Благотворительность

Теофании (*её имя «Теофания» означает «богоявление») было 57 лет, когда она, наконец, решилась устроить свою старость .

Эта мысль пришла ей недавно, до этого она считала себя обыкновенной, степенной женщиной средних лет .

Она всю жизнь работала биологом в научном институте маленького городка .

А после того, как развелась с первым мужем ( это было одиннадцать лет назад) – она просто-напросто устала симулировать счастливую семью научных интеллектуалов, «чайлд фри», терпеть постоянные измены мужа) – она вышла на пенсию и почувствовала щемящее, неизбежное одиночество .

Просто устала симулировать счастливую семью… – перед всеми друзьями и знакомыми… – после этого она пошла, вся в расстройстве, в лютеранскую веру, церковной служащей . И нашла там постоянное духовное прибежище, и даже была там сторожем в ночные смены (такая небольшая подработка к пенсии) . А так – всё осталось по прежнему … Так и жила она в студенческом квартале, в студенческой квартире-студии, в почти неизменной аскетичной обстановке. До этого – они с мужем любили копить, чтобы ездить в далёкие заграничные путешествия – и там же покупать немногие – и тем более ценные для воспоминаний – костюмы и платья. А также – обзаводиться книгами и музыкальными альбомами на виниловых пластинках, ходить в зарубежные театры …

Иногда, она воображала себя дизайнером интерьеров – и сама делала чехлы для старой скрипучей, ветшающей мебели.

Муж окончательно и бесповоротно полюбил другую женщину , он рассказал об этом с искреннем сердцем в этот раз… Ребёнок был на подходе – и Теофания освободила его от – как он неосторожно выразился – от «ярма исчерпавшей себя семьи; бывший муж отбыл, она в 46 своих лет захлопнула за ним дверь – и осталась в их студенческой квартире. Бывший муж остался в её понимании чужой сломанной игрушкой, которую она отдала другой девочке , той, которая её сломала, у которой тяжелее были условия жизни и которая была беднее, поэтому и нуждалась в чужой сломанной игрушке…

Теофания приготовила завтрак на следующее утро – выжала сок и смолола кофе – и решила сама для себя – искать в жизни хоть какое-то утешение, хоть какой-то смысл . И стараться радоваться по каждому незначительному поводу . Отсюда – возникла лютеранская вера, пение псалмов и раскаяние во всей предшествующей жизни (вроде бюргерской) – возникла лютеранская вера как самое для Теофании подходящее утешение и приложение её кипучей материнской энергии – здесь были ночные дежурства ( с её бессонницей ей это подходило)…, была здесь детская воскресная школа – и звуки детских голосов – в хоре ли, в рассказывании библейских историй наполняли её сердце радостью и чем-то значимым, как если бы это было какое-то её продолжение – в этом было чувство семьи.

Немного погодя, женщины из её лютеранской церкви предложили ей попробовать поискать хорошего человека, по общности интересов и кругозора, возможного мужа – на сайте лютеранских знакомств. Сначала она сочла это забавным. Однако, одинокие вечера, объёмная ночная рубашка в кружеве, кофе с коньяком, чтобы крепче заснуть, отмахнувшись от сонма навязчивых мыслей, которые тащили за собой бессонницу (иногда, молитвы ей было недостаточно)… От природы – недоверчивая к разговорам о чувствах… у неё не было подруг, которым бы она с полной уверенностью доверяла. Биолог и математик, скорее всего, она чаще склонна была проверять гармонию алгеброй. Бесспорно, в этом есть своя справедливость, однако – дороги Господни Он пролагает и освещает Божьим повелением…

У неё была маленькая комнатная собачка – Крабик – такая маленькая, пушистая, дрожащая, что и гулять на улице с ней не нужно – после утреннего туалета в лоток, она радостно будила свою хозяйку. Это была одна из отдушин – того тесного мира – он вдруг стал таким духовно тесным…

Но это было давно, сейчас – Теофания нашла для себя лютеранскую веру, церковь, и детские воскресные курсы – реальную отдушину для такого её одинокого сердца…

Как-то вечером, Теофания открыла сайт знакомств для лютеран – кому больше 35 лет .

Сначала нашлись два возможных претендента, очень пожилых – швед и нидерландец. Ни по интересам, ни по взглядам на образ жизни – ни тот, ни другой не подходили, и были старше её на два десятилетия, как минимум.

Семья – это образ жизни, семья – это образ мысли, – была твёрдо убеждена Теофания.

Затем, на этом же сайте сам нашёлся молодой альфонс – хотя, он быстро отпал, когда понял, что Теофания ищет родственную душу и опору на всю жизнь, а сама такой опорой (которая нужна ему) не является.

Наконец, нашёлся тот, кого она искала, о котором мечтала всю жизнь. Нашёлся неожиданно, когда она и искать совсем перестала. Он стал целителем её души, её улыбкой в сердце.

Его звали Клоберт, он был всего незначительно старше её, коренастый, основательный, владелец собственной реставрационной мастерской по обивке мебели и созданию гарнитуров по индивидуальным запросам. Реставрация скрипучей мебели, превращение, создание – плотницкого искусства для лучших домов… в его красивых руках…

В общем… «Что я могу сказать?», – это любимая фраза Теофании, когда она описывала свои чувства зрелой женщины, влюблённой как в первый раз – своей 17-летней племяннице – и та слушала, затаив дыхание.

После этого – примерно полтора года ежедневных писем и видео-звонков, собирание её мыслей, чувств, вещей, отражающих традиции – чтобы поделиться неким соответствующим флёром с ним. Как бы отдавая ему частичку её души, вдохновение этому мастеру-реставратору – античной и старинной мебели, в которой живёт история, – в котором есть только конструктивный подход к жизни и к миру.

Была ранняя осень, когда она собралась, продала свою студенческую квартиру-студию, взметнулась, и поехала к нему. И всё у них сбылось, сложилось. И дом, и реставрационный бизнес, к которому она сумела приспособиться. Десятилетие прекрасной семейной идиллии, взаимопонимания. Тем не менее, муж был значительно старше её, и первым оставил её, ушёл в небесный дом…. А ей оставил небольшую ферму, 2-х этажный дом, сеялку, трактор, фургон, внедорожник и два легковых автомобиля.

Теофания отплакала своё, довольно долго, больше полугода, в свои 69 лет принялась отбиваться от свидетелей по свадьбе – соседей, которые психологически давили на неё с требованиями подарков. Теофания поступила по-своему. Даже более того – по велению Господа – она отдала все хозяйственные громоздкие машины – в дар своему фермерскому западному городку – в котором она теперь жила.

С новой сильной верой она верила в необходимость благотворительности. Считалась необходимым десятина – хотя она решила, что просто так будет правильнее всего. Итак, громоздких машин у неё поуменьшилось – как и психологического давления. Городок – в ответ помогал слабо – только пару раз волонтёры принесли полные корзины свежих овощей, фруктов, окороков…

Теперь Теофания жила в основном постоянными клиентами на реставрацию старинной мебели – да и ездила за едой в продовольственный магазин – раз в неделю. Иногда новых заказов было совсем ничего… что даже с едой было тяжко (на неё не хватало)…

И вот однажды Теофания купила лотерейный билет.

Лотерейный билет (то есть, один из 69 лотерейных билетов, которые она от скуки купила на свой день рождения) оказался счастливым – в нём значился кругосветный вояж !!!

Теофания подскочила на своём эстетическом, античном изящном диванчике – посреди эстетической атмосферы в антураже дома её и Клоберта….

Это было именно то, что на сегодняшний день сделало её очень счастливой.

Она чувствовала клаустрофобию в этом всё ещё новом для неё за прошедшее десятилетие доме, и она снова устала быть одной.

И вот – она летела на ультрановом самолёте, ехала на сверхзвуковом поезде…. И теперь стояла на яхте и смотрела на волны….Вечерело, немного приятно холодало и бриз укладывал и без того её уложенные волосы.

Фотограф и газетчик были вместе с ней , и – она рассказывала о своей жизни – для скромного материала в новостной сайт – о том, как она выиграла в лотерейный билет .

Интервью было завершено, она облегчённо вздохнула, она не привыкла так много говорить – говорила отрывисто, взволнованно. Кому нужно её волнение?

Её немного укачивало, яхту начинало немного штормить, когда она разрезала волны цвета самой настоящей морской волны… «Господи Иисусе !».

Её немного передёргивало от холода – лёгкая прохлада вечера превращалась в северный холод . Теофания вошла в светлое и тёплое помещение большой яхты, где был ресторан, и расположилась за столиком. Заказала себе индейку под соусом, справившись с которой, выпила три бокала чудесного вина.

И тут – она заметила того парня (Альфонса) с сайта, с которым познакомилась на сайте знакомств, когда искала Клоберта…. Когда-то давно он решил, что она светская дама…. Сейчас – он был скромный и грустный – оказалось, он недавно «нерассчитал» с бизнесом…

– Я рада, что ты не стал мне врать. – Сказала она. – Это один из первых шагов к очищению души от скверны….

– Давай будем друзьями, – предложил он.

– Чтож, давай будем, – ответила он. – Так ты сказала у тебя день рождения сегодня? И сколько тебе исполняется?

– Нескромный вопрос для женщины. Мне 69 сегодня.

Коммивояжёр

Был ползучий и поздний вечер понедельника – промозглый, холодный, пронизывающий ледяным осенним дождём. Высокий и стройный парень, измождено-усталого вида, стоял у последнего подъезда многоэтажки, в недавно построенном квартале для молодёжи от науки и бизнеса.

Он был одет в заезженную в общественном транспорте ветровку, джинсы и кроссовки на толстой подошве, на плече у него была объёмная потёртая сумка на длинном ремне – такие обычно носят коммивояжёры.

Сумка была вместительная, наполненная какой-то тяжестью – вроде как толстыми словарями, которыми почти сейчас никто не пользуется из-за появления электронных.

Он грел дыханием свои голые, замерзающие руки и звонил в домофон этого последнего на сегодня многоквартирного дома, который он обошёл сегодня весь, и даже успел побыть в гостях в нескольких квартирах, где его приглашали.

Всего подъездов в этом доме было штук двадцать, а, может, и больше, он обзванивал каждый подъезд, открывали ему через раз, редко. Ещё через раз – его приглашали и с разной степенью интереса слушали: что он говорит.

Взглянув на него более внимательно – можно было, наконец, определить – и это было верно – что он студент – по вечерам и свободным дням несущий слово Евангелия, звонящий в каждый домофон – с радостной и благой вестью об искупительной жертве Иисуса за все грехи человеческие – какие были – и какие только происходят, и какие будут происходить – и с вестью о воскрешении Иисуса.

В этот день он посетил уже пять многоквартирных домов, где беседовал и утешал, поддерживал Словом больных и одиноких…. Пару раз ходил в магазин за продуктами, если хозяева, открывшие ему и принимающие Евангелие, сами не могли выйти наружу из-за какой-либо слабости или болезни. Два раза он использовал власть ключей – отпускал грехи людям, в которых еле теплилась жизнь.

Он порядком устал – говорить и убеждать, поддерживать и ободрять…. Это было волонтёрство с его стороны – с возможностью учёбы дальше – он хотел поступить в теологический институт зарубежом. В этот день ему открывали немощные, и его служение отягощалось в разы – казалось, он нёс тележку с кирпичами – объясняя по нескольку раз места из Библии – которые его слушатели или быстро забывали, или не слышали и переспрашивали. Однако, когда у них в глазах устанавливалось понимание и они понимали библейскую мысль – это прибавляло радости в сердце, прилагающему для этого все свои усилия, Вениамину.

В этом последнем на сегодня подъезде домофон что-то не отвечал, хотя, наконец, трубку взяли на верхнем этаже, это был голос милой девушки, почти детский, хотя и с глубокими нотками – кажется, это была старшеклассница. Ей, видимо, тоже понравился его голос, потому что раздался звон открывающейся двери. Так и есть. Вениамин начал подниматься на самый верхний этаж, лифт не работал, и ему казалось, что он теряет свои последние человеческие силы, поднимаясь на 17-ый этаж. Но ему казалось, что задумчивый голос девушки, открывшей ему домофон, стоил такого подъёма.

Он шёл, молясь, и от этого было легче. Его длинные ноги, вполне тренированные за всю его миссионерскую деятельность, еле переваливались и шаркали по ступенькам вверх.

Наконец, он дошёл до верхнего этажа, и навстречу ему щёлкнула замком и открылась двойная дверь.

– Это Вы, которые сейчас звонили по домофону? Поднимались без лифта? Простите, Христа ради! Так высоко! Заходите к нам, если хотите. Мы с со старшей сестрой проводим вечер, ждём маму с дежурства – едим пиццу, скучаем… – говорила миловидная девушка, и теперь интонации её голоса были совсем не задумчивые, скорее наоборот, она болтала без умолку. Казалось, дверь ему открывала совсем другая девушка, более романтичная, что ли….

Вот и подошла старшая сестра миловидной болтливой девушки – она была более серьёзно настроенной, и сказала, чтобы гость простил её младшую сестру, потому что она легкомысленно открывает двери незнакомым людям.

– Но Вы мне симпатичны, – сказала старшая сестра, внимательно глядя на него – заходите к нам, заодно и погреетесь и отдохнёте с дороги. Кажется, Вы сильно устали за сегодняшний день?

– А мы тут пиццу едим, и скучаем. У нас мама работает на конвеере, в небольшом заводике, в компании, производящей лимонад. У неё сейчас ночное дежурство, а мы ночуем одни. – Проговорила скороговоркой младшая. – я заканчиваю школу, последний класс, а Вера – она уже старая, уже учится в колледже, и уже практикует, как медсестра вместе с женским доктором.

Он понимающе кивнул, был немногословен вначале, и принял приглашение сестёр об отдыхе и о позднем ужине всем вместе.

Он разулся в прихожей, снял и повесил на вешалку свою ветхую ветровку, и прошёл на кухню, где всё бурлило и готовилось, и звало ароматами только что приготовленной разнообразной еды.

– Вера говорит, что я объедаюсь, а я сколько не ем, всё равно не толстею. Это она склонна к полноте, и всех худеть призывает, чтобы ей одной скучно не было. Да, есть ещё пицца. И, если хотите, я Вам покажу один фокус.

– А я Оля, кстати сказать.

– Чтож, приятно познакомиться, Оля. Меня зовут Вениамин, я рассказываю библейские истории людям, рассказываю о Евангелии, об искупительной жертве Христа, отданной за наши грехи…. И ещё я собираюсь поступать в институт теологии – это наука об изучении религии…. Чтож, Оля, показывайте Ваш фокус.

– Да, а Вы же нам что-нибудь расскажите интересное, после ужина?

– Договорились.

Тогда активная Оля подошла к раковине с водой на кухне – и открыла там третий кран – из крана полился лимонад, совершенно настоящий лимонад, он шипел и искрился, пах лимонадом и на вкус был лимонадом.

– Наша мама же работает на лимонадном заводике, здесь, неподалёку, и когда наш новый дом только строился – кто-то перепутал трубы нашего дома и завода, и вот, мы имеем третий кран с лимонадом. Удивили мы Вас?

– Вполне, девочки. Лимонад этот у вас, как благодать Божья, которая изливается через Евангелие….

А сейчас я бы не отказался поесть чего-нибудь, что сами предложите, у меня был такой напряжённый и беготной день.

– И чего Вам дома не сидится в такую погоду ? – Плаксиво заметила старшая сестра.

Она подала ему большое блюдо лечо и два куска обещанной пиццы.

– Отец и сын и Дух святой, посети наш дом простой. Эта пища на столе – знак твоей любви ко мне. – практически про себя, тихонько произнёс Вениамин, и принялся угощаться предложенным. Девочки поглядывали на него удивлёнными глазами. Но он ел аккуратно, хотя и быстро. И его странность до сих пор выразилась только в этой маленькой молитве, которой он начал свой ужин.

Девочки тоже устроились за столом, и тоже не отставали от гостя в угощениях.

Оля внимательно, даже пристально разглядывала случайного гостя.

У него было тонкое лицо с тонкими чертами – тонкие рот и нос, и большие серо-зелёные глаза с глубоким выражением сострадания, это выражение было, как будто, застывшим в его глазах. Волосы его с прямым пробором были слегка отросшие, и он собирал их в хвост, или распускал, как сейчас.

На нём был светлый пуловер из шерсти альпаки и довольно поношенные джинсы.

– Такое впечатление, что Вы сегодня совсем ничего не ели за весь день… Как же так – так забывать и не заботиться о себе…. Мне Вас жалко. Ешьте, ешьте…. Только скажите, Вы сказали, что Вы студент. Как это у Вас получилось, что Вы ходите по квартирам и раздаёте библии людям (она кивнула на его сумку, полную тяжёлых книг), и разговариваете об Иисусе? Наверное, редко кто Вас слушает и редко кто пускает Вас в свой дом. Просто так с улицы, не каждый ведь может пустить… Наверное…

– Да нет, пускают и слушают большое количество человек. По крайней мере, больше половины из тех, к кому я обращаюсь со Словом Божьим. И это – моё служение, волонтёрство. Многие мои однокурсники – помогают в хосписах и в больницах, или собирают деньги-донаты в Интернете на благотворительность – это тоже все прекрасные служения.