В предыдущих главах показано, как Хашимиты лишились Хиджаза, потеряли Сирию и Ирак. Но их четвертое государственное образование – Иорданское Хашимитское Королевство – превратилось в полноценное государство. Наиболее искусственное при создании, оно оказалось наиболее стабильным – особенно на фоне соседей: Ирака, Сирии и Палестины. В отличие от еще одного соседа, Саудовской Аравии, в Иордании нет нефтяных месторождений – но это не помешало амиру Абдалле (брату Фейсала I) основать жизнеспособную династию.

Абдалле изначально повезло. В отличие от сирийцев и иракцев, консервативные трансиорданцы плохо воспринимали революционные идеи. Кроме того, географически Иордания представляет собой буферную зону на Ближнем Востоке – подобно Швейцарии в Европе. Название «Трансиордания» (или «Заиорданье») употреблялось с эпохи Крестовых походов до Первой мировой войны. Исторически оно обозначает регион к востоку от реки Иордан, не имевший фиксированных границ. Наконец, политическая ситуация в эмирате вынуждала западные державы ограждать Иорданию от потрясений. Однако правление Хашимитов не было спокойным и беззаботным. Династии пришлось неоднократно доказывать свое право на трон и бороться с проблемами, с которыми не справились иракские Хашимиты. Десятилетия, следующие за 1958 годом, бросают иорданским монархам всё новые вызовы.

Как и везде на Ближнем Востоке, в Иордании смешались разные народы, культуры и цивилизации. Во II–I тысячелетиях до н. э. здесь существовало Аммонское царство со столицей в Раббат-Аммоне (нынешний Амман). В III веке до н. э. – II веке н. э. будущее королевство Хашимитов именовалось Набатейским царством, центром которого была знаменитая Петра – город, вырубленный в скалах и окруженный горами. В 105 году император Траян присоединил Набатею к Римской империи. Новая провинция получила название «Аравия Петрейская» (лат. Arabia Petraea), или «Каменистая Аравия». Некоторые иорданские города достигли расцвета именно в римский период. Так, Джераш и Ирбид славятся античными руинами, а на холме Умм-Кайс сохранились развалины древней Гадары.

Римлян сменили византийцы, а византийцев – арабы. Затем последовала эпоха Крестовых походов – о ней в Иордании напоминают средневековые замки Карак, Шобак и Аджлун. Карак возвышается над Путем Царей – одним из древнейших торговых маршрутов в истории, который пролегает через самые красивые места страны. Путь Царей вел из Египта в Месопотамию и Персию. По этой дороге евреи во главе с Моисеем шли в Землю Обетованную, крестоносцы – в Иерусалим, купцы – в Дамаск и Багдад и паломники – в Мекку.

В 1517 году Трансиордания покорилась османскому султану Селиму I – отцу Сулеймана Великолепного. Однако до Первой мировой войны образование государства на землях за Иорданом считалось невозможным. Амман представлял собой деревню с населением в 2 тыс. человек. Страна была бедной, и ничто не предвещало ее экономического развития. Трансиорданцы не доверяли деньгам, предпочитая натуральный обмен. Крестьяне предлагали зерно и рис, бедуины – скот, шерсть, молоко и мясо. Они обменивали свою продукцию на чай, сахар и другие товары – например, на текстиль и посуду.

В Иордании много библейских мест и христианских святынь. На одной из прибрежных скал Мертвого моря стоит столб – считается, что это соляной столб, в который превратилась жена Лота (праведника из Содома). По мнению исследователей, Содом и Гоморра тоже находились на территории Иордании. Местность Бетани (Вифания) в 40 км от русла реки Иордан почитается как место, где крестился Иисус Христос. В церкви города Мадаба хранится голова Иоанна Крестителя. Недалеко от Мадабы расположена гора Небо, откуда, согласно Второзаконию, Господь показал Моисею Землю Обетованную. На вершине горы есть смотровая площадка. В хорошую погоду с нее видно сверкающий золотом Купол Скалы – иерусалимскую мечеть.

О Трансиордании в период между XVII веком и второй половиной 1860-х годов известно крайне мало. В эти «темные века» она выпала из поля зрения Порты. Султан Абдул-Хамид II пытался усилить контроль над Трансиорданией, но, казалось, ему мешало все: засушливый климат, обширные пустыни и консерватизм населения. Второе название Трансиордании – Заиорданье – уже говорило о том, что эти земли находятся где-то очень далеко. У Стамбула не было ни политических, ни коммерческих, ни иных причин, чтобы заинтересоваться Трансиорданией и направить туда чиновников и солдат. Внимание Порты было сосредоточено на европейских владениях. Из всех восточных провинций султана беспокоила лишь Сирия – она имела выход к Средиземному морю.

Между тем население Трансиордании увеличивалось. После Кавказской войны (1817–1864) на Ближний Восток хлынул поток беженцев. Чеченцы и черкесы селились в Аммане, Совайме и Науре. Крупнейшим городом страны был Ас-Сальт, но его время прошло. Коммерсанты перебирались в Амман – их привлекала возможность транспортировки товаров по Хиджазской железной дороге.

Первая мировая война не коснулась Аммана. Великое арабское восстание затронуло ряд бедуинских племен, которые присоединились к Хашимитам. Но поражение, которое нанес Порте британский генерал Эдмунд Алленби, а затем и гибель Османской империи лишили Трансиорданию даже той административной системы, которая существовала на бумаге с 1870-х годов.

Сперва англичане и французы не рассматривали Трансиорданию как потенциальное государство. По соглашению Сайкса – Пико (1916) она входила в состав Палестины – и, следовательно, должна была оказаться в сфере английского влияния. Вопрос о судьбе Трансиордании не был рассмотрен даже на конференции в Сан-Ремо (1920). Франция взяла на себя ответственность за Ливан и Сирию, а Великобритания – за Ирак и Палестину. В материалах конференции Трансиордания не упоминается. Запад не проявлял к этой стране особого интереса – хотя предполагалось, что на нее распространится юрисдикция Палестины.

На Ближнем Востоке веял ветер перемен. Ибн Сауд завоевывал Аравийский полуостров. Великобритания поняла, что необходимо заполнить политический вакуум в Трансиордании своим влиянием. У северных границ страны стояли французы, на юго-востоке – ваххабиты. Лондон не мог позволить ни одним, ни вторым вторгнуться в Трансиорданию – эту буферную зону между двумя английскими мандатными территориями (Палестиной и Ираком). Трансиордания представляла ценность не сама по себе, а как своеобразный мост между территориями, имеющими большое значение для англичан. Поэтому в марте 1921 года британская комиссия по Ближнему Востоку под руководством Черчилля решила отделить Трансиорданию от Палестины и создать там отдельный эмират.

Однако англичане не знали, какую власть вводить на местах. В арабскую политику вмешивались все, кому не лень: министерство иностранных дел, министерство по делам колоний, военное министерство, дипломатическая служба, служба внешней разведки, британская администрация Иерусалима… Первая мировая война окончилась, и у Лондона не было лишних денег. Поэтому Великобритания не собиралась посылать войска в Трансиорданию и следовать примеру Франции, чьи вооруженные силы захватили Сирию.

В то же время британцы попытались наладить сотрудничество с элитами Трансиордании. В августе 1920 года верховный комиссар Палестины Герберт Луис Сэмюэл прибыл в Ас-Сальт на встречу с местной знатью. Он объявил, что первенство в англо-трансиорданских отношениях принадлежит Великобритании. Лондон сформирует систему административных органов и пришлет несколько офицеров – но их оружием будут «совет и авторитет». Казалось, одна только мысль об инвестициях в Трансиорданию вызывает у англичан отвращение. Поэтому для будущего королевства Хашимитов начался короткий, но хаотичный период местного самоуправления.

Первоначально было создано три администрации – в Аджлуне, Ас-Сальте и Караке, причем последняя помпезно именовалась Национальным правительством Моава. Жители Карака, опьяненные свободой, вспомнили библейское название Трансиордании и решили использовать его в обозначении своего «независимого» органа власти. Муниципальные советы состояли из авторитетных и в высшей мере тщеславных местных шейхов. Амман по-прежнему не считался важным населенным пунктом и, соответственно, не был удостоен права иметь собственную администрацию.

Результаты обескуражили даже видавших виды британских колониальных чиновников. Из аджлунской администрации сразу же выделись еще три «самостоятельных» муниципалитета – в Ирбиде, Эль-Мазаре и Джераше. Малонаселенные деревни Эт-Тафила и Вади Муса учредили собственные органы местного самоуправления и теперь требовали автономию от Карака. Каракский муниципалитет продал англичанам право на разработку минеральных месторождений всего за 1000 фунтов стерлингов – разумеется, никто из местных жителей не увидел этих денег. Теперь от администрации Карака хотели избавиться абсолютно все близлежащие населенные пункты. К середине ноября 1920 года сфера влияния оскандалившегося мунициалитета ограничивалась Караком. Некоторого успеха удалось достичь лишь в Ас-Сальте. Жители этого крупного населенного пункта осознавали преимущества централизации и пытались сохранить османскую модель управления. Но, в целом, эксперимент по организации муниципальной власти завершился полным крахом.

Период самоуправления в Трансиордании был кратким, но показательным. В стране не имелось ни политической силы, способной контролировать территорию, ни денег для содержания госструктур, ни соответствующей идеологии, – словом, отсутствовал сам фундамент государственности. Этот фундамент предстояло заложить амиру Абдалле из династии Хашимитов.

История Иорданского Хашимитского Королевства начинается 21 ноября 1920 года, когда Абдалла приехал из Мекки в Маан. Его сопровождали триста человек свиты. Хашимиты намеревались показать арабам, что, невзирая на изгнание Фейсала из Сирии, их династия по-прежнему могущественна. Амир отправился в Трансиорданию с одобрения отца – шариф Хусейн снабдил сына письмами, адресованными местным шейхам. Абдалла хотел реализовать собственные амбиции. Будучи тщеславным и эгоцентричным, он переживал из-за негласного соперничества с братьями – один из которых (Али) являлся наследником отца в Хиджазе; второй (Фейсал) уже успел побыть королем Сирии; а третий (Зейд) был слишком молод, чтобы с ним тягаться.

Приезд Абдаллы в Маан представлял собой хитрый и продуманный шаг. Фактически амир подобрался к желанному Дамаску – но так, что этого никто не понял. Ни англичанам, ни французам не пришло в голову, что после сирийской катастрофы, имевшей место в июле, Хашимиты все еще мечтают о Великой Сирии. Запад увидел в поступке Абдаллы исключительно интерес к Трансиордании. Свита амира придавала ему вес в глазах местных жителей – но численность людей Абдаллы не позволяла британцам воспринимать их как армию.

Абдалла жаждал бороться с англичанами – и, подобно исламским правителям прошлого, завоевать себе королевство. Однако у британцев и без него хватало забот: эксперимент с местным самоуправлением на севере Трансиордании потерпел крах; Амман еще не претендовал на статус столицы; Акаба по-прежнему считалась территорией Хиджаза. В этих условиях англичане просто забыли о юге Трансиордании – и даже не отреагировали на приезд Абдаллы в Маан.

Осев в Маане, Абдалла принялся изображать из себя хашимитского принца. Амир создал нечто вроде королевского двора и разослал приглашения влиятельным трансиорданцам. Шейхи потянулись в лагерь Абдаллы из любопытства – и он принимал всех. Пока Лондон не обращал внимания на амира, арабская знать решила, что англичане потворствуют ему.

Спустя три месяца Абдалла понял, что может опереться на поддержку населения. В феврале 1921 года он двинулся на север, дабы предложить англичанам возглавить любое арабское королевство на их усмотрение.

Амир выбрал прекрасное время для того, чтобы напомнить о себе. Весной 1921 года в Каире проходила британская конференция, посвященная проблемам управления мандатными территориями на Ближнем Востоке. Черчилль хотел раз и навсегда устранить неопределенности в статусе Палестины, Месопотамии и Трансиордании. Политики прислушивались к мнению экспертов. Самый авторитетный из них – Томас Эдвард Лоуренс – знал Абдаллу и дружил с Фейсалом. В конечном счете Лоуренс убедил Черчилля сделать Хашимитов правителями Ирака и Трансиордании.

По итогам Каирской конференции Фейсалу обещали трон в Багдаде. Абдалла был страшно разочарован. В отличие от брата, он получил «утешительный приз» – маленький пустынный эмират со странными границами. Впрочем, на амира все же возложили ответственность за конкретную территорию. Однако после марта 1921 года отношения между англичанами и Абдаллой испортились.

Британские чиновники и Хашимит по-разному воспринимали Трансиорданию. Англичане видели в ней будущую конституционную монархию, а амир – отправную точку для расширения своих владений. Фейсал правил огромной Месопотамией, и его старший брат намеревался создать для себя не менее достойное королевство – огнем и мечом, если потребуется. Абдалла не мог отказаться от этой идеи вплоть до 1924 года.

Вскоре позиция Великобритании изменилась. Теперь она настаивала лишь на том, чтобы в Трансиордании было спокойно. Абдалле не следовало вмешиваться в дела Палестины (которую англичане считали своей главной мандатной территорией) и Сирии (которую контролировали французы). Если бы это простое требование соблюдалось, то Лондон доверил бы Хашимиту руководство Трансиорданией. В итоге страна превратилась бы в сферу персональной ответственности Абдаллы, а он сам – в суверенного монарха. Все это рассказал Абдалле Черчилль – они встретились в Иерусалиме после Каирской конференции.

Министр подчеркнул, что амиру дается шестимесячный испытательный срок, по истечении которого он будет утвержден в качестве правителя Трансиордании.

Абдалла согласился. Но для него подрыв порядка в Палестине и Сирии являлся обязательным условием реализации амбиций – личных и династических. Трансиордания же не вызывала у амира никаких эмоций, кроме презрения. Хашимит не учел, что за эту страну отвечают английские чиновники, которые не станут терпеть его выходки – хотя бы потому, что дорожат своей работой.

Противоречие между планами англичан и замыслами Абдаллы обнаружилось уже к июню 1921 года. Как отмечает историк Уриэль Данн, «министерство по делам колоний единодушно пришло к выводу, что от Абдаллы надо избавиться – если возможно, то с должным уважением к нему, если нет – то без». Британский резидент^[42] Альберт Абрамсон обрушил на амира поток яростных обвинений. По утверждению Абрамсона, Хашимит всячески уклонялся от политического и финансового контроля со стороны английской администрации, помогал арабским националистам, а также был ленив, жесток и расточителен.

Абрамсон не питал к Абдалле теплых чувств, но обвинения были справедливыми. Например, весной 1921 года по инициативе амира первым премьер-министром Трансиордании стал ливанец Рашид Талиа – знаменитый участник арабского национально-освободительного движения. Таких, как Талиа, называли истиклялистами (от араб. استقلال – независимость). Демонстративная любовь Хашимита к ливанским и сирийским истиклялистам вполне объяснима – Абдалла грезил о Леванте. Амир надеялся, что однажды сирийцы и ливанцы усадят его на престол в Дамаске – и тогда он возглавит Великую Сирию.

Под негласным покровительством Абдаллы истиклялисты агитировали против «западных колонизаторов» и планировали теракты. В июне 1921 года очередной арабский националист совершил неудачное покушение на французского генерала Гуро – и укрылся в Трасиордании. Экстрадиция преступника затянулась. Лондон и Париж два года пререкались друг с другом. Хашимит стравливал англичан и французов – а ведь для того, чтобы этого не случилось, Черчилль запретил ему вмешиваться в сирийские дела.

...

18 19 20

...

Премиум

(1 оценка)