Я вспомнил, как однажды, недалеко от берегов Испании, мы напали на пиратский след, но, когда мы поравнялись с кораблём, капитан запросил переговоры. Как оказалось, при нём была каперская грамота, позволявшая ему совершать рейды на любые суда, не принадлежавшие Англии. Мы вынуждены были отступить, хотя каждый из нас прекрасно знал, что экипаж этого корабля совершал нападения и на торговые английские суда. Имя корабля было – «Белая Акула». Имя капитана – Оливер Джеймс Мартин Робертсон – некогда студент Королевской академии наук, в дальнейшем – научный сотрудник, астроном, знавший о звёздах больше, чем сам космос. За многие знания его и прозвали Чернокнижником.

Впрочем, как оказалось, грубость этому человеку тоже не была чужда. Едва я оказался перед ним на коленях, тотчас же у моего горла появился клинок – клинок, знакомый до боли, ибо это была моя сабля. Впрочем, как и ножны, теперь висевшие на поясе у Оливера. – И кто же Вы такой, – протянул он, глядя на меня.

– Очередной Саблезуб, – послышалось над моей головой.

– Да, я заметил, – всё в такой же спокойной манере продолжал Оливер. – Так, кто Вы, сэр? – снова обратился он ко мне.

– Капитан-лейтенант Алан Джозеф Шайн, – ответил я. – Но, думаю, моё имя тебе ничего не скажет.

– Шайн, – повторил он. – Возможно. Хотя не часто такую фамилию встретишь. Это прозвище или просто привязки какой-то требует?

– Не могу знать, – отозвался я. – Чего тебе надо?

– Мистер Шайн, я бы на Вашем месте проявлял больше уважения к тем, от кого зависит Ваша жизнь, – ответил Оливер, всё же, убирая мою саблю от моего горла. – Я отвечу Вам, – продолжал он в той же неторопливой манере. – Ваш корабль пострадал намного меньше, чем наш. Его нужно только подлатать и он сможет дальше идти по водным просторам. Но нам его без боя не заполучить. А Вы, по всей видимости, своим соратникам нужны. Они уже искали Вас. Так что, думаю, они согласятся обменять корабль на Вашу жизнь.

Я помотал головой.

– Капитан не сумасшедший, – ответил я. – Корабль на меня он не обменяет. Так что можешь меня убить и не тратить время.

– Я другого мнения об этом, – спокойно возразил он. – Брайан – неопытный и жалостливый человек. Думаю, он и Вас пожалеет. Тем более что он верит в благородство больше, чем в здравый смысл.

Я замер.

– Откуда ты знаешь Брайана? – спросил я.

– А это уже не Ваше дело, мистер Шайн, откуда я знаю Брайана Эдварда Мэтью Уинстона Хорнби, – ответил Оливер. – Я вот, что хочу сказать. Выбора у Вас большого не останется. Так что, решайте как можно скорее. Я могу обменять Вас на корабль, и Вы будете обречены и останетесь со своими друзьями умирать на этом острове от голода, либо вступите в ряды моей команды и поможете мне отбить корабль. Вы военный, а я ценю таких людей, как Вы. В отличие от этих мужланов, которыми приходится управлять, вы умеете поступать разумно, а это многого стоит.

– Сколько б это ни стоило, я не соглашусь, – ответил я. – И Брайан не отдаст тебе корабль. Он не станет жертвовать командой ради одного человека.

– Вы не знаете его, – снисходительно улыбнулся Оливер. – И не спешите отказываться, мистер Шайн. Может, стать пиратом – это лучшее, что Вам может предложить судьба, – он перевёл взгляд на кого-то, кто стоял позади меня. – Мистер Саблезуб, отведите этого человека в пещеру. Пусть он немного подумает о своей судьбе.

– Встать, – прозвучало над моей головой. Этот звонкий голос и чистое английское произношение показались мне до боли знакомыми. Вот ещё не хватало, если окажется, что я пол команды знаю. И, как в довершение моих мыслей, за моей спиной, едва мы вошли в пещеру, тот же голос произнёс:

– Привет, Звездочёт.

Так меня называли только во время службы во флоте. Я получил это прозвище от своего лучшего друга, когда пытался изучить навигацию. И это прозвище дал мне…

– Ларри? – осторожно произнёс я, не оборачиваясь. – Гарти, ты?

Ларри слегка толкнул меня вперёд.

– Не привлекай внимания, – быстро произнёс он. – Идём.

Наша дружба с Ларри началась по сложившемуся для меня обычаю «да, я – валлиец». На тот момент я ещё был главным старшиной, так как числиться в рядах вооружённых сил начал только с шестнадцати лет, и о получении хоть какого офицерского звания я мог только мечтать. Ларри же, с достоинством нося свою аристократическую фамилию Гарти, пришёл к нам в звании младшего лейтенанта вместо уволенного с этой должности за пьянство и дебош Нолана Гилла, который, как я упоминал, позднее стал одним из зачинщиков бунта на «Амелии».

Наша взаимная ненависть возникла с момента, когда мы узнали о происхождении друг друга, а также о том, что нам, по долгу службы, придётся тесно сотрудничать. Иными словами, я находился в прямом ему подчинении, но без меня не решались многие насущные вопросы, за которые он нёс ответственность. Так, слово за слово, оскорбление за молчанием, приказ за своеволием – мы сцепились в рукопашной. Вернее, Ларри первым зарядил мне оплеуху. Однако когда нас разняли, и в трюм спустился наш боцман мистер Кинкли, я, отвечая на вопрос о том, кто затеял драку, взял всю вину на себя. Ларри стоял в тёмном углу, не смея показаться на свет с разбитым носом.

Не знаю, по какой причине, но я, почему-то, не стал выдавать его. Может, потому, что частью своего буйного сознания понимал, что мне, как матросу, не грозит ничего, кроме плети. Ларри мог лишиться своего звания, а опозоренная честь аристократа была куда большим испытанием, чем уязвлённая гордость простого рыбака. И, как обычно происходило в тот момент, когда в моих руках оказывалось чьё-то благополучие, если не сказать – судьба, я не мог, вопреки всем ожиданиям и собственным сомнениям, этой судьбой играть.

За причинение телесного вреда офицеру, а также за нарушение порядка и дисциплины на корабле, я был приговорён к двадцати трём ударам плетью. Благо, что на тот момент мы находились в походе, и я мог быть почти уверен, что никто не станет продолжать эту историю на берегу.

Не знаю, понял ли кто-то из старших офицеров, что именно Ларри мог быть виновен в стычке, но к этой истории, действительно, никто не вернулся. Пару дней спустя, пока я всё ещё отлёживался в трюме после исполнения наказания, Ларри спустился ко мне. Осведомившись кратким вопросом о том, как я себя чувствую, он, словно не решаясь на прямой разговор, спросил:

– Ал, почему ты меня не выдал?

Менее всего расположенный на тот момент говорить и пребывая в полубредовом состоянии, я сквозь зубы ответил:

– Я – не офицер. Мне ничего не будет. Тебя бы выгнали.

Ларри не ответил. Он ушёл, не задержавшись, чтобы хоть что-то добавить, или поблагодарить. Не скажу, чтобы на тот момент это было мне важно. Зато, когда я смог, наконец, подняться на палубу, меня сразу же позвали в каюту капитана. Предполагая самое худшее, я беспрекословно поднялся на ют, чтобы после разговора выйти в звании мичмана. Я не стал задавать вопросов, но понял, благодаря кому получил это повышение.

С тех пор мы с Ларри стали друзьями. От него я научился манерам, приемлемым среди людей его круга общения, правильному английскому произношению, а также владению правой рукой при письме. Я, в свою очередь, раскрыл для него многие секреты использования двух клинков одновременно и левостороннего рукопашного боя, которые он, впоследствии, неплохо применял в действии.

И неважно, что судьба снова нас свела в такой непростой ситуации. Тем более рад я был его видеть.

Мы прошли в пещеру. Ларри быстро развязал мне руки, после чего опустился на каменный пол у плещущейся в гроте воды. Я устроился рядом.

– Ты меня вытащил? – первым делом спросил я.

Ларри улыбнулся.

– Ну, – он пожал плечами. – Мы, видимо, одновременно в воде оказались.

– Мы старались, – отозвался я.

– Заметно. А я думал, тебя повесили, – произнёс он. – Нам сказали, Шайн бунт поднял.

– Ричард, – ответил я. – Меня Дэвис расстрелял.

Ларри вскинул бровь.

– Сожалею по поводу Ричарда.

– Что есть, – я пожал плечами. – А ты какими судьбами? – спросил я, вспомнив, что Ларри отправился через Атлантику на пол года раньше меня. – Нам не доводили о гибели или ещё о чём-то.

– Может, не успели, – ответил Ларри. – Мы попали в бурю, корабли раскидало и мы одни остались. Тут появились испанцы: один грузовой галеон и четыре линейных военных. Они своё золото перевозили. А мы в шторме ещё и грот-мачту потеряли. Нас взяли на абордаж, кого убили, кого в качестве военнопленных забросили в трюм. Но тут уже подсуетился Оливер, устроил испанцам засаду. Экипаж испанский весь перебили, а потом настал наш черёд. Знаешь, может, я бы и принял смерть с высоко поднятой головой. Но погибать вместе с врагом не хотелось. Оливер предложил перед расстрелом всем желающим перейти в его команду. Я согласился. Думал, может, сбегу. Как видишь, не сбежал.

– И много наших перешло? – спросил я.

– Нет, – Ларри помотал головой. – Многие решили остаться верными присяге. Их отправили на дно без лишних вопросов. Ну а я, Ал, я напугался. Правда. Не знаю. В бою как-то легче, – Ларри вдруг заговорил так, словно оправдывался не передо мной, а перед Высшим судом. – Просто, когда стоишь на коленях перед твоим врагом, который говорит с тобой на том же языке. Когда у тебя руки за спиной связаны. Когда к твоему затылку приставлен ствол. Я не знаю. Всё как-то по-другому. Сразу теряешь весь смысл ко всякому противостоянию, к борьбе. Я же знаю, что они на королевской службе. И о нашей гибели известие направят, и никто искать ни кого не будет. И знаешь, всё таким бессмысленным показалось. Оливера бы об этом и не спросили. А кормить рыб вместе с испанцами на тот момент так не хотелось…

– Эй, – перебил я его. – Не оправдывайся. Не мне тебя судить.

Он усмехнулся.

– Да, встреча, – протянул он, помотав головой. – Слушай, – заговорил он приглушённо. – Давай-ка, беги отсюда. Я прикрою.

Я даже не понял сразу, что именно он сказал.

– И, как я побегу? Куда? – спросил я, оглядывая пещеру.

Ларри кивнул в сторону заполненного водой грота.

– Туда.

– Ты местность здесь знаешь? – спросил я, догадываясь о причине его уверенности.

– Относительно, – ответил он. – Оливер здесь не впервой, а я только слышал. Но по пещерам они не лазили.

– Тогда откуда ты знаешь?

– Пока ты здесь отдыхал, я на ту сторону бухты перебрался. Я не сказал об этом никому. Раз тебя увидел. Ал, здесь есть ход, поверь. Занырнёшь, проплывёшь под выступом и там сразу наверх. Вылезешь между камней, подождёшь, когда стемнеет и пойдёшь. Там корабль ваш в трёх милях по берегу…

– И Оливер до него ещё не добрался? – перебил я удивлённо.

– Нет, – ответил Ларри. – У нас часть экипажа погибла, часть ранена, каждый человек на счету, а оружие тем более. Оливеру нет смысла вступать в бой сейчас. Так что, кстати, ты ценный товар здесь.

– То есть, если я сбегу, ему не останется ничего, как начать этот бой, – заметил я.

– Если ты сбежишь, вашему капитану будет проще обороняться. Да и козыря у Оливера не будет. Поверь, это сильно изменит дело.

Я снова взглянул на тёмную воду грота.

– А с тобой что будет? – спросил я.

– Я скажу, что ты меня ударил камнем и сбежал, – ответил Ларри.

– А след от удара рисовать будешь?

Ларри пожал плечами.

– Могу подставить голову, – ответил он.

– А если я не рассчитаю?

– Не велика потеря.

Мы на время замолчали.

– Слушай, давай вместе, – предложил я. – Тебе их не обмануть.

– Двоих нас быстро найдут, – ответил Ларри. – А так я задержу их.

– Вряд ли надолго, – возразил я.

Звук шагов, послышавшийся у входа в пещеру, прервал наш разговор.

– Эй, Саблезуб, чего за болтовня с пленным? – фыркнул пират. Ларри отодвинулся.

– Так, спрашивал, где он служил, – ответил Ларри.

– А, – усмехнулся пират. – Два кота нашли, о чём помяукать. Тебя, это, – он мотнул головой в сторону выхода. – Кишкодёр зовёт. Иди, а я тут с этим котёнком сам помурлычу.

Мы с Ларри переглянулись. Если у нас и был шанс, то он наступал сейчас. Была ли это старая военная привычка или безысходность? Я не знаю, но мы среагировали одновременно. Я бросился на пирата, впрочем, прекрасно понимая, что обезоружен.