– Значит так, Мишутка! Будешь путаться под ногами и мешать, я сразу на тебя пожалуюсь. Ты же слышал, что сказал Андрей Васильевич?
– Минутку, мадам Брошкина! Извольте разговаривать со мной уважительно. То обзываете меня напыщенным индюком, то теперь я Мишутка. Для вас, если что, я Михаил Андреевич! Попрошу соблюдать деловую этику! В конце концов, вы же женщина, разговаривайте соответствующе.
Девчонка на какие-то пару секунд теряется, а потом приходит в себя.
– О как мы заговорили?! Хорошо, Михаил Андреевич, тогда для вас я тоже Мария Сергеевна. А теперь хватит прохлаждаться, займитесь делом. Вот! Это всё нужно внести в компьютер, надеюсь, вы достаточно образованы для того, чтобы это сделать.
Она всовывает мне в руки стопку бумаг А4 и демонстративно отбрасывает свои длиннющие волосы назад, выходя из приёмной. А я, почувствовав нежный, дурманящий запах её волос, застываю. Дверь громко закрывается, и я прихожу в себя.
– Подожди, что всё это значит?
Раздражённо машу бумагами вверх, будто она меня может видеть и слышать. Попытался прочесть и вникнуть, но образ бесячей помощницы отца стоит перед глазами, мешает думать. Так разозлился, что психанул и смял все бумаги в один большой шар. Кинул в урну, и тут же дверь со стороны кабинета отца открылась.
– Где Маша? – грозно спросил батя.
– А я откуда знаю, она мне не докладывает, куда уходит. – Отцу явно мой ответ не нравится.
– Будешь знать, понял. Будешь знать, куда и зачем она пошла, точно так же, как и она должна знать, где ты и чем занимаешься! – Он зол, оборачивается и кидает через плечо. – Скажи, чтобы зашла, когда вернётся.
Быстро оценил по-новой риски потери квартиры и вытащил бумаги из урны. Попытался выровнять листы, но всё безнадёжно. – Ладно, и так сойдёт.
Сел за компьютер и, клянусь, хотел реально делом заняться, но почему-то взгляд зацепился за папку «МОЁ». Убедился, что дикарки не видно на горизонте, и открыл папку, а там личные фотки нашей мисс недотроги.
– Ни чё себе. А наша колючка та ещё развратница! – присвистнул, расслабив галстук. Вот как теперь с ней работать?
На фотках девушка в нижнем белье, и, судя по качеству, это не просто фотки для личного архива. Сто процентов, эта фотосессия для мужских журналов.
– Ну, Мария Сергеевна, попалась.
Хотел быстро себе сфоткать на телефон и даже полез в карман, но когда рука коснулась старенькой «Моторолы», вспомнил, что мой айфончик батя забрал. Ну блин, и тут мне обломилось.
– Какого чёрта ты лазишь в моей папке, придурок?! Отойди!
– Да ладно тебе, можешь не закрывать папочку, я и так всё успел увидеть.
Она шипит и как дикая кошка, кидается на меня, когда из кабинета отца доносится дикий ор.
– Маша, немедленно зайди ко мне!
Её пыл сразу гаснет, и она испуганно смотрит на меня минуту, а после срывается и забегает в кабинет отца. Мне не надо идти туда или подслушивать, чтобы услышать, о чём там говорят, потому что отец орёт так, что в его приёмной всё слышно.
– Что это такое? Я ещё раз спрашиваю у тебя, что?
– Андрей Васильевич, это не я. Не понимаю, как так получилось, я всё перепроверила несколько раз перед тем, как вам отдать эти документы.
– Ты хоть понимаешь, что только что произошло? Я опозорился на видеоконференции перед губернатором и участниками этой самой видеоконференции! Мне выговор обещали сделать, а ты тут стоишь и говоришь, что не знаешь, как так получилось! Зачем мне только такая помощница, которая не справляется с такими элементарными вещами?! Зря я пожалел тебя и взял на работу! Уйди с глаз моих долой и пиши заявление! – Андрей Васильевич, не увольняйте, пожалуйста, я… это не я. Мне нельзя терять работу, у меня больные родители, я не могу потерять эту работу.
Ого, попахивает горючим. Жаль ведь колючку, разве так можно с такими красивыми девочками?! Тем более у неё больные родители. Блин, жалко её. Решаю заступиться за неё, как бы там ни было, увольнение – это перебор. Ну и вдруг всё же мне перепадёт от дикарки.
– Кхм-кхм, – откашливаюсь, привлекая внимание. – Отец, не кричи на девушку, она правда не виновата. Это всё я.
Бля, беру огонь на себя, пытаясь быть благородным, но чувствую, что это благородство мне выльется в большую проблему. И колючка смотрит на меня с распахнутыми от шока глазами так, будто я сделал что-то невозможное. Ну ничего, я за это с неё ещё возьму плату.
– Что ты сказал?! – ещё больше звереет батя. – Миша, какого чёрта ты творишь и позоришь меня?! Я чуть из-за тебя не уволил Машу! – он разнервничался, схватился за сердце и тяжело присел, дыша с трудом.
Смотрит на меня взглядом, говорящим «Ты допрыгался, сынок». – Значит так, квартиру твою я выставляю на продажу, также ты можешь начинать поиски новой работы. Зря я пытался сделать из тебя человека, зря!
Миша.
– Почему?
– Что значит почему?
– Почему ты заступился? Я… ты же не виноват. Это всё я недоглядела, – совсем растерянная, с виноватым лицом смотрит Маша.
Уже не такая дерзкая, резкая и вообще, кажется, еле держится, чтобы не разрыдаться.
– Не понимаю, о чём ты, – включаю дурака и иду за верхней одеждой. Мелкая зараза следует за мной.
– Ты меня защитил, спас от увольнения, хотя минутами ранее, казалось, ненавидишь меня.
– Ой, что за тараканы у вас, девчонок, вечно в голове. С чего ты решила, что я тебя ненавижу? Успокойся. Максимум, ты меня немного раздражаешь и не более. Но я бы мог стерпеть твой противный характер, если бы мы спали вместе.
Она хлопает своими ресницами и, кажется, ничего не поняла из того, что я ей намекнул.
– Ладно, забей, малая. Мне пора, дела не ждут.
Снова хлопает ресницами и смотрит на меня ещё более озадаченно.
– Какие дела? Он правда выгонит тебя из квартиры?
– А ты как думаешь? У моего отца, вроде бы, нет привычки шутить.
Оставив девчонку с открытым ртом, я оделся и вышел. Нужно было хорошенько подумать о том, как дальше быть. Гулял под снегопадом час-два, но в голову так и не пришло ничего дельного. Единственный плюс этой прогулки – это то, что ноги привели меня домой, в родительский дом.
– Миша, сынок, что ты тут делаешь? Ты разве не должен был сегодня выйти на работу? И почему ты весь мокрый? Заходи быстрее, не хватало ещё, чтобы ты перед самым Новым годом заболел у меня.
Матушка закидывала меня вопросами, а мне впервые было не до веселья, даже шутить не хотелось. Странное чувство охватило меня. Всё не так, абсолютно всё. Моя жизнь внезапно стала такой скучной, и, кажется, я по-настоящему никому не нужен без денег и связей. Впервые до меня это начало доходить, вот только я не знал, как всё это изменить.
– Мам, уволил меня папа с работы, не успев принять. И сказал ещё, чтобы квартиру освободил, продавать он её будет.
– Ох… – матушка, расстроенная, села на стульчик и с подозрением посмотрела на меня.
– Сынок, ну что ты там опять натворил? Ну неужели нельзя взяться за ум уже? Ты же взрослый мужчина! Нам с отцом, по-хорошему, уже нужно было нянчиться с твоими детьми, а вместо этого мы до сих пор нянчимся с тобой!
Мама всхлипнула и, достав платочек, махнула на меня, мол, бесполезно что-либо объяснять. Вытерев слёзы, встала и пошла в сторону кухни.
– Пошли, я тебе горячий чай сделаю, а то заболеешь ещё.
Застыл на некоторое время, глядя на удаляющийся силуэт матушки. Даже она перестала верить в меня. Чёрт, это совсем плохо. Я нормально отношусь к тому, что отец перестал верить и вкладываться в меня, но мама… К такому я явно не был готов.
Иду на кухню, мама протягивает мне горячий чай с лимоном и ставит передо мной ещё тарелку с бутербродами.
– Я приготовлю твою комнату, отдохни немного, а после я попрошу водителя, и мы поедем за твоими вещами. Раз отец сказал, что продаст квартиру, значит, он это сделает.
И тут меня как будто молнией шарахнуло. Что значит её фраза «мы поедем за твоими вещами»? Она что, настолько разочарована во мне, что даже в таком элементарном деле мне не доверяет?!
О проекте
О подписке