоров кивнул, приглашая собравшихся пройти внутрь.

– Евгений Миронович, понятые! – отрапортовал Сидорчук, взяв под козырек.

– Свободен, Сидорчук, дежурь у тела и свяжись с линейным отделом!

– Есть! – отчеканил Сидорчук и, еще раз отрапортовав, покинул купе.

– Присаживайтесь! Я лейтенант Прохоров Евгений Миронович, назовите Ваши имена, фамилии? – Прохоров, окинув взглядом понятых, снова склонился над блокнотом.

– Петрищенко Анна Владимировна!

– Скворцов Илья Альбертович! – отозвались понятые, переглядываясь между собой. Проводница, сохранявшая монументальное спокойствие и профессиональную выдержку, ровным и хрипловатым голосом назвала свое имя:

– Иваненко Алла Львовна.

– Ваша роль Вам понятна, господа понятые? Объяснять не надо? – Прохоров поднял на понятых строгий проницательный взгляд. Те кивнули. Петрищенко нервно крутила ручки своей сумки, а Скворцов то и дело пощипывал свою аккуратно подстриженную бороду.

– Алла Львовна, пока личность убитого еще не установлена, расскажите Ваши предположения! Вы видели тело убитого, каковы Ваши выводы? – повелел Прохоров. Проводница нахмурилась, а Мэрилу вся обратилась вслух, чтобы не пропустить ни малейшей детали из рассказа этой самой проводницы.

– По комплекции убитый напоминает пассажира из СВ-купе номер десять!

– Я запросил начальника состава полный список всех пассажиров поезда. По предварительным отчетам проводников из других вагонов все их пассажиры присутствуют в полном составе! – сухим начальственным голосом говорил Прохоров, – Алла Львовна, Вы произвели пересчет пассажиров Вашего вагона?

– Да, в десятом СВ вагоне отсутствует Антонов Константин Генрихович!

– То есть тот, кто был Вашим попутчиком? – цепкий взгляд Прохорова вперился в Мэрилу, и у той противно засосало под ложечкой.

– Наверное, я не видела, как он ушел! – Рыжая двигалась в своих показаниях осторожно, словно минёр по минному полю. – Я уложила дочь и легла спать! Я слегка простыла! Проснулась от криков! – Она провела дрожащей рукой по внезапно вспотевшему лбу. Приняв решение играть перепуганную беззащитную женщину, она интуитивно выбрала наиболее правильную тактику поведения.

– Простите, я очень впечатлительная, а тут вы говорите убийство… – слабым голосом прошептала Мэрилу, потирая виски длинными тонкими пальцами.

– Вы были знакомы до этого с предполагаемым убитым?

– Простите… – Мэрилу замотала головой, что можно было принять за отказ, а можно за то, что девушка силиться стряхнуть с себя охвативший ее страх и, по всей вероятности, туго ей бы пришлось, не приди на помощь проводница.

– Она и Константин Генрихович Антонов оказались в одном СВ случайно! Девушка с ребенком забыла билеты и просила, что бы я пустила их по предъявлению паспорта! До отправления поезда оставалось пять минут, а тут вмешался покойный… – проводница осеклась. –Н-у-у или не покойный, а пропавший Антонов и сказал, что у него выкуплено целое СВ и он будет рад компании молодой мамы и ее дочери! Тем более, девчушка, дочь вот этой женщины, Аня, такая миленькая,

«Князь тьмы, благодарю!» – возликовала Мэрилу. Первую порцию информации она уже получила. Придерживаться и дальше такой же тактики и, возможно, судьба поможет пролить свет на историю исчезнувшей Марины.

– Ваше фамилия, имя, отчество? – Прохоров задавал вопросы четко и внятно.

– Самойлова Марина Игоревна! – ответила Мэрилу, решив ненамного взять инициативу в свои руки, показав, что она не мямля и не выпускница пансиона благородных девиц.

– Я забыла дома билеты… – она повела плечами, наморщив лоб, – временами я становлюсь очень рассеянной! Мы опаздывали на поезд с Аней, я торопилась, сами понимаете! А потом Константин Генрихович сделал добрый жест и пригласил нас к себе!

–Что Вы делали? О чем разговаривали? Он на что-то жаловался? Может быть, Вы заметили что-то необычное в его поведении? Быть может, он рассказывал Вам про своих врагов? Знаете, бывает так: попутчику излить душу легче, чем близким людям.

– Да нет, – Мэрилу покосилась на толстушку, с открытым ртом внимавшую ее рассказу. -Мы говорили о погоде, потом я занималась ребенком, а потом мы легли спать, я простыла, очень болит горло и знобит, -Мэрилу зябко поежилась, снова потуже затянув шарф.

– Когда я приносила им чай, то Антонов смотрел в окно, а Марина Игоревна кормила дочку печеньем и йогуртом! – подала голос проводница, – а когда забирала стаканы, то и девушка и малышка уже спали. Антонов продолжал смотреть в окно.

– Я не заметила ничего необычного! – пролепетала Мэрилу, заложив прядь волос за ухо.

– Добро, – Прохоров щелкнул пару раз автоматической ручкой, потрогал зачем-то свой кадык и, прочистив горло, попросил, адресуя сказанное Мэрилу:

– Принесите Ваш паспорт!