Цитаты из книги «Малая Глуша»

Ему пришлось подняться на цыпочки, и тогда он увидел в утренней дымке что-то вроде микрорайона из нескольких пятиэтажек, а перед ними – отблеск извилистой речки. Не Реки – просто речки, текущей в овражке. – Дома, – сказал он. – Обычные дома. Пятиэтажки. Неужели там? – А все почему? – спросил проводник брюзгливо. – Все из-за вас. Временное жилище, поганое. Там живут те, кого не отпускают. Если бы вы их не звали бы, своих, не держали бы, они давно бы уже ушли.

– Я думал, это будет быстро, – признался он. – Я не знал, что здесь… так много всего. «Может, если бы я был один, это и было бы быстро?» – подумал он. А она готовилась к долгому путешествию, к сказке, где надо сначала поклониться яблоньке, потом починить печку, потом износить железные сапоги, истереть железный посох… И теп

– Ну, так во дворе посидите, там стол, под черешней. Я как раз тесто поставила, да ведь вам нельзя тут есть, верно? Вот бедолаги.

Домик стоял в густом яблоневом саду и напоминал пряничный. С верхушки холма была видна низкая, крытая соломой крыша и одно отблескивающее окошко. Совершенно игрушечный домик.

а самой верхушке на голом земляном возвышении стояла каменная баба, сцепив руки под животом. На безглазой голове набекрень красовался свежий венок из полевых цветов и колосков. Колоски торчали во все стороны, отчего баба пародийно напоминала статую Свободы в многолучевом венце. Девочка вприпрыжку подбежала к каменной бабе и стала рядом с ней, худенькая, с руками, смешно разведенными в разные стороны. – Это я плела, – сказала она радостно. – А это знаете кто? – Знаю, – сказал он. – У нас тоже такие есть. Такие древние скульптуры. – Это здешняя царица. – Девочка сложила руки лодочкой и поклонилась серому камню. Он тоже наклонил голову, принимая ее игру, но она тут же бросилась к нему и потянула за руку.

– Потому что язык – человеческое свойство. И человеческая привилегия. – А мы? – Что – мы? – На каком языке говорим здесь мы? На русском? Откуда вы знаете? Может, мы утратили свой язык, как только попали сюда? – Да, – сказал он. – Возможно, вы правы. Боюсь, мы утратили больше, чем язык. – Что вы имеете в виду? – Не знаю, – сказал он на всякий случай.

– Да, потому что раньше река текла совсем рядом. Она и сейчас приближается. Когда проливается много крови. Когда молодые гибнут. Говорят, в такие времена можно попасть за речку, ну, без проводника, и оттуда… тоже приходят всякие… А если человеку везло и он возвращался, он как бы получал знание. Это такой дар, наследство. Потому что за рекой всегда знают, если должна случиться большая беда. Знаки. Даже мы их иногда можем увидеть. Ну, вы знаете, огненные колеса, столбы, перед войной многие видели. – Я знаю, – сказал он. – У меня бабка видела. Как раз перед самой войной. Огромную пылающую женщину, выходящую из леса. Только это было не здесь, а в Белоруссии, в Полесье. – Какая разница! – Инна пожала плечами. – Река везде. И лес везде.

вдруг так оно и есть? – сказал он. – Я – испытание для нее, а она – для меня. – Умным быть вредно, – заметил проводник и перечеркнул нарисованного человечка острием посох

Какой смысл, ото, бояться, пока не началось? А когда начинается, бояться вообще смысла нет.

Дырку в заборе заварили, – доложил Вася, – а только эти все равно поблизости бродят. Собачники. И эти, которые бегом от инфаркта. Я тут две ночи уже хожу, распугиваю. Не помогает.