Глава 10

Началась теперь для Горевухи другая жизнь. С самого утра, едва только рассветало, она выходила на крыльцо. При себе всегда имела зонт-клюку и самое мрачное настроение. Оглядевшись подозрительно по сторонам и убедившись, что никто ее не видит, она поднимала вверх голову в потрепанном платке и устремляла свой острый старушечий нос к кривой черной туче, похожей на нее саму и не сходившей с неба ни на один миг. Потом скомканным беззубым ртом начинала тихое злобное бормотанье, переходившее в громкий надрывный шепот:

 
– Туча, туча, нависай,
Снега, снега рассыпай,
Не жалея, от натуги
Намети побольше вьюги!
 

Голос старухи, долетая до грозной тучи, будил в ней недовольство стихии, и она рассыпала по земле огромные сугробы, поглощавшие друг друга, как волны в океане.

Но Горевухе этого было мало. Тогда она, опираясь на клюку, шла хромой походкой через глубокие снежные заносы до самой мельницы и зловещими уговорами заставляла мельничные крылья вращаться в бешеном темпе.

 
– Крылья, крылья, мельтешите,
Ветер, ветер нагоните.
Пусть сильнее вихрь помчит,
Все задует, все затмит, —
 

шептала она с горячим злорадством.

И, покорный воле раздраженной старухи, разгулявшийся до предела ветер готов был снести все нестойкое и шаткое в деревне: соломенные крыши домов, перекошенные заборы, собачьи будки, журавлиные жерди на колодцах и, не насытившись малыми жертвами, желал смести с лица земли и всю деревню вместе со старухой и ее зонтом. Но та упрямо держалась на ногах и только подливала масла в огонь, жадно размахивая своим платком, словно крыльями.

Едва ураган разыгрывался, она уже торопилась к речке Дроздовке. Там продолжались ее суровые заклинания:

 
– Не жалей, зима, свой гнет,
Куй мощней и крепче лед.
Аж до самого до дна
Стыньте, души, ото льда.
 

У самой Горевухи душа, видимо, уже совсем заледенела, и она щедро делилась ею со всем миром.

Но и этого ей казалось мало. Тогда она отправлялась в чистое поле, что сразу за оврагом у края села. Там, стуча клюкой о замороженную землю, призывала к злодейству невидимые силы:

 
– Не скупись на холод, стужа.
Мне мороз страшнее нужен.
Заморозь весь белый свет.
Все застынет в вихре бед.
 

И тогда самые суровые морозы начинали неистовствовать по всем Дроздам и их окрестностям. А Горевуха ликовала:

 
– Бойся, бойся, стар и млад!
Погубить мороз вас рад.
 

И трясла своей клюкой в вихре снежного буйства, радуясь своей власти.

А народ дроздовский, загнанный лютой старухой по домам, сидел в них сиднем, не вылезая, боясь холода пуще огня. За заледенелыми окнами люди не видели ничего, кроме снежной бури, а за наглухо закрытыми дверями не слышали ничего, кроме ее жуткого завывания. И никто из них не ведал, что все это – дело рук Горевухи.

Лишь изредка выбежит кто-нибудь из теплой избы на жгучий мороз то ли за вязанкой дров, то ли за водой, то ли скотину покормить. И увидит тогда в снежном облаке не то птицу, не то зверя в черном одеянии, рыскающего с длинной клюкой по заметенным дроздовским дорогам. Перекрестится добрый человек и скорей в избу воротится от беды подальше.

А страшная старуха все бродит на ветру, не боясь жуткого ненастья, все нашептывает себе под нос глухие проклятья, утопающие в вое вьюги.

Глава 11

Тут и весне срок пришел, а зима, прочно обосновавшись на дроздовской земле, и не думала покидать завоеванные ею пределы. А вещая старуха только подогревала ее холодный пыл и, поднимая к небу костлявый кривой палец, наговаривала:

– Весны не будет.

Как-то пробегали ребята мимо горевухинского дома и увидали ее, стоявшую у калитки прямо под грозной черной тучей. Завидев детишек, старуха замахала на них клюкой, и они припустили быстрее.

– Мама, мама, а почему баба Гавриловна на нас ругается? – пожаловалась матери прибежавшая домой старшая дочка Меланьи Анютка.

– Ну, наверное, вы плохо вели себя. Вот она и рассердилась.

– И вовсе нет. Она сказала: весны не будет.

– Это она напрасно так сказала, – ответил глава семейства плотник Прохор, сколачивая новую скамейку. – Не слушайте вы ее. И чего зря сидите? Спать пора.

Дети отправились на теплую печь, но спать не стали.

– А разве так бывает, чтобы весны не было? – с недоверием прошептал маленький Яшка, прячась под толстое одеяло.

– Бывает, раз Горевуха так говорит, – ответила шепотом Анютка. – Она старая, потому все знает.

– Я боюсь эту бабусю.

– И я боюсь.

Детский шепот прервал грозный голос Прохора:

– Тихо! Будете баловаться, Горевуху позову. Тогда вам несдобровать.

А сам нервно покачал головой и вопросительно посмотрел на жену. Та даже передернулась от неприятного ощущения, вызванного одним только упоминанием о злой старухе.

Накликав беды, Горевуха держала теперь в страхе не только детей, но и взрослых дроздовцев.

– Весны не будет, – слышали изредка прохожие, видя на улицах черный силуэт с клюкой, и спешили прочь.

И детям строго-настрого было велено избегать всякой встречи с бабой-бедой.

Глава 12

– Да, плохи дела, – кряхтя и кашляя, проронил дед Лексеич, глядя на односельчан, собравшихся на сельской сходке в доме старосты.

– Да уж, хуже некуда, – подтвердила баба Солониха, мусоля клетчатый платок и кутаясь в полушубок.

– Что делать-то будем? – спросил староста Федосей Федосеевич в валенках и стеганом жилете и обвел всех пристальным взглядом. – Думу думать надо.

Все дружно молчали. Такого еще не было в достославных Дроздах. Оставалось только уповать на милость природы и продолжать грустить от неотвязчивой зимней стужи.

Люди терпеливо переживали случившееся, не надеясь уже дождаться весны. Тут уж и лету черед пришел. А зима, как наладила свое господство, так и ни с места. Жизнь, хоть и продолжалась, но будто застыла навеки. И всем было по-прежнему горько и тоскливо. И все уж позабыли, что такое праздники, веселье и радостное настроение.

Глава 13

Только раз в доме Настасьи Ильиничны бросили думы о скуке. Маленькая девочка Машенька, любимица всей семьи Воронковых, справляла нынче именины. Собрались родственники со всей деревни, да еще и соседей позвали. Посадили посреди горницы счастливую именинницу в розовом платьице с бантами, поставили перед ней большой круглый пирог со свечами и дружно запели:

 
– Как у Машеньки-душеньки
Праздничек в радость.
В подарочек сладость —
Именинный пирог.
Положи-ка в роток.
 

И дети, и взрослые встали в круг и давай водить хоровод. А Машенька-душенька взяла кусочек пирога, но в рот не положила. Пока народ веселился, ее не замечая, накинула на плечи платок, вышла с пирогом на порог – птичек покормить. А там и нет никого, все попрятались. Только ветер по двору гуляет, снег раздувает.

Вдруг видит девочка: в снежной мгле бабушка старенькая плетется, еле ноги волочит. И не радостно вовсе старушке, плачет, слыша, как в доме музыка громко играет, народ развлекает.

Подбежала Машенька к ней и пирог ей протягивает.

– На, бабуска, не плачь.

А в это время в доме смолк шум голосов, музыка играть перестала. Дверь распахнулась настежь, и на крыльцо выбежала перепуганная мать Настасья Ильинична. Видит, дочка Машенька в небрежно накинутом пуховом платке стоит радостная, улыбается.

– Что с тобой, деточка? – взволнованно спрашивает женщина. – Тебя никто не обидел?

Машенька отрицательно замотала головой и опять улыбается.

Однако мать ей не поверила, да и гостьи тоже, высыпавшись на крыльцо. Во время гулянки кто-то заметил в окне мрачную фигуру Горевухи. Хватились – а Машеньки-то нет. Но страхи оказались напрасны.

– Бабуска холосая, – стала защищать ее девочка. – Она сказала, сто она тозе Мася.

– Значит, это все-таки злая Горевуха.

– Она не злая, она доблая. Она сказала: спасибо, Масенька.

– А еще что-нибудь сказала? – не унималась мать, на всякий случай ощупывая ребенка и плотнее укутывая в платок.

Народ с нескрываемым любопытством встал вокруг плотным кольцом.

– А исе бабуска Мася сказку лассказала.

– О чем же сказка?

– Сказка пло лето, пло солныско и пло тепло. Вот.

Люди на крыльце стояли молча, не зная, что и подумать. А тем временем вой вьюги усилился. Женщина подхватила ребенка и поспешила в дом. Остальные последовали ее примеру.

Пурга разыгралась сильная и свирепая, как в первый день зимы. Люди испугались больше прежнего. Не было страшно только девочке Машеньке, поверившей в добрую бабушкину сказку.

Глава 14

Когда наступило утро, она первой выскочила во двор в одной фланелевой рубашонке. Стоя на крыльце, она услышала радостный колокольный звон, перекрикиваемый неугомонными голосами дроздов, спрятавшихся в ветках кустов и деревьев. С ясного синего неба на землю, утопающую в зелени, щедро лились яркие лучи по-летнему теплого солнца.

Следом выбежали на улицу и все Воронковы, а за ними и все село. Такого еще не видели его жители. Они шли шумной толпой по главной улице и диву давались. В распаханных полях рожь колосится, в огородах овощ поспевает, в садах яблоки и вишни соком наливаются.

Собрался весь дроздовский народ потрясенный посреди Троицкой площади перед церковью с горящей на солнце золотой главкой. Стоят люди и шушукаются:

– И вправду, весны не было. Лето сразу настало. А где же Горевуха с ее пророчествами?

И поспешили дроздовцы всем миром к захудалой избушке старушки, что пряталась всю зиму напролет под огромной черной тучей. Прибежали, глядят, а тучи-то и нет вовсе. Перекошенная калитка утопает в лопухах и крапиве. Люди во двор входят, видят: двери и окна все нараспашку. В дом входят, а там по пустой избе ветер-забияка гуляет. А старухи и в помине нет.

– Где же Горевуха? – удивляется в угрюмом молчании народ, бродя по пустынному жилищу.

– Смотрите, что это? – вдруг раздалось откуда-то снаружи.

Люди высыпали на улицу. Каково же было их удивление, когда перед общим взором возник подле забора куст черемухи, весь усыпанный белым пушистым цветом.

– Точно, как в тот, год, что посажен был, – заметил дед Степан и почесал седую бороду. – Сажала его сама Марья, цвел красиво. Я еще мал был, вот как сейчас Машенька.

Он взял девочку за ручку и повел ее к белоснежному кусту, единственному признаку весны, что остался в деревне Дрозды, прочно утонувшей в солнечном лете.

– А где зе бабуска Мася? – спросила девочка и посмотрела своими синими, как небо, глазами в белесые глаза старика.

– Превратилась наша баба Маша в черемуху, белую и цветущую. Будет теперь радовать глаз.

И все согласились с ним. Ведь куст черемухи, как и добрый человек, должен нравиться всем.

И в самом деле, с тех пор Горевухина черемуха, вернувшись к жизни, больше никогда не засыхала, и с ранней весны до поздней осени цвела белым душистым облаком, и только зимой скидывала свой цветущий наряд и укутывалась густым снежным покрывалом. И тогда над ней вновь нависала черная туча и засыпала землю снегом. Но зимы никто уже не боялся. Все знали, что весна будет и тепло обязательно вернется.

Угол

Часть 1. В углу

Глава 1. Наказание

– Здравствуйте, тетя Таня. Здравствуйте, дядя Дима. А Тиша дома?

Усатый хмурый мужчина, вышедший на порог квартиры вместе с добродушной пухлой тетенькой в фартуке, нахмурил брови и строго ответил:

– Дома-то он дома, но гулять не выйдет. Наказан.

Малыш в коротких штанишках на одной лямке и рубашке с оторванной пуговицей убедительно шмыгнул носом и дал понять всем своим видом, что сдаваться не собирается. Наглым пронзительным взглядом серых мальчишеских глаз он в упор посмотрел на добрую тетю. Та улыбнулась ему.

– Ну, раз пришел, то можешь проведать его, но только на пять минут, а потом…

Мальчик не услышал, что будет потом, потому что реактивной ракетой влетел в дверной проем и через четверть мгновенья был уже в маленькой комнате своего друга.

– А, Гришка! – обрадовался тот и вяло улыбнулся. – А я, видишь, стою тут, в углу…