Селеста уже не могла себя контролировать. Она была в ярости, которая сжигала её изнутри, словно погребальный огонь, уничтожая все чувства, кроме неудержимого бешенства.

– Остригите её волосы! – рявкнула она, встав со своего места. Королеве до боли в груди захотелось хоть как-то насолить изменнику-супругу, чтобы он не мог восхищаться красотой пленницы. Она определённо была великолепна, даже находясь в рабстве.

– Не тебе указывать, что делать с моими трофеями! – рыкнул Пиртерия. – Сядь, пока я не лишил возможности ходить! И закрой свой змеиный рот!

Испуганная и опозоренная перед всеми королева быстро села на трон. Белые щёки налились стыдливым румянцем. Никогда раньше супруг с ней так не разговаривал. Более того, он посмел унизить её перед наместниками и гостями. Но положение обязывает быть невозмутимой в любой ситуации. А потому, выдохнув, драконица надела на лицо маску безразличия.

Если бы она знала тогда, чем обернётся внимание Пиртерии к синеглазой девушке-грифону, убила бы её прямо в тронном зале, нисколько не заботясь о собственной безопасности.

***

Ночь опустилась на королевские земли, расстелив мрачное покрывало по всей территории. Лишь полная луна на безоблачном небе разгоняла мрачные краски непроглядной тьмы, разливая серебро по долинам, лесам и холмам, на одном из которых находился королевский замок.

Внутри всё стихло. Лишь охрана бродила по коридорам, меняя прогоревшие факелы, да прислуга, начищающая пол, оттирая его от обгоревшего тряпья и грязи.

Просторная комната, от пола до потолка украшенная красным бархатом, наполнилась тишиной, которое разгоняло лишь слабое сопение наложниц. Луна заглянула в просторное окно, пролив слабый свет на пол, устеленный коврами.

Огромное помещение, с сотнями кроватей, на которых спали девушки. Простыни из дорогого шёлка, подушки, набитые лебяжьим пухом, покрывала, расшитые серебряными нитями.

Красавицы ни в чём не нуждались. Они были одеты, сыты и свободны ходить по крылу замка, которое отведено специально для этих целей. Сюда запрещено было заходить всем – и мужчинам, и женщинам – , кроме специальной прислуги.

Одарис тихо спала возле окна, отвернувшись к стене. Она за несколько месяцев свыклась со своей участью, хотя не сразу примирилась с обстоятельствами. Поначалу девушка думала, что умрёт от голода и холода, что её снова запрут в грязном подземелье и будут пытать, чтобы она стала покорной. Но всё оказалось не так. Король всегда заботился о своих наложницах.

Первое время Одарис постоянно плакала. Никто её не бил и не приказывал замолчать: все понимали, что ждёт прекрасную пленницу. Одна ночь с королём способна лишить жизни. Медленная и мучительная смерть от чёрного огня.

Одиночество съедало изнутри следующие две недели. Аиду, сестру Одарис, увели в другое крыло замка, в покои королевы. Правитель решил наказать супругу за то, что та осмелилась ему перечить и отдал в гарем девушку с синяками на лице и груди. Причём явственно наказал, чтобы Селеста не пыталась её убить любым способом или отдалить от себя. За неисполнение приказа грозила смерть. Пиртерия дважды не повторяет. С тех самых пор, как наказ короля исполнился, сестру синеглазая девушка не видела.

Вскоре, решив избавиться от гнетущих чувств, красавица стала понемногу привыкать к богатой отделке, сытной еде и вину, свободе, хоть и ограниченной. Начала общаться с девушками, которые были здесь довольно давно и много знали. Одна из наложниц, представительница человеческой расы, рассказала Одарис о том, что происходит, когда забирают девушку из гарема.

Каждые две недели чёрный дракон посылал прислугу за одной из девушек. Он помнил всех в гареме поимённо и даже порой описывал внешность красавицы. Избранную уводили под покровом ночи в другое крыло. Она по правилам должна была покрыть голову полупрозрачным платком. Смотреть на девушку запрещалось всем, даже королевской страже. Прислуга обычно сразу докладывала королю о том, что в замке есть те, кто нарушил запрет, а королева Селеста мгновенно находила предателя при помощи своей магии.

После того, как наложницу приводили в покои короля, он тут же выгонял всех слуг из комнаты, и дверь надёжно запиралась снаружи. Один человек из числа прислуги поделился ужасными подробностями того, что происходило внутри. Он много раз слышал истошные крики сгорающих заживо девушек. От такого нельзя просто отстраниться. Нельзя забыть. Несколько часов мучений приходилось перенести несчастным наложницам, прежде чем двери комнаты снова отпирались.

Обычно, когда вставало солнце, и первые лучи касались стен замка, бедняжка была уже мертва. Иногда по всему телу были ожоги до самых костей, а порой оставались лишь одни угли. Но не все умирали сразу. Самые сильные девушки проходили через это два, а то и три раза, прежде чем их пепел развевали по ветру.

Наслушавшись ужасов, Одарис много ночей не могла спать спокойно. Каждый шорох пугал её до безумия, заставляя вскрикивать от ужаса. А когда дверь впервые на её памяти отворилась в полнолуние, то бедняжка даже потеряла сознание, поддавшись непреодолимому страху неминуемой смерти.

Но прошёл один месяц, второй, а за ними ещё три. Одарис всё ещё была жива. Других девушек забирали по ночам, и почти никто из них не возвращался. Прислуга только оповещала наложниц о том, что их соратница скончалась в постели короля или же умирает в лекарском крыле от ожогов.

Лишь одна из десяти обречённых пришла в богато расшитую комнату. Лицо бедняжки было целым, но тело, спрятанное под несколькими слоями одежды, испещрено зажившими следами от чёрного огня. Но мучения её оказались коротки. Через три недели её забрали. Она покинула гарем навсегда.

Окончательно смирившись с тем, что за ней никто не придёт, Одарис стала вести себя спокойнее. Она всё чаще отдавалась сну до самого утра, нормально ела и даже начала улыбаться. Одну за другой девушку уводили и лишь единицы возвращались обратно.

Ночь в самом разгаре. Дверь огромной комнаты открылась. Внутрь вошли две женщины, облачённые в длинные платья с тонким поясом на талии, а поверх него накидка с застёжкой и глубоким капюшоном.

– Эта, – указала пальцем одна из женщин, тихо прошептав.

Вторая прислужница бесшумно подошла к кровати Одарис и слабо потеребила девушку за оголённое плечо. Седовласая красавица не сразу проснулась, решив, что это как всегда молоденькая эльфийка боится спать одна. Её привели в гарем совсем недавно, и юная наложница никак не могла привыкнуть к новой обстановке.

– Изирель, тебе снова страшно? – спросонья поинтересовалась Одарис, с трудом разлепив глаза.

– Пора, прелестница, – мягко проговорила женщина в капюшоне. – Накинь платок и иди за мной. Пришло твоё время, королевский сапфир.

Синеглазая девушка побелела от ужаса, когда осознала смысл слов, сказанных прислугой. Она шумно сглотнула, глядя на высокую фигуру, нависшую над ней. Лица не видно, капюшон надёжно скрывает его от посторонних глаз.

Одарис начала задыхаться от страха. Она не ожидала ни ободряющих слов, ни успокаивающих прикосновений. Неизбежность сдавливала горло цепкой хваткой, не давая воздуху наполнить лёгкие.

Прислуга не двигалась с места. Девушка понимала, что они не будут вытаскивать её насильно из постели, рискуя разбудить остальных девушек. Но и не уйдут, пока избранная не поднимется и не пойдёт следом.

Глаза медленно налились слезами. Вот и всё. В мыслях пронеслась череда прощаний с миром, сестрой и девушками, с которыми седовласая красавица успела подружиться. Одарис встала на трясущиеся от страха ноги. Не торопясь и постоянно вытирая льющиеся слёзы, обулась. Никто не торопил. И это ужасало. Добровольное шествие на погребальный костёр.

Наложница накинула поверх седых волос полупрозрачную ткань, обернув её свисающий конец вокруг шеи. Одна из прислужниц открыла дверь, приглашая пройти.

Представляя себе ужасные картины, вспоминая рассказы девушек, Одарис не прекращала плакать. Она не могла ничего изменить. По правилам, даже если наложница сопротивляется или пытается убежать, её не трогают. Из замка она всё равно никуда не денется, а в наказание за проступок одной могут вырезать весь гарем. Подобной участи Одарис никому не желала. Она искренне не хотела, чтобы из-за неё кто-то пострадал, а потому, чувствуя скорую смерть и поддаваясь страху, шла в покои короля.

Один коридор сменялся другим, остались позади переходы и лестницы с многочисленными ступенями. Осталось совсем немного до того момента, когда всё будет кончено.

Прислуга открыла двустворчатые двери с мощным засовом, пропуская в комнату избранную. Одарис трусливо проследовала внутрь. Она не могла даже смотреть по сторонам, потому что, как только оказалась посреди комнаты, её взгляд был прикован к кровати.

Двери захлопнулись, и раздался приглушённый звук металлического засова. Пути назад нет.

На постели, облокотившись на спинку, находился Пиртерия. Волосы всё так же заплетены в косу. На мужчине были только штаны-юбка, и больше ничего. Оголённое смуглое тело, испещрённое шрамами от ран, подтянутое и крепкое. Под кожей играли стальные мышцы – воин невероятной силы предстал во всей красе перед напуганной жертвой.

Пиртерия смотрел в сторону окна, за которым, покрытый серебристым покрывалом, сотканным из лунного света, простирались королевские земли. Лицо короля не выражало никаких эмоций, он сидел неподвижно, устремив взгляд на свои владения.

Девушка-грифон вспомнила, зачем её привели. Она горестно вздохнула, в очередной раз вытерла слёзы ладонью. И начала раздеваться: медленно сняла с головы платок и принялась за майку на тонких бретельках, приподняв её до самой груди. Действия прервал хриплый голос чёрного дракона.

– Не раздевайся.

Помня правило: всегда исполнять приказания короля, седовласая девушка опустила смущённо майку. Наложница замерла, склонив голову и устремив обречённый взгляд в пол.

– Смотри на меня, – вновь хриплый приказ. Без колебаний Одарис исполнила и его.

Пиртерия расцепил руки и поднялся с постели. Он походкой хищника медленно подошёл к замершей на месте наложнице и остановился в опасной близости от неё. Король медлил. Он наслаждался красотой девушки, внимательно рассматривая прелестное женское лицо.

Одарис смотрела в чёрные глаза правителя, следуя чёткому приказу. Внутри всё трепетало от ужаса при виде дракона в человеческом обличии. В любой момент он может коснуться её и сжечь дотла. Но почему же не делает этого?

Ужас сменился удивлением. Тем временем, Пиртерия начал движение по кругу. Он всё так же не сводил глаз с очаровательной девушки. И вот, первое касание. Мужчина провёл пальцами по мягким седым волосам, задев плечо. Одарис ощутила дразнящее тепло, растекающееся под кожей.

– Никогда не видел такой красоты, – тягучим голосом сказал король. Он провёл ладонью по спине девушки, отчего та вздрогнула. Рука дракона остановилась в районе лопаток. – Ты боишься меня? – спросил Пиртерия, наклонившись к волосам девушки.

Он вдохнул носом запах, исходящий от струящихся локонов. Закрыл глаза, наслаждаясь ароматом моря. Горячее дыхание опаляло висок синеглазой наложницы. Она дрожала от страха, ожидая, что с минуты на минуту пламя начнёт жадно пожирать её тело.

– Я слышал, что грифоны очень красивы и обладают властью над чувствами других, – продолжал говорить чёрный дракон. – Это так?

– Мы не обладаем подобной магией, Ваше Величество, – ответила дрожащим голосом Одарис.

– Если ты не способна управлять моими чувствами, то почему я не могу сопротивляться твоей красоте? – задал вопрос король. Он взял девушку за подбородок и заставил её посмотреть на себя.

Пиртерия тонул в морской пучине синих глаз прекрасной наложницы, которая стояла перед ним, трясясь от страха. Он ощущал её трепет, его тело дрожало вместе с ней. Он не понимал, что с ним происходит, но с того момента, как увидел очаровательную рабыню, не мог нормально спать. Даже еда начинала раздражать. В кубке с вином он видел её отражение, всё то же, с синими глазами и приятными чертами лица.

Король ненавидел себя за это, но отделаться от навязчивого образа не мог. Он въелся в подкорку так глубоко, что его невозможно вытащить, не снеся голову с плеч.

Лунный свет коснулся плеча девушки. Слабые переливы озарили лицо Пиртерии, который удивлённо смотрел на потрясающий эффект от лунного света. Мужчина поначалу решил, что магические браслеты не помогают. Взял руку девушки в свою ладонь, проведя свободной рукой над стальным украшением. Он ощутил магию, которая укрепляла чёрный металл, после чего удивление короля стало ещё больше.

– Как ты это делаешь? – прорычал Пиртерия. Его злило собственное непонимание.

– Я лунный грифон, это моя особенность. Мы реагируем на свет ночного солнца, – пояснила дрогнувшим голосом Одарис. В этот миг в её голове пронеслась мысль, что теперь Пиртерия точно спалит её дотла, превратив в обугленную головешку.

Но он продолжал медлить. Это заставляло наложницу дрожать сильнее.

– Я не причиню тебе вреда, лунный грифон, – последние слова дракон растянул, пробуя на язык. – Нельзя уничтожать столь прекрасный сапфир, сияющий в свете ночного солнца, – с некой издёвкой закончил король.

И тут же поцеловал.

Одарис было страшно и неприятно одновременно. С одной стороны, она понимала, что малейшее неповиновение вызовет волну ужасающих последствий, а с другой – к ней прикасался тот, кто отдал приказ уничтожить всех её близких. Тех, кто её вырастил и воспитал, кто любил и ценил…

Девушка-грифон неуклюже ответила на поцелуй. Она старалась не показать своего неумения, но от дракона, для которого страсть – смысл жизни, ничего утаить нельзя.

– Ты ещё не была с мужчиной? – Пиртерия прервал властный поцелуй и заглянул в синие глаза наложницы. По взгляду стало понятно, что ответ «нет».

Он победно улыбнулся, продолжая смотреть похотливым взглядом на свою жертву.

– Это не имеет значения, – выдохнула отчаянно седовласая красавица. – Сегодня я умру.

Пиртерию возмутил подобный ответ. От отскочил на пару шагов от Одарис, раздражённо прорычав. Отвернулся спиной, пытаясь сдержать гнев, рвущийся наружу. Он – король, для него своеволие наложницы подобно предательству.

– Ты мне веришь? Отвечай честно, – рыкнул он с плеча.

– Как я могу верить тому, кто убил моих близких? – искренне сказала Одарис. Слёзы снова навернулись на глаза.

Девушка вспомнила тот день, когда один из жителей поселения сказал, что видел на горизонте парус. Воодушевлению не было предела. Очень давно на острове не видели чужеземцев. Все до единого восприняли новость с радостью, которая превратилась в предвестие мучительной смерти и вечного рабства. Грифоны приняли за правило, что каждый должен жить в мире и согласии, не стоит убивать друг друга ради наживы, превосходства и прочих глупых идей. Жизнь бесценна, она – дар богов. И этот подарок нужно использовать по назначению, а не купаться в крови ради собственного удовольствия.

И лишь Аида росла с мыслью, что нужно бороться за место под звёздами. Именно за это земляному грифону часто доставалось от отца. Он учил её, что не нужно жить с гневом в душе. Но Аида всегда стояла на своём.

Как же сестра была права! Не стоило принимать чужестранцев с миром, не нужно этих танцев на берегу, уважительных поклонов, приглашений, длинных хвалебных речей. Всего-то надо меч, щит и встать плечом к плечу. Защищать жизни родных ценой своей, давая время старым и больным укрыться в пещерах, а молодым – шанс спастись от обоюдоострого клинка.

Одарис злилась. На себя. Она не слушала наставления младшей сестры, следовала советам отца. И что в итоге? Неизвестно, увидит ли она сестру когда-нибудь… Отец погиб, мать и брат казнены там же, на берегу. Их тела никто даже огню не предал. Просто оставили, как есть.

– Надо же! – король повернулся и посмотрел недоумевающим взглядом на Одарис, плачущую посреди комнаты. – Я чувствую твою магию!

Он подошёл ближе и схватил запястья девушки. Браслеты из чёрной стали протяжно запели, повинуясь прикосновениям чёрного дракона. Блокирующее заклинание продолжало действовать, но по-прежнему Пиртерия ощущал магические волны, идущие от наложницы.

– Ты должна уйти, – король многое понял про себя, но причину, по которой прогонял Одарис, не озвучил. Он просто схватил синеглазую красавицу за руку и повёл к двери.

Девушка от боли заплакала сильнее. Но вырывать руку из цепкой хватки не стала. Не оставаться же здесь, ощущая на себе ярость чёрного огня. Сильные пальцы мужчины оставляли на кисти девушки отметины, превращающиеся в синяки.

Пиртерия ногой пихнул двери со всей силы. Мощи дракона дубовые створки не выдержали: по дереву пошли сквозные трещины. Раздался скрип сломавшегося металла, из которого отлит затвор. Ещё один удар, и проход стал свободен, двери разлетелись на куски, задевая собой королевскую стражу и двух прислужниц.

– Эвия! Ко мне! – взревел король. По телу прошлась волна чёрного тумана. Магический резерв переходил допустимые границы. Но дракону словно было наплевать на себя.

– Да, Ваше Величество, – картинно поклонилась она. Лица своего по-прежнему не открыла.

– Оказать ей лучшие почести, дать самое лучшее питьё, еду и постель. Выполнять любую просьбу, которую только она скажет. Всё, что угодно, кроме выхода за пределы замка. И не беспокоить её, не приводить ко мне. Когда придёт время, я сам за ней явлюсь! Тебе всё ясно?! – громыхнул он придирчиво. Чёрные глаза опасно сверкнули в полутьме.

Озвучив приказ прислуге, король Пиртерия рывком заставил Одарис встать впереди себя. Наложница не понимала, что происходит. Ей было ясно только одно: она выжила сегодня ночью. И ещё много времени продлится её существование.

Но кое-что седовласая красавица узнала лишь спустя долгое время: королеве Селесте в эту злополучную ночь предстояло ощутить на себе всю мощь чёрного пламени дракона.