Я позвонила сестре, надеясь, что в данный момент она не скачет по рингу, бросив телефон в раздевалке. К счастью, она ответила.
– Мира, у нас музейная практика, теперь мне придется до вечера торчать на улице Пушкина, домой доберусь не раньше шести.
– Ну вот и прекрасно, – не расстроилась она. – Съездишь к блогерше сама: тебе удобнее поймать там маршрутку. А я побеседую с Израновым – сэкономим время.
– Ни за что! – запротестовала я. – Боюсь ее.
– Кого?
– Александру. Она такая высокомерная, да еще и знаменитость! Пошлет меня лесом.
– Ладно, – вздохнула Мира. – Сама к пяти подъеду к твоему музею, жди меня там.
Я повеселела. Меркулову мне довелось видеть лишь в «Ютубе» на экране ноутбука или смартфона. Она с легкостью разоблачала тайные намерения сильных мира сего и смеялась над ними. Выражение ее лица почти всегда сохраняло глубочайшее презрение. А я не переношу, когда со мной говорят свысока. Если Мирослава будет рядом, это придаст мне уверенности.
– Опаздываем? – недовольно спросила жирная директриса музея, когда я, сломя голову, летела по дорожке к служебному входу.
С Софией Ивановной Смирновой студенты предпочитали не ссориться. Она возглавляла учреждение много лет, чувствовала себя великолепно и покидать пост не собиралась. Каждый художник понимал: если нахамит противной тетке, то она не выставит его картины, помешает вступить в творческий союз и не пожелает выдать хоть какую-нибудь рецензию. Но мне на все это искренне плевать: я не собираюсь писать полотна, вижу себя в мультипликации, коммерческой иллюстрации и игровой графике, поэтому не завишу от Смирновой.
– Как видите, – улыбнулась я.
– А почему? – не отставала зануда.
– Автобус долго не приходил.
– Ну ладно, – смилостивилась дама и тряхнула редкими волосами. – Найди Наталью Юрьевну, она расскажет, что делать.
Меня усадили составлять анонс для предстоящей выставки. Я написала его за пятнадцать минут, но сделала вид, что долго раздумываю над строками, как это обычно случалось у штатных сотрудников музея. Здесь все были неудавшимися творцами, непризнанными гениями и мнили себя великими критиками. Они лучше самого автора знали, какую мысль и какими средствами он передал в той или иной работе. Вид студентов, которые только начинали жить, строили планы и подавали большие надежды, вызывал у искусствоведов нервную почесуху.
– Пошли, покурим, – предложила одногруппница Алиса. – У тебя что?
– Анонс, – скривилась я.
– А у меня афиша.
Мы вышли на улицу, сели на лавочку, вытащили пачки, украшенные жуткими фотографиями погибших от вредной привычки, и закурили. Во время учебы меня всегда тянет к сигаретам со страшной силой: то ли обстановка такая, то ли в организме что-то происходит, но табачный дым кажется самым вкусным на свете.
– Жабы, – выплюнула Алиса. – Только и умеют, что годами паразитировать на чужом творчестве и получать за это зарплату. Сами ни на что не способны. Прикинь, Сонька стоит за спиной и талдычит: «Сдвиньте текст влево. Нет, чуть вправо». Дизайнер, блин. Сами вечно жуть печатают, смотреть противно.
Я усмехнулась. Алиса прекрасно рисует, по большому счету ей не нужны ни преподаватели, ни пары – только диплом. Придираться к такому человеку и советовать ему, как лучше сделать афишу – очень глупо. Я посмотрела в сторону. Напротив музея находилось отделение полиции. Перед входом толпились сотрудники и тоже курили. Какая-то девушка с раскрасневшимся лицом подбежала к ним и крикнула:
– Игорь!
Среднего роста брюнет в кашемировом свитере вздрогнул и обернулся. Девица злобно уставилась на него.
– Катя? – осторожно спросил мент, но тут же понял, что ошибся, и исправился. – Настя!
– Нет! – еще больше разозлилась незнакомка.
– Лена, – выдвинул следующую версию Игорь.
– Ты даже не помнишь, как меня зовут! – разревелась девчонка и принялась судорожно всхлипывать. – А ведь мы прожили вместе целых три недели и расстались только в прошлую субботу.
– Э-э-э, – промямлил полицейский. – Э-э-э.
– Урод, – констатировала девушка, влепила бывшему возлюбленному звонкую оплеуху и убежала.
Коллеги парня расхохотались в голос.
– Во дает, – прыснула Алиса. – За несколько дней забыл, с кем встречался. И что только в нем находят? По-моему, не красавец, ему бы роста прибавить, был бы гораздо лучше.
– И лицо какое-то круглое, – поддакнула я.
Мы посидели еще пару минут и разошлись по своим местам. До пяти я, никем не потревоженная, сидела над анонсом, потихоньку играя на смартфоне в «Дивный сад». К концу рабочего дня опубликовала текст на сайте музея и с легким сердцем поспешила восвояси.
Мира уже ждала меня на остановке.
– Как день прошел? – довольно весело спросила она.
– Сидела когда-нибудь в серпентарии с гадюками? Ну, вот я примерно так себя чувствую.
– Ты там не навсегда, – махнула рукой Мира. – А вот они навечно. Поэтому повод переживать есть не у тебя, а у них. О, смотри, двенадцатый! Как он быстро сюда подъехал!
До Рябинино мы добрались буквально за пятнадцать минут. И снова нам пришлось спрашивать дорогу у местных жителей, так как мы не знали точно, где обитает Александра Меркулова. К счастью, на этот раз проводником оказалась не вредная бабка, а стайка подростков – они любезно проводили нас прямо до нужной калитки.
Домик блогерши был на удивление маленьким, хоть и с мансардой, зато двор – просто гигантским, и окружал его неприступный забор, выложенный из невероятных цветных камней. Я вдруг подумала, что Меркулову, наверное, частенько навещают подписчики, поклонники и разная публика, поэтому она может просто послать нас подальше. Тем не менее, мы позвонили и услышали знакомый голос:
– Да?
– Здравствуйте, – затараторила я с максимальной скоростью. – Меня зовут Мария Ярополова, а со мной еще моя сестра Мирослава. Мы пришли, чтобы поговорить о Косте Стрельцове. Он наш родственник, точнее, не совсем, то есть, совсем нет, он сын бабушкиной подруги, но…
Мира закатила глаза и хлопнула себя по лбу. Я растерялась, но в ту же секунду услышала:
– Входите.
Калитка сама собой распахнулась, и мы оказались на бескрайней зеленой лужайке, испещренной дорожками. Видимо, хозяйка не слишком любила цветы, зато обожала фруктовые деревья, и высадила на участке целый сад. Пока что он выглядел не слишком привлекательно из-за времени года, зато трава на газонах совсем не пожухла. По ней с радостным визгом носился корги Хосе Марти: Александра иногда показывала его широкой публике, поэтому я сразу узнала песика.
Обожаю животных: у меня живут, как вы уже знаете, такса Василиса, попугай Алекс, а еще кошки Пуся и Дуся. Корги же будто специально созданы природой, чтобы у людей замирало сердце от умиления: коротенькие смешные лапки, бархатные ушки, задорные мордочки и мягкая шерстка приятного окраса. Конечно же, я не удержалась и позвала:
– Хосе Марти!
Собачка приветливо помахала хвостом и подбежала к нам. Я осторожно погладила его, потом подхватила на руки и чмокнула в пахнущую чем-то мятным мордочку. Надеюсь, хозяйка не разозлится, что я трогаю ее питомца.
– Любите собак? – спросила Александра, открывая нам двери в дом.
– Очень, – признались хором мы с Мирой.
Девушка слегка улыбнулась. Она была высокой, худощавой, но держалась прямо, не горбилась. Вытянутое лицо украшали большие карие глаза с неестественно огромными ресницами – наверняка нарастила в салоне. Капризно выпяченные губы, скорее всего, тоже являлись результатом усилий косметолога – слишком уж они пухлые. Белокурые волосы явно покрасили в салоне, сделав красивый переход от темных корней к светлым кончикам. Руки девушки преступали идеальные пропорции и доходили не до середины бедра, а чуть ниже. Тонкими длинными пальцами можно было играть на пианино, фортепиано или рояле, не испытывая никаких неудобств.
От Меркуловой пахло давно забытыми духами «Кашарель» – «Amor Amor». Заметив, что я потянула носом воздух, девушка просто пояснила:
– Парфюм начала двухтысячных. Старый аромат, но лучший, и связан с прекрасными воспоминаниями.
– Сама признаю только «Ультрафиолет» от Пако Рабана, хотя он вышел за год до моего рождения, – усмехнулась я.
Мира, которая предпочитала туалетной воде легкие спреи для тела с ненавязчивыми древесными запахами, промолчала.
– Что привело ко мне знаменитых Марию и Мирославу? – подняла безукоризненно выщипанную бровь хозяйка.
– Знаменитых? – переспросила я в недоумении. – Чем?
– Ну это же вы фигурировали в том деле об убийстве американской знаменитости? Весь интернет был забит статьями о вас.
– Н-да-а, – протянула Мира. – Слава пришла, откуда не ждали.
– Не сердитесь, ладно? – сразу предупредила я и выпалила. – Надежда Стрельцова утверждает, что вы… э-э-э… встречались с ее мужем. Знаю, звучит странно и, может быть, даже оскорбительно, но мы обязаны спросить.
Александра несколько секунд пристально разглядывала нас, а потом медленно ответила:
– Это правда. Он мертв?
– Вы только не волнуйтесь, – закудахтала я. – Дело в том… ну…
– Да не тяните же! – прикрикнула Меркулова. – Говорите, Бога ради!
– Я видела Костю в аэропорту две недели назад, – выпалила я и зажмурилась.
Александра прижала руку к груди и села на пуфик в прихожей.
– Ошибка практически исключена, – поспешила заверить я. – Очень хорошо знаю его в лицо. Он тоже сообразил, кто перед ним, и убежал.
Блогерша отмерла, подскочила и в крайнем оживлении воскликнула:
– Что же мы стоим? Давайте выпьем кофе! У меня чудесные пирожные, корзиночки с кремом, свежие, только купила в кондитерской. Господи, неужели вы не шутите?
Я отметила, что Александру наше известие о любовнике не просто обрадовало, а повергло в состояние, близкое к эйфории. Она разом забыла про надменный тон, глаза засветились, а губы разъехались в самой лучезарной улыбке. Нас проводили на уютную кухню в сочных оранжево-стальных тонах и предложили восхитительный капучино. Даже я с удовольствием прихлебывала напиток с густой ровной пенкой и рассказывала во всех подробностях про случай у такси.
– Мы пока ничего не сообщили ни его матери, ни жене, – резюмировала Мира. – Решили вначале выяснить, что происходит.
– Понимаю, – кивнула Меркулова. – Надежда, небось, продолжает думать, что Костик у меня?
– Да, – не стала скрывать сестра. – Вам действительно неизвестно, где он?
– Нет, – категорично заявила Александра. – Я чуть с ума не сошла, думала, его убили или похитили. Сейчас объясню все с самого начала.
Саша родилась в семье врачей, преданных своему делу. Когда она была совсем крошечной, их стали отправлять в командировки от «Красного креста» по самым бедным странам. Они побывали в Гватемале, где половина населения никогда не видела градусника и таблеток, Боливии, Никарагуа, Венесуэле, Южном Судане, Демократической Республике Конго. Лишь когда Саше исполнилось семь лет, ее вернули в Новолесинск и оставили на попечение бабушки, чтобы ребенок мог спокойно ходить в школу. Старушка сама в силу возраста нуждалась в уходе, поэтому девочка рано поняла, что нянчить ее некому. Она бегала в магазин за продуктами, убирала квартиру, готовила супы и каши, умела пришивать пуговицы и стирать белье в старой активаторной машинке. Александра не боялась темноты, одиночества, никогда не плакала – у нее был железный характер.
В семнадцать лет она без проблем поступила в гуманитарный институт на факультет философии и получила диплом политолога. Профессия не слишком прибыльная, из-за чего пришлось переквалифицироваться в журналистки и работать в двух газетах сразу. В Москве, на одной из конференций МИДа, куда съехалась пресса со всей страны, Меркулова познакомилась с военным корреспондентом Родионом Бойченко. Они недолго прожили вместе и разошлись по сашиной инициативе: Родя стал намекать, что он в их будущей семье – единственная звезда на журналистском небосклоне, а жена должна посвятить себя дому. Собрав чемоданы, девушка твердо решила, что больше никогда не станет планировать брак – с нее хватит.
Через пару лет интернет открыл широкие возможности для творчества, Меркулова завела собственный канал и принялась с упоением разбирать по косточкам мировую политику. Люди, замороченные враньем со всех сторон, охотно смотрели ее блоги, и вскоре Александра стала экспертом, на слова которого ссылались российские и зарубежные СМИ. В столице ей совсем не понравилось, девушка построила домик в Рябиново и переехала вместе с верным Хосе Марти.
Однажды она отправилась в Новолесинск на своей машине – прекрасном «Мини Купере», совсем новеньком и вполне надежном. Но что-то пошло не так, мотор внезапно заглох, Саша оказалась одна на трассе. Никто не останавливался и не предлагал помощь: не удивительно, ведь мужчины, проезжавшие мимо, сплошь были водителями потрепанных «Жигулей» и древних иномарок. Зависть к молодой девчонке, успевшей заработать на дорогое авто, затмевала все добрые побуждения. Наконец, напротив несчастной притормозила «Нива». Из нее выбрался высокий полноватый парень с угрюмым лицом и в костюме цвета хаки.
– Сломалась? – участливо спросил он.
Саша кивнула. Незнакомец вынул ящик с инструментами, открыл капот и стал молча копаться в нем. Он не задавал дурацких вопросов, не сыпал остротами на тему женщин за рулем, не умничал – просто исправлял поломку. Наконец, «Мини Купер» ожил.
– Съездите в салон, где покупали машину, и потребуйте заменить ее, – посоветовал парень. – Здесь заводской брак.
– Спасибо вам, вы просто чудо! – искренне воскликнула Александра и предложила ему денег за работу.
– Нет, – коротко ответил тот. – У меня хорошая зарплата. Давайте, провожу вас в город прямо к сервисному центру. Вдруг снова заглохнет.
Саша не стала отказываться. Она сдала железного коня и устроила небывалый разнос менеджеру, администратору и служащим компании, посмевшей ее обмануть. Возвращаться домой пришлось без покупок и на «Ниве» доброго самарянина.
– Хоть скажите, как вас зовут, – усмехнулась Александра, пристегиваясь ремнем безопасности.
– Костя, – улыбнулся в ответ парень.
– А я Саша.
– Ой, вас по телевизору показывали! – сообразил, наконец, он и стал похож на счастливого ребенка, которого родители привели на экскурсию в Останкино.
– Интересуетесь политикой?
– Неа, – помотал головой Костя. – Просто включаю телек, чтоб бубнил, так веселее.
Меркулова рассмеялась. Новый знакомый явно был птицей другого полета: он ничего не смыслил в мировой обстановке, не читал книг, из музыки предпочитал «что-нибудь душевное», что на поверку оказывалось слезливой попсой, но почему-то нравился ей все больше и больше.
– Не желаете пообедать со мной? – спросила Саша, когда они подъехали к ее дому. – Только предупреждаю: вся еда куплена в супермаркете, я ненавижу готовить.
– Почему? – искренне удивился Костик.
О проекте
О подписке