Артём сделал несколько шагов по раскисшей от постоянных дождей дороге, досадливо поморщился, рассматривая грязь на высоком протекторе ботинка, и, вскинув глаза на окошко подъехавшего автомобиля, вздрогнул. Из салона, не мигая, на него смотрела похожая на большое печёное яблоко старуха, она не сводила с молодого человека глаз, шлёпала сухими губами и следила за каждым его движением. Молодому человеку резко стало не по себе, и он быстро убрался обратно в тепло салона машины Эммы, хотя у него мелькнула мысль, что нужно было заснять такой шикарный аутентичный эпизод из жизни глубинки. Вздохнув, Артём подхватил телефон, вышел на улицу и как бы невзначай стал щёлкать камерой, пытаясь поймать пылающий огненной листвой лес, синий кусок неба, потрёпанную годами машину и пронзительный взгляд старухи в окне.

Оценив получившиеся кадры, Волков выложил самый удачный, снабдив его надписью:

«Аутентичная осень глубинки».

Дедок уже перегрузил всё лесное богатство, и в салоне сразу же запахло сладковатой пряностью лесных даров и мхом.

– Осень-то, осень какая хлебосольная, – пыхтя, мужчина вытер лоб, покрывшийся испариной от натуги, – и ягоды много было. Ещё-то грибов надо?

– Не знаю, – пожала плечами Эмма. – Вы у Майка спросите. Он у нас кулинарных дел мастер. А я так, на посылках.

Волков посмотрел на уходящую вдаль полосу грунтовки, подумал, что на природе вроде не так и плохо, и что давно стоило проветрить голову, а там глядишь, засядет за книгу, которую так долго планировал написать. Он ступил на шаг назад, чтобы сделать наиболее удачный кадр, нечаянно промахнулся и чуть не присел на ведро, стоящее в багажнике.

– Эй, паря, ты осторожнее, загваздаешься, – ласково пожурил его дедок. – Там свинушки разные плавают, пахнут не очень.

Артём почувствовал отвратительный запах, побыстрее отошёл от машины и, забравшись в салон, резко выдохнул. Нет, ему определённо было здесь не место.

Эмма вскоре вернулась в машину, устроилась поудобнее и чуть резко нажала на газ, от чего машина прыгнула вперёд и несколько раз вильнула в раскинувшейся на всю ширь полотна луже. Она уже устала от поездки, нога ныла от долгого сидения в одной позе, голова с левой стороны, где был еле заметный шрам, начала уже привычно саднить перед дождём, а настроение резко портиться.

– Интересные люди, – как бы между прочим сказал Артём.

– Наверное. – нехотя ответила Эмма. Ей очень хотелось поскорее избавиться от нового гостя, но ещё предстояло провести некий инструктаж. – Артём, послушайте меня внимательно. На территории посёлка безопасно. Но, – она специально сделала паузу, – по ночам лучше не разгуливать, пока не будете хорошо ориентироваться. Официально заселение постояльцев будет только следующей весной, пока тестовый период. Ещё не везде проведено освещение. Посёлок, конечно, охраняется, и чужие здесь не ходят. Но вот подвернуть ногу на пятне строительных работ можно запросто, – она помолчала. – А вот за забор не стоит выходить. Ночью, категорически! Запомните, мы окружены реальным лесом с дикими животными, – для пущей важности она помолчала. – Если есть желание прогуляться днём, то, пожалуйста, сообщайте об этом заранее, и мы дадим GPS-маячок.

– Слушайте, после ваших рассказов я даже из дома выходить не хочу, – Артём уныло глянул вокруг. – Я как-то не любитель прогулок на свежем воздухе. Здесь есть бар и, как я видел по буклетам, должен быть вполне приличный дом. Это меня полностью устраивает.

– Вот и отлично.

Эмма нахмурившись глянула на лобовое стекло, замазанное подтёками от первых крупных дождевых капель, куда ветер вдруг прилепил жёлтую мокрую листву, закрыв обзор. Она счистила помеху щётками и вздрогнула. Ей показалось, что кто-то метнулся в лес.

– Кто это? – нервно спросил Артём.

– Наверное, косуля. Местный егерь видел небольшое стадо на прошлой неделе.

– Косу-у-ули… – протянул столичный журналист. – Я коров-то живьём не видел или козу какую-нибудь, не то что косуль.

Мужчина замолчал, покосился на дрожащую мокрую чащу и перевёл взгляд на Эмму.

– Почему вы не спрашиваете меня, зачем я приехал?

– Я не особо любопытна. И потом логично, что инвесторы хотят много красивых статей из-под вашего пера.

Артём снова со вздохом оглядел кланяющийся под порывами ветра лес, попытался немного размять затёкшее тело, но Паскаль воспринял это движение как призыв к общению и стал высовывать морду вперёд, роняя при этом слюни на дорогое кашемировое пальто.

– Слушайте, а можно что-нибудь с этим сделать? – осторожно спросил Волков.

– Можно, – негромко ответила Эмма и остановилась.

Она выбралась наружу и открыла собаке дверь. Паскаль выскочил, потянул носом влажный воздух и немедленно скрылся в лесной глуши.

– А куда это он? – удивлённо спросил Артём.

– Обычно Паскаль не рассказывает, – пожала плечами Эмма. – Зачем вы-то вышли? Нам ещё несколько километров ехать.

– А собака? – оглядываясь спросил Волков.

– Уверяю вас, он уже будет ждать нас у ворот, либо за ними, если охранники его увидят и впустят внутрь.

Эмма села за руль и воззрилась на всё ещё стоявшего снаружи молодого человека.

– Вы тоже хотите пешком прогуляться? – спросила она.

– Ага. Всю жизнь мечтал, – поёжился Волков. – Две минутки подождите, я пойду за дерево отойду. Я полагаю, здесь благоустроенных отхожих мест не предусмотрено.

Артём немного углубился в шумевший непогодой лес, тревожно огляделся и нахмурился: ему вдруг показалось, что за ним кто-то наблюдает, а хрустнувшая в добром десятке метров ветка только подтвердила его догадки. Он быстро доделал свои дела, с силой дёрнул застёжку на джинсах, высек искры из глаз, зажав кожу замком молнии, и чуть ли не бегом кинулся обратно. Артём буквально чувствовал ледяной ужас, дышавший ему в затылок, хлеставшая по лицу и телу листва и клубки низкорослого кустарника не давали быстро бежать, и когда он вывалился в просвет дороги, вид у него был крайне перепуганный.

– Что случилось? – открыв окно, спросила Эмма.

– Фиг знает. За мной, по-моему, кто-то бежал. – заскакивая в машину и тяжело дыша, ответил Артём.

– Сдались вы кому-то, бегать за вами, – закатила глаза Эмма и тронулась вперёд.

– Я вам точно говорю, – беспокойно оглядываясь назад, пробормотал журналист.

Эмма, чтобы не вступать в перепалку, просто согласно кивнула. В первые месяцы, когда приехала сюда, она тоже пугалась шорохов в лесу, но со временем привыкла, и зелёный гигант потихоньку становился её другом, неторопливо раскрывая свои секреты.

Добравшись наконец до места, Эмма просигналила, лампочки по обе стороны ворот замигали, и створка стала плавно отъезжать, но вдруг застопорилась и начала нервно дёргаться на месте.

– Чёрт знает что такое, – прошипела она.

Выскочив из машины, Эмма пошла на территорию, глянула в окно строения, где располагалась охрана и увидела умиротворённое лицо мужчины в форме, бестолково тыкающего пальцем по приборной доске.

– Жми, жми. Поломку можно будет списать на тебя, – громко сказала Эмма, чтобы её было слышно через приоткрытую форточку, и стала набирать телефон местного инженера.

Местный поселковый умелец Иван получил звучную должность после того, как починил всю иностранную технику, даже не заглядывая в инструкцию. Да и стоила его работа гораздо дешевле, чем у иностранных специалистов, которые оставляли в тайге последние нервы, пытаясь объяснить, что техника на такие морозы не рассчитана. Но когда новый управляющий, тоже пришедший на место заграничного топ-менеджера, пригласил Ваню, то все механизмы иностранного производства стали, как по волшебству, приспосабливаться к местным погодным условиям.

– Ваня, привет. Ты в посёлке? – Эмма нахмурилась. – А когда будешь? У нас ворота заели. Поняла, – отозвалась Эммы и нахмурившись повесила трубку. – Ваня будет часа через два! – крикнула она охраннику. – С места не уходи, смотри за входом.

Эмма немного постояла, надеясь на чудо, но створка ещё раз судорожно дёрнулась и потом вовсе перестала подавать признаки жизни.

– Ну всё, конечная остановка, – вернувшись к машине, проговорила она, распахивая дверцу. – Берите вещи и немного прогуляемся.

Дождь, как назло, гостеприимно раскрыл мокрые объятия, и Артём в тихой злобе посмотрел на небо, шепча проклятия.

– Отличное начало, – проворчал он.

– Ну, бывает, – неопределённо сказала Эмма, свистнула собаку, вылетевшую из леса, и покосилась на охранника, вышедшего поглядеть на гостя. – Калитку открыть не догадался? – шепнула она охраннику, проходя сквозь узкую прореху между стойкой и снова дёрнувшейся створкой.

– Ну, простите, – дородный мужчина в форме чёрного цвета с ярко-оранжевой эмблемой на рукаве, развёл руками и кивнул на Волкова. – Это кто?

– Журналист. Напишет, как плохо вы выполняете свою работу, – огрызнулась Эмма.

– Ничего себе, – восхищённо протянул охранник, но через секунду, догадавшись, что это был сарказм, как-то сник и юркнул обратно в подсобку.

Артём, опасливо косясь на пытающуюся подать признаки жизни стойку, прошёл вслед за Эммой и, оглядев чёткие линии улиц, новенькие дома и даже указатели, где и что находится, натянул на лицо улыбку.

– Не думал, что буклетная зазывалка будет реальностью.

– Пойдёмте, покажу ваш дом, – Эмма, приехавшая сюда в самую лютую метель и не увидевшая даже намёка на какое-то жильё, подумала, что Волков точно сошёл бы с ума на её месте. – Смотрите, – она кивнула на дом, который был в нескольких метрах от них. – Вы можете выбрать этот дом или тот, что ближе к озеру. Они полностью готовы к эксплуатации.

В эту минуту из-за поворота показался невысокий, полноватый мужчина, на ходу одевающий на себя куртку и прилаживающий кепку на покатую лысую голову.

– Управляющий.

– Как-то непохож на рядовой образ топ-менеджера, – заметил Волков.

– Все подходящие под образ уже давно свинтили отсюда.

– Уж простите за такой приём, – подбежал к ним мужчина. – Но сами понимаете, тестовый период. Я Корабельников Пётр Сергеевич, директор всего этого великолепия. С моей самой главной помощницей Эммой вы уже познакомились.

– Артём Волков, – журналист неохотно стянул перчатку и пожал протянутую руку. – Давайте уже куда-нибудь скроемся с дождя. Этот дом ближе всего, тогда на нём и остановимся, – кивнул он на оливковый фасад здания.

– Ключи в двери, – тихо сказала Эмма. – Пётр Сергеевич, я пойду к воротам. С охранником поколдуем вместе, а то Ваня нескоро будет, а мы не можем с открытой калиткой весь день сидеть. Я попрошу Майка помочь.

– У него дым коромыслом, – Корабельников придержал её за локоть и тихо добавил: – Эмма, сегодня просто всё катится к чертям. Скоро ещё и инвесторы припрутся.

– С чего бы? – изумлённо глянула на него Эмма.

– Ну хрен их знает, – раздражённо ответил директор. – Может, бабы ихние хотят с журналистом забухать. Короче, Майк там кашеварит. Они два часа назад звонили, сказали к вечеру ждать.

– Ну, началось, – со вздохом произнесла Эмма.

– Забыл сказать, – он протёр платочком вспотевший лоб. – Тебе встречать их не надо. Они тащат с собой водилу. Он их привезёт, а потом у нас останется. И рулить будет, и гаражом управлять.

– Начинать нужно с хороших новостей, – проговорила Эмма. – Короче, я пошла ворота чинить.

Почти до самого вечера под проливным дождём Эмма с охранником и так называемым садоводом по кличке «Лёша-незабудка» пытались привести в действие намертво засевшую воротину, но все их попытки были тщетны. Как только на горизонте появился Ваня и что-то поколдовал на пульте и в щитке, ворота пугливо замигали лампочками и, ещё несколько раз дёрнувшись, закрылись.

– Чего мучились? – спросил он. – Я же сказал, что приеду.

Эмме оставалось только громко выматериться и рвануть к себе в дом, чтобы успеть переодеться, сбегать поужинать и убраться до приезда высоких гостей, так как в её обязанности не входило общение с инвесторами и её это больше чем устраивало.

Наскоро ошпарившись в кипятке, пролившемся из душевой лейки, Эмма позвонила Ване и высказала всё, что она думает о нём и его умении держать всё под контролем, потом натянула тонкую водолазку, подчёркивавшую красоту фигуры, широкие джинсы и, схватив с вешалки куртку, поспешила в сторону бара. Она глянула на часы и поняла, что у неё ещё вагон времени, чтобы выпить заслуженный бокал пива и съесть большую тарелку потрясающей острой фасоли с сосисками.

Через несколько минут Эмма вошла в бар, опустилась на высокий стул и оглянулась на занавешенное опускающимися сумерками большое окно, которое было как раз напротив стойки. Отсюда прекрасно просматривался пирс, по которому сейчас метался Иван и громко призывал все напасти на неработающую подсветку. Эмма даже немного порадовалась, вспоминая часы, проведённые под дождём в неравной битве с воротами, и удовлетворённо повернулась к всё ещё пустующему пространству за стойкой.

– Майк, ты где? – тихо позвала она.

– Эмма, это ты? – из дверного проёма, ведущего на кухню, показался Майк. – Эмма, я нуждаюсь в помощи. Эта девушка из деревни, которая мне помогает, её до сих пор нет! – прокричал он и скрылся на кухне.

Эмма вздохнула и поплелась за стойку, нервозность Майка означала только одно: ей придётся самой себе налить выпить и сделать ужин. Это было самое адское завершение дня. Но и здесь она ошибалась: следующей фразой Майк буквально пригвоздил её к месту.

– Эмма, ты сегодня стоишь за стойкой.

Состроив озадаченную и недовольную мину, Эмма заглянула на кухню и поняла, что день не задался не только у неё. Обычно кристально чистое кухонное пространство сейчас было заставлено пакетами, мисочками, на полу валялись разбитые яйца, из незакрытого холодильника торчали хвосты рыбы и лука-порея, и венчало всё это безобразие дымовое облако, рождающееся над забытой сковородой с кусками мяса.

– А куда она делась? – спросила Эмма.

– Можно я сейчас не буду думать над тем, куда делась эта идиотка?! – прокричал Майк, скрываясь в пылевом облаке перевернувшейся на пол с полки муки. – И так всё из рук валится! – со злостью заорал он.

Эмма покрутила головой, прихватила с собой банку консервированной фасоли, пачку сосисок, печально посмотрела на микроволновку и стала ваять печальное подобие того, что обычно готовил Майк.

– Просто не нужно было жмотиться и экономить на персонале, – приговаривала она, заходя обратно за стойку и наливая себе пиво в запотевающий от прохлады напитка бокал.

– Эмма, у меня голова оторвётся от визгов микроволновки, – послышался из кухни крик Майка. – Забери свою тарелку.

Эмма, стараясь сохранять спокойствие и обжигая пальцы, подхватила пышущую жаром тарелку, пиво и, водрузив ужин на стойку, обошла её вокруг и устало присела на мягкий табурет.

– Хоть поем спокойно, – проворчала она.

Но видимо, сегодня был тот самый день, когда всё и правда шло наперекосяк. Потому что в следующую секунду входная дверь раскрылась, в согретое теплом камина помещение ввалился холод осеннего вечера, ветер взвил в воздух лежащую на крайнем столе пачку салфеток, а в дверь прошёл мужчина. Он с интересом оглядывал всё вокруг, тень улыбки мерцала на его довольном лице. Кивая в такт своим мыслям, незнакомец вскоре остановил свой взгляд на Эмме, разламывающей вилкой сосиску и проговорил:

– Здравствуйте.

– Добрый вечер, – поздоровавшись, Эмма быстро отпила глоток пива и продолжила неспешный ужин.

– А бар работает? – спросил пришедший.

– Да, – коротко ответила Эмма, с сожалением отодвинула тарелку и слезла со своего места. – Что-нибудь налить? – спросила она.

– Оу, так вы прекрасный бармен? – улыбнулся мужчина.

Но Эмме не пришлось отвечать, потому что дверь снова распахнулась, в проёме появился сияющий улыбкой директор, он расставил руки так, словно собирался обнять гостя.

– Ну наконец-то! А то уже заждались! – Пётр Сергеевич усердно тряс руку мужчине. – Эмма, а это наш благодетель и, так сказать, хозяин всего этого великолепия. Иконников Юрий Андреевич.

– Ну уж, что уж так. Я один из учредителей, так сказать, – снисходительно улыбаясь, проговорил он.

– Здравствуйте, – равнодушно отозвалась Эмма, глядя в спину разглядывающему фотографии с местными видами, которыми были украшены стены бара. – Извините не знала, что вы, – она помолчала, – это вы.

– Эмма, а ты что за стойкой-то? – обеспокоенно зашипел Пётр, бегая глазами и начиная покрываться красными пятнами.

У директора в моменты нервного напряжения пунцовел кончик носа, начинали пылать уши, и на скулах играл вполне симпатичный румянец.

– Потому что сегодня всё идёт через… – Эмма снова замолчала. – Короче, – она вскинула глаза на Иконникова, – вы, должно быть, знаете, как бывает, когда должно произойти какое-то важное событие, но вдруг всё идёт наперекосяк. Сегодня ворота сломались, официантка на работу не вышла, журналист ещё этот припёрся, подсветку на пирсе только наладили, короче, все на нервах.

На секунду в пространстве сомкнулся вакуум. Пётр Сергеевич покраснел, потом слегка побледнел, вращая круглыми глазами, и исподволь показал Эмме кулак.

– Друзья мои, я же не с проверкой приехал. Это уже перед открытием мы тотально всё разберём, – примирительно сказал босс. – А сейчас всё и так лучше, чем могло бы быть. Послезавтра приедут мои друзья, и мы просто немного потестируем, а заодно и отдохнём, – проговорил мужчина, удаляясь в темноту следующего зала.

– Да-да, пойдёмте, я вам покажу комнату, где Майк планирует установить бильярд! – вдогонку крикнул директор и зыркнул на Эмму. – Где это чёртов янки?

– Думаю, взыграла кровь англосаксов, и он крушит кухню, – пожала плечами Эмма.

– Чего? – покосился на неё Пётр.

– Готовит. Просто готовит ужин, – с выдохом произнесла Эмма.

В подтверждение её слов с кухни донёсся примитивный матный вопль на английском языке, послышался грохот посуды, и воздух пронзила печальная горелая нотка.

– Это просто… – выругался Пётр Сергеевич и убежал вслед за Иконниковым.

Эмма пожала плечами и увидела, что с другой стороны огромного окна стоит московский гость. Она долго рассматривала пантомиму, где мужчина гримасничал, махал руками и иногда даже топал ногой. Без звука это всё выглядело крайне комично, и Эмма даже пожалела, что он закончил разговаривать по телефону.

– Добрый вечер, – проговорил он, заходя в бар и прозрачным взглядом скользнув по Эмме. – Пива налейте и вискаря. Только односолод какой-нибудь.

– Какой? – в упор на него посмотрела Эмма, но он уже отвлёкся на созерцание телефона.

– На ваш вкус, – буркнул он.

Эмма пожала плечами, напустила в высокий стакан пивной пены и добавила пива, потом откупорила бутылку любимого вина, плеснула в бокал бордовой жидкости, поставила всё это перед журналистом и выжидательно посмотрела на него.

Волков машинально схватил стакан, поперхнулся пенной шапкой, скривившись глянул на Эмму, и уткнулся взглядом в винный бокал.

– Это что?

– Это на мой вкус, – пространно отозвалась Эмма.

– Фиговое у вас здесь обслуживание, – Артём нахмурился. – Это ж вы меня утром везли?

– Верно.

– Н-да. Ужин тоже вы стряпать будете? – подозрительно спросил он.

– Нет. Отравить могу, – улыбнулась она. – Даже самыми безобидными продуктами.

– Ну так себе талант, – Волков вздохнул. – Вон из той плесните мне, – поводив глазами по длинному ряду бутылок, сказал он, указывая на одну из них.

Осенний вечер быстро скомкал остатки затихающего на горизонте дня, раскатал над озером тишину и сейчас было слышно только, как где-то в глубине леса тявкала лиса, приходившая кормиться к помойке, расположенной в отдельном отсеке за забором. Волков, в ожидании ужина, вышел наружу и встал на берегу, вдыхая незнакомый воздух и прислушиваясь к странному молчанию пространства. Однако, чтобы хоть как-то оставаться на связи с цивилизацией, журналист всё-таки включил камеру.