– Слушайте, вы мне голову-то не морочьте, ключ…

– …я покажу вам, где ключ.

– Ну, пойдемте… крикните там шоферу, чтобы…

– …шофер нам не понадобится.

– Ну, знаете, я в вождении не силен…

– Да нет. Мы не поедем на машине.

– Друг мой, это не вам решать…

– Ну, посмотрим, как вы на своей машине по лесной чаще поедете.

– Это… в чаще?

– В самой глубине.

– А… а из чащи никак его нельзя…

– …никак.

– Но…

– …увидите – поймете, почему.

Он щелкает клювом, он сомневается, он думает, он…

– Можете взять с собой слуг, если боитесь, – говорю я, он вздрагивает от моего – боитесь, уши встают торчком.

Это он меня бояться будет, ключ ваш… пойдемте…

Идем, – по лестнице с перилами из скрипичных ключей, которые не подходят к скрипичам. Пересекаем улицу, подсвеченную фонарями, уходим в темноту ночи, все дальше от света, я зажигаю лампаду, она нехотя освещает крохотный пятачок пространства вокруг нас. Лес обступает, подкрадывается со всех сторон, деревья перешептываются, кутаются в туман. Моему спутнику не по себе, и я его понимаю, мне тоже хочется бежать из этой темноты, из этой осени, из подступающего морока ночи. Дорога кажется бесконечной, я уже сам начинаю сомневаться, что мы найдем…

– …и сколько еще идти?

Откашливаюсь.

– Наберитесь терпения. Ключи не любят сразу раскрывать свои тайны…

Он сомневается, он думает, не вернуться ли назад. Хочу снова подстегнуть его фразочкой, что он боится – понимаю, не подействует, ему и правда страшно. Бормочу в утешение, что цель близко-близко, вот уже сейчас-сейчас…

– Да вы меня…

– …нет, не разыгрываю.

– И…

– …вот. Смотрите сами.

– К-куда смотреть?

– Так вот же…

– И… что это…

– …ключ.

– Где? На дне ручья? – он наклоняется, шарит рукой в студеной воде, от которой поднимается белесоватый пар.

– Нет… вы не поняли… ручей, это и есть ключ.

– Но…

– …и есть ключ.

– Вы с ума сошли, как может…

– А почему нет?

Его зрачки сжимаются в щелочки:

– А почему – да?

– Вот, смотрите… – подношу к лампаде страницу старинной книги, – ключ – родник, бьющий из-под земли…

Он читает. Он перечитывает. Он не верит.

– Вы подде…

– …можете проверить и убедиться, что это не фальшивка. Мне попались еще по крайней мере два таких словаря, где говорилось о ключе, как об источнике.

– Но это же…

– …да, я и сам удивлен… вы понимаете, я и сам удивлен, что ключи появились раньше, чем то, что открывало эти ключи, что наши предки создали пианы и роялы до того, как…

Он снова наклоняется над источником – на этот раз кочерга в моей руке не промахивается, зря, что ли, оставил её в зарослях…

…перевожу дух.

Меня будут искать.

Я знаю – меня будут искать.

И не найдут.

Потому что.

Просто.

Не найдут.

Шагаю по едва различимой тропинке, подсвечивая себе путь тускнеющей лампадой – её должно хватить до того, как проклюнется рассвет, а дальше я выйду на дорогу, которая ведет…

…к ключу.

Потому что Ключ.

Потому что я сжимаю в кармане обрывок страницы, которая говорит мне, что

Ключ – верхний камень, который замыкает свод строения.

Где-то там, на западе должны быть древние постройки, где-то там должны быть ключи, интересно, от чего…

– …вы понимаете… он хочет его убить.

– Кто хочет? Кого хочет? – следователь смотрит на меня, не понимает.

– Ну… я не знаю. Там. За стеной.

Следователь хмурит брови:

– За какой стеной?

– За стеной спальни.

Следователь щурится:

– Вашей спальни?

– Да. Понимаете, я недавно приобрел жилье…

– Документы на жилье покажите, будьте любезны.

– Документов нет.

– А в чем дело?

– Понимаете… я убил предыдущего владельца.

– Вы…

– …убил хозяина. На дуэли.

– Свидетели…

Называю свидетелей.

Следователь кивает, смотрит заявления от свидетелей, хмурится, ну что такое, надо же указывать, на чем дрались, на шпагах, ну так и пишите, на шпагах, причина дуэли – оскорбление, писать надо, чем именно он вас оскорбил, в следующий раз такое заявление не приму…

– Итак, жилье по закону досталось вам… и вы говорите…

– Голоса за стеной. Один другого угрожает убить, если тот не принесет какой-то ключ…

– Убить? Вы уверены, что речь шла не про дуэль?

– Нет-нет, именно про убийство…

– Вы говорите, голоса… за стеной… странно, странно… вы уверены, что это был не сон?

– Нет, я не спал… клянусь вам, бессонница уже которую ночь…

– Галлюцинации?

– Исключено.

– На всякий случай я допрошу ваши галлюцинации, мало ли…

– Да, разумеется.

– И разберусь с голосами. Обязательно.

.

– Друг мой, с вами всё понятно.

Смотрю на следователя, не верю себе, так быстро…

– Всё оказалось проще, чем я думал… За стеной вашей квартиры находится другая квартира… и вы слышите голоса оттуда, кто-то с кем-то ссорится…

– Осторожно откашливаюсь:

– Это все было бы прекрасно… но дело в том, что за стеной у меня никого нет.

– Откуда вы знаете, что там никого нет? Вы проверили? Вы заходили в квартиру?

– Нет.

– Так как вы можете судить?

– Очень просто… там, за стеной, нет никакой квартиры. Там улица.

Следователь вздрагивает.

– Черт, это усложняет дело… намного усложняет… что ж вы сразу-то не сказали, что там улица?

Хочу ответить – вы меня и не спрашивали, – не отвечаю.

– Улица, улица… что же… придется осмотреть ваше жилище…

.

– …вы говорите… это происходит по ночам?

Следователь простукивает стены старого дома, ищет что-то, чего там нет, и не может быть. Просвечивает какими-то сканерами, тепловизорами, прислушивается…

– Вы говорите… по ночам?

– Да, днем их не бывает.

Страж порядка еще раз смотрит на стену дома на высоте второго этажа, озадаченно бормочет, что ж вы сразу не сказали, что в частном доме живете, не в квартире, я-то про квартиру думал, что там за стеной скандалят, а тут вот оно что…

– Постойте-ка… – он хлопает себя по лбу, – ну, конечно же!

– Что такое?

– Здесь… что здесь было раньше?

– К-когда раньше?

– Ну… лет двадцать назад… тридцать… сорок… двести…

Фыркаю:

– Шутите, меня тогда и на свете не было…

– Ну, это же не мешает вам заглянуть в архивы, не так ли?

– Вы думаете… кладбище?

– Ну, я сомневаюсь насчет кладбища на высоте второго этажа.

– Тогда что же?

– Не догадываетесь? А ведь все просто… Вы не думаете, что раньше здесь стена к стене с вашим домом мог стоять другой дом, а то и целый замок, в котором кипели страсти и козни? Вы не думали, что этот дом могли снести, или он развалился от старости…

– …и как это его снесли, что не задели мой дом?

– Ну… мало ли… это вопрос к строителям, не ко мне… но вы поищите, поищите, обязательно…

.

– …ничего подобного.

– Уверены?

– Совершенно уверен, – смотрю на пустошь за стеной дома, на далекие холмы, на маленький лесок за пустошью, – никаких следов построек, ни малейшего намека на руины, обломки чего-то древнего, ни одной записи в архиве, ни одного упоминания в летописях… Вряд ли кто-то мог так стереть само воспоминание о том, что здесь когда-то что-то было.

А может… может кто-то и правда нарочно скрывает информацию о том, что здесь было?

– Но… зачем?

– Само собой разумеется, если в доме кто-то кого-то убил или обещал убить, – убийца захочет скрыть свое преступление. Будем искать, что поделать… быть не может, чтобы…

.

– …мы вынуждены обыскать вас.

– Что, простите?

– Мы вынуждены обыскать вас.

Смотрю на тощего пацана, сколько ему может быть лет, восемнадцать, не больше, а то и меньше, – бледнеет, хлопает глазами, того и гляди свалится в обморок.

– Но я же… ничего…

Хочу чем-нибудь его успокоить, вместо этого бормочу, сейчас узнаем, чего вы или ничего. Наклоняюсь над столом, листаю страницы рукописи, одной, другой, третьей, – нет, нигде ни слова про замок возле моего дома, про интриги в маленьком городке…

Обреченно смотрю на следователя:

– Не то.

Он уже сам понимает – не то. И на кой черт мы это сделали, спрашиваю я себя, ну на кой черт, – какой-то безумный жест отчаяния, вот так, ворваться в комнату к начинающему писателю, про которого, может, никто никогда и не узнает, перерывать его рукописи…

А что нам остается, спрашиваю я себя, что, что, что, торчать на каких-то писательских сборищах, болтать ни о чем, интересоваться, а над чем вы работаете, ой, надо же, как удивительно… И искать, искать эту проклятущую историю про дом на том месте, где дома нет…

Потому что…

.

– …я все понял…

Следователь недоверчиво смотрит на меня.

– Что такое?

– Ну, конечно же… это… это кто-то придумал.

– Что придумал?

– Вот этот дом возле моего дома… и двух людей, один хочет убить другого…

– К-кто придумал?

– Ну… писатель какой-нибудь… автор… вот он придумал, а оно в жизнь пробивается… просвечивает…

Следователь первый раз смотрит на меня как следует.

– Слушайте, да вы гений… ну, конечно же…

.

А потом уже – торчать на каких-то писательских сборищах, болтать ни о чем, интересоваться, а над чем вы работаете, ой, надо же, как удивительно… И искать, искать эту проклятущую историю про дом на том месте, где дома нет…

.

Этого быть не может, говорит следователь.

Этого быть не может, повторяет следователь, смотрит на меня, что за безумие в самом-то деле, перебрали всех бумагомарак в городах, и ничего, ничего…

Смотрим друг на друга, понимаем, надо искать, искать, по всем странам, по всем континентам, искать автора, который заставил одного героя убить другого…

 
.
 

…голоса…

…голоса за стеной…

– Вы найдете мне ключ. Ключ. Ключ.

– К-какой ключ?

Шорохи…

– И не вздумайте даже, живым отсюда не выйдете… Вот… Скрип…

– Скрипич…

– Вы знаете, как это открывается?

…голоса…

.

Я знаю.

Смотрю на следователя, понимаю – он действительно знает. На этот раз.

И…

– Этого дома и правда не было в прошлом.

– Ну, разумеется, мы…

– …но также этого дома не было и в вымышленных мирах.

– Вы думаете…

– …я уверен.

– Но тогда…

– …тогда остается только одно. И это…

Подхватываю, осененный догадкой:

– Будущее, не так ли?

– Именно так. Будущее. Через десятки, сотни, тысячи лет на пустоши будет стоять дом, в нем кто-то кого-то захочет убить…

– …я могу спасти его? Помочь ему?

– Ну как же вы… хотя… хотя постойте-постойте, если это произойдет в далеком будущем, вы же можете оставить ему сообщение, записку какую-нибудь… пометки на полях в какой-нибудь книге…

– Точно! Ну, конечно же, пометки в книге… – хватаю с полки первый попавшийся фолиант, который оказывается орфографическим словарем, открываю на слове Ключ, я должен записать здесь что-то… что-то…