Переводчик с треугольного

Палач смотрит в моё дело, потом на меня, наконец, медленно, с расстановкой произносит:

– Вы будете переводчиком.

Вздрагиваю:

– Это мне язык учить придется…

Палач пожимает плечами, придется, никуда не денетесь.

– И какой язык?

– Да вы погодите, погодите, куда впереди паровоза-то побежали… Итак, будете вы переводчиком. Идете вы с делегацией дипломатической, заходите в большой зал, волнуетесь… а там…

Фыркаю.

– Папуасы какие-нибудь… голые, и в бусах из человеческих костей.

– Не угадали. Заходите, а там пусто.

– Ну-у… значит, микробы какие-нибудь.

– А вот и нет. Вот вы стоите, а из пустоты появляется треугольник. Ма-аленький такой треугольничек… потом растет во все стороны, разворачивается в пирамиду, а пирамида в четыре пирамиды, это будет уже четырехмерный треугольник, симплекс называется. А симплекс в пять измерений разворачивается…

– И?

– И вот… Это делегация от тонкого мира, мира формул, физических законов, геометрических фигур… чисел… а вы учёный. Переводчик между миром людей и миром… миром абстрактной науки.

– А может, тогда не пирамида многомерная, а… попроще что-нибудь? Ну, там, я не знаю… цифра какая-нибудь. Семерка.

– А пирамида чем не нравится?

– Ну, читатель подумает, что это переговоры трехмерного мира с пятимерным.

Палач хмурится, думает, хочется подкрутить у него что-нибудь в голове, чтобы думал в мою пользу…

– Верно говорите. Пусть семерка будет. И еще так, вы её видите, а остальные люди не видят. Ну и вот. Переговоры заходят в тупик. Вы как можете, пытаетесь спасти ситуацию.

– Да я в дипломатии не силён вообще-то…

– Подучитесь, ничего не поделать. Потом перерыв между переговорами. Выходите в холл, можете там кофе попить, перекусить… Вспоминаете своё детство, как была у вас книжка какая-то в детстве математика для самых маленьких, там был мальчик… вас как зовут?

– Илья.

– Мальчик Илюшенька, и у него была подружка, говорящая семерка, она его цифрам учила. И кто же тогда знал, что всё это сбудется… только не подружкой вам будет семерка, а… даже не партнером деловым. А без пяти минут врагом. Не сможете договориться, войны не избежать.

– Ага, понятно. А дальше что?

– А дальше семь дней идут переговоры. Вы отчаянно пытаетесь спасти ситуацию… и не можете.

– Да ну?

– Ну да. Видите как… мир людей и мир точных наук друг друга не понимают. Вот много человек вторую производную посчитать могут?

– М-м-м-м…

– Вот-вот. Раньше люди всё это в школе учили, а сейчас на хрен надо…

Вспыхиваю:

– Слушайте, вы хороши на наше поколение бочку катить…

– Да при чем тут ваше поколение, это в книжке всё так будет! Люди знали знания, а потом учить перестали… и там, в том мире, в мире чисел и формул тоже раньше человеческим интересовались… а потом интерес на нет сошел, им и без нас своих проблем хватает. А тут бац! – миры-то и пересеклись, и хочешь, не хочешь, а надо отношения налаживать…

Соглашаюсь:

– Надо.

Я со всем соглашаюсь. Наказание отбывать придется, ничего не поделаешь, а с наказаниями у нас строго, лучше бы улицы убирать послали или лес валить. Так нет же, лес валить и машина может, и улицы убирать тоже, а кого у нас не хватает катастрофически?

Вот-вот.

Персонажей в книгах.

Вон сколько историй лежит ненаписанных, потому что героев нет.

Так что никуда не денешься, буду наказание отбывать, я гражданин законопо… э-э-э, нет, законопослушным меня уже не назвать после того, что я натворил, но наказание отбывать всё равно буду.

А?

А вот что я натворил, этого я вам не скажу. Нет, не убивал я никого. Вернее… как вам сказать… тут всё сложно. Вы меня судить не спешите, вы же всей правды не знаете, а правду я вам не скажу, велели засекретить моё преступление…

– Ну и вот… – продолжает палач, – а вы в книге недаром переводчиком решили работать. Потому что вы человек такой… не от мира сего. Учёный. Погруженный в расчеты, в размышления всякие… Вы как бы живете между миром людей и миром наук. А тут переговоры в тупик заходят, между мирами начинается война, ну, еще не начинается, но на грани, на грани, понимаете? И вам нужно выбрать, в каком мире вы останетесь… потому что вы, конечно, человек из плоти и крови, но тянет вас туда… к тессерактам и теоремам Ферма…

– Я сам должен буду выбрать или это в книжке прописано?

– Да вы погодите, куда вы опять вперед паровоза бежите. В тот вечер вы попадаете под машину, но остаетесь живы. Да не просто живы, а все раны на вас моментально зажили. Тут появляется семерка, он…

– …стоп, семерка – это она.

– Никакая она не она, а он в книжке. И вот он уводит вас обратно в отель, где вы ночуете, уводит в номер… И знаете, что он вам говорит?

Фыркаю:

– …что он мой отец.

Палач бледнеет:

– А вы откуда знаете?

– Да не знал я, ляпнул самое невероятное… – спохватываюсь, – серьезно?

– Серьезно. Вы, так сказать, полукровка, сын женщины и цифры семь. И можете жить хоть в мире чисел и формул, хоть в мире материальном. Ваш отец говорит, что скоро будет война, и что он хочет забрать вас к себе, в свой мир. Вы говорите, что подумаете. Он просит вас поторопиться с решением.

– А я?

– А вы не знаете, что делать, вам одинаково дорог и мир материальный, и мир бестелесный, и краски заката над океаном, и стройная гармония простых чисел…

– …а какая там, у простых чисел гармония?

Палач отмахивается:

– Ой, не знаю я, написано так в книжке – гармония простых чисел… Вы всё-таки стараетесь примирить два мира, на переговорах вы лжете, переводите не то, что вам говорят… Но у вас ничего не получается. Отец предупреждает вас, что через полчаса начнется война, ваш отель разнесут к чертовой матери, но вы остаетесь в отеле, вы еще пытаетесь что-то исправить… и гибнете.

Облегченно вздыхаю.

– Чего вздыхаете, радуетесь?

– Ну, что книга кончилась, отбыл срок, и всё. Там на сколько страниц-то вся эта фантастика?

– Вы погодите, это не всё ещё, вы же недаром от цифры семь родились…

– У меня семь жизней?

– Ну, не семь, но еще одна есть в запасе. И вот вы решаете свою жизнь по-новому прожить. С самого рождения. Только теперь вы не в мире людей с рождения живете, а в мире чисел… формул… физических законов… вырастаете там, становитесь переводчиком… Всё поняли?

– Понял. А сколько страниц-то?

– Ой, про страницы не знаю, да там немного, семь дней всего переговоры идут. Ну, всё… ступайте.

Ступаю. Уже готовлюсь шагнуть за дверь, оборачиваюсь:

– А…

– …не больно.

– Чего?

– Не больно будет. Все только это и спрашивают. Ничего не почувствуете.

– Да нет, я не это спросить хотел. Мне учиться-то ничему не надо будет?

– А, ну да, чуть не забыл… вот, возьмите, – палач протягивает мне флешку, – дипломатию подучите… и уравнения там всякие… у вас степень учёная, а мало ли…

Беру флешку, на ходу вставляю в висок, уже не слышу бормотания палача, куда вы её с разбегу, хоть бы с предохранителя сняли сначала…

Открываю дверь, темный коридор обнимает меня со всех сторон. Иду, думаю, когда кончится этот коридор, и кончится ли вообще. А нет, вон впереди что-то светлеет, далеко-далеко. Похоже на рождение. Или на клиническую смерть. Или не знаю, на что похож этот туннель.

Скорее. Пройти этот туннель, и дальше, что там за ним, прожить эту книгу, это наказание, и вернуться. Слишком много незаконченных дел осталось там, в настоящем мире, да таких дел, за которые я исправительными работами в книжке не отделаюсь. Если меня опять заловят, то казнят, не меньше. Но дело того стоит, ещё как стоит, слишком много стоит на кону, слишком много людей и судеб, не для себя же я в конце концов стараюсь, не для себя…

(сколько же все-таки страниц)

Иду, повторяю про себя, чтобы не забыть, я переводчик, посредник между мирами, работаю в мире людей, потом между мирами начинается война, а я не могу её остановить… (ну сколько же там страниц). А потом я умру, а потом я снова появлюсь уже в мире теоремы Ферма и уравнения ОТО, потом я стану переводчиком…

Стоп.

Озарение вспыхивает само собой, хлопаю себя по лбу, как я сразу не догадался, чер-р-р-т…

Ну, конечно.

Стану переводчиком, и вот я вместе с семимерными семигранниками выхожу в некое пространство, а навстречу мне вылезает пульсирующий комок белка и воды, и семигранники морщатся, бр-р-р, мы знали, что люди жуткие, но чтобы настолько… А я иду к людям, говорю, как учили – доброго вам утра…

А потом они не договорятся. Люди и не люди. И будет война. Снова. И я умру. Снова. И поскольку прошлого своего не вспомню, снова начну жизнь сначала, в мире людей, попробую остановить войну с той стороны… и с этой… с той… и с этой…

Теперь понимаю, сколько в книге страниц, так вот оно, наказание-то, я еще радовался, легко отделался…

Вспоминаю, не могу вспомнить, как обозначается в математике бесконечность.

Думаю, как отсюда выбраться, понимаю – никак. Обращаюсь к тем, кто сейчас читает эти строки, кто может завершить то, что не доделал я, – итак, я был осужден за…

ДАЛЬНЕЙШАЯ ИНФОРМАЦИЯ ЗАСЕКРЕЧЕНА ПО ТРЕБОВАНИЮ ПОЛИЦИИ.

Лабиринт без зеркал

– Он затащил меня в лабиринт… понимаете?

Не понимаю. Но на всякий случай киваю, в лабиринт так в лабиринт. Смотрю на посетителя, руки трясутся, крепко напуган парень, понять бы еще, кто его напугал.

Пытаюсь успокоить:

– Но вы же выбрались, верно ведь? Так что всё хорошо.

– Нет. Не выбрался.

Мысленно морщусь. Так, еще сумасшедших мне тут не хватало. Ладно, не привыкать, и не такое видели, ту за день такого повидаешь, что мало не покажется.

– Это был сон. Понимаете? Сон. И во сне он загнал меня в лабиринт…

Понимаю, что он мне не ответит. Скорее всего. Но все-таки спрашиваю:

– Кто он?

– Не знаю… он… он, и все тут.

Понятно. Так и бывает обычно во сне, кто-то что-то делает, а кто что – непонятно.

– Лабиринт… и что же?

– И вот. Большой зал, а от него шесть коридоров. И в конце каждого коридора тоже зал.

– Так-так…

– И вот я заметил… что вот я в зале стою, вот коридор, зал, опять коридор, и в следующем зале… там человек стоял. Спиной ко мне.

– Еще кого-то в лабиринт посадили?

– Я тоже так подумал. По коридорам посмотрел, там везде в соседнем зале пусто, а через один зал человек стоит. Спиной ко мне.

– Вы их окликнули?

– Окликнул, конечно. Только они меня не услышали… я и сам своего голоса не услышал.

– А дальше что?

Парень испытующе смотрит на меня:

– А вы что на моем месте сделали бы?

– К ним бы пошел…. К кому-нибудь из них.

– Я так и сделал. Только знаете, что я заметил?

– Вы к ним идете, они от вас?

Парень вздрагивает:

– А вы откуда знаете?

– Ну… предположил самое неожиданное.

– Я потом на одежду их посмотрел… на фигуры…

– И?

– И еще подумал, почему человек со стороны себя никогда не узнает. В зеркале, например, если много зеркал…

Догадываюсь:

– Там были зеркала?

– Я тоже сначала про зеркала подумал. Только потом вперед пошел, понял, что никакого зеркала там нет.

– Тогда что же?

– Как бы вам объяснить… – парень хмурится, – там было всего два зала. Два зала и шесть коридоров. Лабиринт был изогнут… только не в трех измерениях, а в четырех…

– Интересно… а поподробнее можно?

– Да что поподробнее, я в этом деле не спец… в измерениях-то. Сам с трудом понял… Но понял. И сказал ему, я ваш лабиринт раскусил, я знаю, как он устроен…

– Ему?

– Ему. Этому самому… Он меня похвалил еще, молодец, говорит… И обещал мне задание посложнее дать.

– Посложнее?

– Ну да. И дал мне такой же лабиринт, только там не пространство, а время. Все начинается в одной точке… потом появляются разные варианты реальности… а потом все снова сходится в одну точку. Понимаете… что ни делай, как ни живи, конец один…

– И что же? Вы прошли и этот лабиринт? Вы выбрались?

– Да нет, понимаете… он мне обещал лабиринт… И тут я проснулся.

– Бывает. Вы на следующую ночь…

– …так пришла следующая ночь, а я во сне ничего не увидел.

– Странно… гхм…

– Вот я и пришел сюда… чтобы вы мне помогли обещанный лабиринт найти.

– Хочу сказать, что мы вообще-то этим не занимаемся. Не говорю. Хлопаю себя по лбу.

– Не… не надо вам ничего искать.

– Да как не надо, я же ему обещал… что лабиринт пройду…

– Обещали. И пройдете.

– И… где же он?

Обвожу руками комнату:

– Здесь.

– Вы шутите…

– Нет. Здесь. От Большого Взрыва до Коллапса.

– И я…

– И вы.

– Я ему обещал…

– Обещали…

Думаю, что мне делать. Бросить клич, чтобы ему помогали все, от мала до велика, или пристрелить его на месте, пока не разорвал коридоры времени…

Замкобургский чертог

– Видите как… – пауза. Многозначительная, – просьба у меня к вам. Не совсем обычная.

Еле сдерживаюсь, чтобы не фыркнуть. Ко мне все обращаются с просьбами. И все с не совсем обычными.

Смотрю на посетителя. Сорок лет, два раза женат, два раза разведен, есть сын пятнадцати лет от первого брака и дочь десяти лет от второго брака, дочь не его, он об этом не знает. В пятьдесят лет погибнет в аварии… нет, вру, в автокатастрофе, об этом он тоже еще не знает.

Что еще… в детстве мечтал быть божеством, создавать миры и управлять мирами, сейчас он… сейчас его мечта сбылась. Стоп, что такое, не могла она сбыться, что-то я не вижу, чтобы среди нас божества расхаживали… Присматриваюсь к гостю, – а-а-а, вот оно что, в режиссеры выбился, фильмы снимает…

Киваю:

– Слушаю вас.

– Видите ли… режиссер я. Ценский моя фамилия. Мы тут в последнее время один сериал снимали… средневековье… рыцари… замки… В каких только замках не снимали мы… по всему миру…

Снова киваю.

– Очень интересно.

– Боюсь, все детали съемок раскрыть вам не могу.

– А… в чем дело?

– Так коммерческая тайна, сами понимаете.

Откашливаюсь:

– Ну, если для следствия будет нужно, вам придется сообщить мне всё.

Режиссер вскидывается, на какие-то доли секунды вижу у него опухоль в вилочковой железе, нет, показалось. А нет, не показалось: крохотная-крохотная опухоль, только не доживет он до того момента, когда опухоль заявит о себе, – он раньше в самолете разобьется…

– Ну, нет, я вам тут всё на блюдечке выкладывать не обязан…

Пожимаю плечами, не обязан так не обязан, на нет и суда нет. Посетитель с гордым видом встает, собирается уходить, вижу, как вздрагивает его рука, когда он отодвигает стул.

Замирает на пороге кабинета.

Замок у нас один пропал.

Поднимаю глаза:

– В смысле?