4.3. Крестьянские восстания в Олонецкой Карелии

Политика продовольственной диктатуры и начавшиеся уже весной – летом 1918 года мобилизации в Красную армию стали причиной десятков крестьянских восстаний и выступлений по всей стране. Известный специалист по так называемому «зелёному движению» в период гражданской войны А. В. Посадский отмечает: «Деревня реагировала тем ожесточённее, чем более активно вторгался в её жизнь город. Хлебная монополия, а с лета 1918 г. уже и выборочные мобилизации положили начало крестьянскому сопротивлению. Первый массовый призыв в РККА осенью 1918 г. поднял масштабные крестьянские восстания, охватившие многие десятки уездов центральных губерний страны»^[221]. Карельские регионы отнюдь не стали исключением.

На 26 февраля 1919 года в Красную армию было призвано 8029 человек по Олонецкой губернии^[222]. В то же время зимой 1918–1919 годов в Ведлозерской, Поросозерской, Рыпушкальской и Сямозерской волостях произошел ряд крестьянских выступлений на почве мобилизаций. Восстание недовольных действиями советской власти в декабре 1918 года в Ведлозерской волости возглавили К. Трифонов, И. и М. Устиновы^[223]. Для его подавления из Олонца был послан вооружённый отряд во главе с Ф. Федуловым. В связи с восстанием Олонецкий уезд был переведен на осадное, а затем и на военное положение^[224]. По свидетельству командира Олонецкого батальона А. А. Троицкого, руководившего подавлением восстания, повстанцы «рассчитывали на поддержку Финляндии, но поторопились: тогда ещё финны не были готовы к наступлению на этот район»^[225].

Не дождавшись помощи из Финляндии, повстанцы были разгромлены^[226]. ЧК арестовала более 20 крестьян – активных участников восстания, из которых 8 человек были расстреляны, а скрывшиеся объявлены вне закона^[227].

По сообщению Поросозерского волсовета в Повенецкий уездисполком 2 декабря 1918 года 10 человек, среди которых были и должностные лица – председатель Поросозерского волостного отдела народного образования М. Потапов, председатель земельного комитета, его помощник и другие, – ограбили склад комиссариата, взяли оружие и отправились в Финляндию^[228]. Попытка выступления против мобилизации была предпринята и в деревне Тукса Рыпушкальской волости Олонецкого уезда^[229].

Протоколы Олонецкой уездной ЧК пестрят сообщениями о различных формах протестов против комбедов в ноябре-декабре 1918 года: так, крестьянин д. Утозеро Коткозерской волости Пётр Артемьев высказывал угрозы в адрес местного комитета деревенской бедноты, жители д. Нурмелицы Рыпушкальской волости Миронов и Карпин оскорбляли комиссара Мацнева, гражданин Тулосозера Коткозерской волости Иван Степанов угрожал комбеду и комиссару Чрезвычкома Савельеву, а крестьянин д. Новинки Рыпушкальской волости Пётр Симанов выступал против советской власти, высмеивал советские учреждения и оскорблял красноармейцев^[230].

В архиве УФСБ Карелии хранятся материалы об Олонецком восстании, вспыхнувшем в городе Олонце и волостях Олонецкого уезда 10–12 июня 1918 года^[231]. Толчком к восстанию стало введение единовременного налога. В Олонце в июне 1918 года левыми эсерами был созван съезд зажиточных крестьян, по пять человек от каждой волости, для раскладки налога. Собрались в зале, где обычно проводились театральные представления. Возбуждённые участники съезда обсуждали непосильные налоги и нехватку зерна (после изъятия хлеба оставалось лишь на один месяц), а также слухи об увеличении количества красноармейцев в уезде, – по мнению крестьян, красноармейцы потребляли и без того опасно малые запасы зерна. Разгорячённые дискуссией участники собрания обнаружили спрятавшихся за занавесом и выпивавших красноармейцев, начался скандал, раздались выстрелы, и участники собрания разъярились. Собрание быстро переросло в мятеж: крестьяне захватили склад с оружием, разоружили красноармейские отряды и арестовали членов уездного совета. Было создано организационное бюро, которое выдвинуло требования отмены налога и введения свободы торговли. Выступление было подавлено красноармейским отрядом под командованием И. В. Матвеева^[232]. Нельзя не отметить, что столкновения с красноармейцами по тому или иному поводу были одной из наиболее типичных причин крестьянских восстаний на всей территории России^[233].

В Национальном архиве Финляндии хранятся воспоминания участника Тивдийского восстания, причиной которого была принудительная мобилизация в Красную армию^[234]. Восстание в Тивдии в мае 1919 года совпало по времени с крупным крестьянским восстанием в русском Заонежье, причиной которого тоже послужила мобилизация мужчин ряда возрастов на Восточный фронт в апреле-мае 1919 года. Интересно, что восставшие жители Тивдии обратились за помощью к белой Северной армии^[235], отношения с которой, как и с Временным правительством Северной области, у беломорских карел были глубоко неприязненными (см. об этом далее). Это ещё раз подтверждает тот факт, что крестьяне готовы были прибегать к помощи самых различных военных и политических сил, в зависимости от конкретной стратегической ситуации.

Крестьянские волнения на почве мобилизаций в Красную армию зимой 1918–1919 годов в Карелии могут быть отнесены к так называемым «ноябрьско-декабрьским» восстаниям, которые явились первым массовым протестом крестьян против политики военного коммунизма. Кроме того, выступления в Поросозерской и Ведлозерской волостях хоть и оказались разрозненными и не связанными между собой, выявили одну тенденцию. Крестьянство, недовольное политикой советской власти, начинало обращать свои взоры на Финляндию. Если часть крестьян Беломорской Карелии по своим этническим и культурным признакам изначально тяготела к Финляндии, то для южных районов, где процент русского населения был достаточно высок, это, как правило, было не характерно. Возможно, примером для крестьян послужили действия жителей Ребольской волости, которые приняли решение присоединиться к Финляндии.

4.4. Присоединение Ребольской волости к Финляндии

В конце июля 1918 года Олонгубсовдеп получил телеграмму от Ребольского совдепа о приезде некоего Сариоса, начальника финляндской пограничной стражи, с предложением обсудить продовольственный вопрос, а также устройство народного дома в Реболах и политическое положение Карелии и Финляндии. Местные власти приняли решение отказать в этих переговорах^[236]. В действительности речь шла о прапорщике финской армии Вальде (Владимире) Сарио, бывшем в то время комендантом города Йоенсуу и командиром 3-го пограничного батальона. В годы Первой мировой войны Сарио занимался вербовкой и отправкой молодых людей в ряды егерей, а в 1918 году его деятельность была тесно связана с Российской Карелией.

Начиная с конца зимы 1918 года Сарио стал живо интересоваться возможностью присоединения Ребольской волости к Финляндии^[237]. Получив в этом вопросе поддержку лидеров Карельского просветительского общества А. Митрофанова и Т. Маннера, Восточно-Карельского комитета, регента Пера Эвида Свинхувуда и части Сената, Сарио совершил несколько поездок по волостям Повенецкого уезда с разведывательной миссией. По его наблюдениям, проблема присоединения Ребол к Финляндии упиралась в хлебный вопрос. А сами карелы выжидали, кто же предложит им лучшие условия – Англия, Россия или Финляндия. Соответственно, мнения крестьян разошлись: в Поросозерской волости были сильны позиции большевиков, население Мяндусельги было готово присоединиться к Финляндии, в Ругозере господствовали проанглийские настроения, а симпатии жителей Повенца оказались на стороне и Финляндии и России^[238].

Возможно, Сарио в своих рапортах давал слишком обобщённые характеристики позиций населения различных волостей – несомненно, в каждой волости картина была более пёстрой. И нельзя не согласиться с тем, что существовал значительный разброс мнений жителей Повенецкого уезда по вопросу о том, какой проект будущего для Карелии они бы предпочли.

Несмотря на противодействие властей, во многом по инициативе Сарио 2–3 августа 1918 года было созвано собрание жителей Ребольской волости, на котором были выработаны условия присоединения Ребол к Финляндии. Согласно решению собрания, Ребольская волость переходила под юрисдикцию Финляндии, но в экономическом отношении оставалась свободной. Земельный вопрос, по данным, приводимым в работах Мауно Яаскеляйнена и Йоуко Вахтолы, должен был решаться следующим образом: крестьяне получают пахотные земли и 40 % лесов; 40 % леса переходит в общее пользование и 20 % – финляндскому государству^[239]. Эти данные, однако, подверг сомнению Томи Расимус. По его мнению, передел был осуществлен по-иному: 40 % леса получают крестьяне; 25 % шло в общее пользование и 35 % – Финляндии^[240]. В архиве МИДа Финляндии сохранился документ, позволяющий считать данные Томи Расимуса более достоверными. 6 августа было проведено ещё одно собрание, закреплявшее пахотные земли за крестьянами и подтверждающее передел леса в отношении 40-20-40^[241].

В остальном по вопросу об условиях присоединения волости к Финляндии мнения исследователей сходятся. Финны брали на себя обязательство построить железную дорогу Лиекса – Реболы – мурманский путь, местные жители освобождались от воинской повинности на 30 лет, обучение должно было вестись на родном языке, также планировалось построить в Реболах среднюю школу^[242]. Правительство Финляндии должно было также выделить волости пять тонн семенного зерна, столько же муки и достаточную ссуду^[243].

По решению собрания жителей была составлена делегация, в которую входили П. Кюёттинен (глава), Ф. В. Нетсяйнен (Нечаев), Ф. И. Романайнен, Пааво и Пекка Хёттёнены и Я. Нестеринен. 10 августа делегация была принята Свинхувудом и правительством Финляндии, которые одобрили предложенные условия присоединения волости^[244]. Окончательное решение о переходе волости под юрисдикцию Финляндии было принято на собрании, проходившем 31 августа в Реболах, в котором приняли участие 182 человека, представлявших 22 деревни^[245]. Получив, таким образом, официальное признание своей власти, Финляндия поспешила направить в волость добровольческий отряд из 48 человек под командованием Сарио. Вскоре отряд был заменён регулярными частями, а Сарио занялся формированием в Реболах шюцкора и гражданскими вопросами^[246].

Как справедливо отмечает Йоуко Вахтола, решение жителей волости о присоединении к Финляндии было не столько инициировано ими самими, сколько навязано финнами^[247]. Важнейшей причиной, толкавшей жителей на этот шаг, являлась угроза голода, поскольку уездный центр – Повенец – не выделял волости хлеба. Как мы уже отмечали, ещё до революции Реболы имели тесные экономические связи с Финляндией. Свою роль, конечно, сыграли и агитация Карельского просветительского общества, и непопулярные меры советской власти в области аграрной политики. Географическое положение волости из-за отсутствия надёжных транспортных коммуникаций с российскими центрами предполагало ориентацию на Финляндию. Пролегавший через территорию волости старинный Каянский тракт (Петрозаводск – Святнаволок – Каяаани) в летнее время на большей части своего протяжения был доступен только для верховой езды. Ситуация изменилась в связи с постройкой в Финляндии железной дороги – сначала в 1894 году до Йоенсуу, а потом – в 1910 году – до финской Лиексы, находившейся в 40 верстах от русской границы^[248]. Таким образом, снабжение волости хлебом шло через Финляндию^[249].

Выгода этого присоединения была очевидна для обеих сторон. Жители Ребольской волости, численность которых достигала 2400 человек, получили до конца 1918 года несколько партий ржаной муки по 3, 5 и 10 тыс. кг, а также ряд денежных займов^[250].

Что касается Финляндии, то она этим территориальным расширением выиграла сразу в нескольких отношениях. Во-первых, был создан политический прецедент, по которому карельский народ (хотя бы в лице жителей одной волости) реализовал провозглашённое большевиками право на самоопределение^[251]. Во-вторых, пример ребольских крестьян являлся важнейшим социально-психологическим фактором для жителей соседних волостей, которые видели, что Финляндия на деле заботится о карелах. Факт снабжения волости хлебом был лучшей агитацией за присоединение к Финляндии. В-третьих, финны сумели создать плацдарм для будущего наступления в глубь Восточной Карелии, и, таким образом, Реболы оказались ценным приобретением в военно-стратегическом отношении. Наконец, Финляндия выиграла и в экономическом аспекте, получив в своё распоряжение 40 % лесов волости.

Присоединение волости к Финляндии произошло при почти полном бездействии советской власти. Основные силы красных были сосредоточены на мурманском направлении, поскольку главной задачей было не допустить продвижения англо-французских интервентов на юг^[252]. В Карелии линия фронта стабилизировалась по р. Онде и оставалась неизменной до февраля 1919 года. Руководство губернии было бессильно предпринять какие-либо действия по защите волости по причине её удалённости, отсутствия нормальных дорог и нехватки людей. В марте 1918 года пограничной охраны в Карелии не было как таковой^[253].

Несмотря на то, что 30 марта было создано Главное управление пограничной охраны, а 28 мая издан декрет об учреждении пограничной охраны, карельский участок российско-финляндской границы фактически оставался открытым^[254]. Старого корпуса пограничной охраны уже не было, а новые пограничные части находились в стадии становления^[255]. На совещании начальников районов 1-го округа пограничной охраны и Олонецкого, Финляндского и Чудского районов 11 ноября 1918 года отмечалась острая нужда в людском и конском составах, особенно применительно к Олонецкому району. В такой ситуации установление связи с заставами было невозможно^[256]. А. Н. Рупасов и А. Н. Чистиков подчёркивают, что пограничники могли контролировать только официальные пропускные пункты, расположенные главным образом на железных дорогах, и российско-финляндская граница была достаточно прозрачной^[257]. Таким образом, финны беспрепятственно совершали агитационные поездки, подвозили хлеб и, как в случае с Сарио, переходили границу с оружием.

Олонецкий губисполком, будучи осведомлённым о связях Ребольской волости с финнами, пытался прервать эти сношения, предложив Штабу пограничной охраны выставить в волости заставу. Однако начальник Олонецкого района пограничной охраны ответил отказом, мотивировав его нехваткой людей^[258]. Всё сказанное помогает понять, почему не было оказано никакого реального сопротивления вхождению Ребол в состав финляндского государства.

Примеру Ребольской волости пытались последовать и некоторые жители волости Поросозерской, также расположенной у границы с Финляндией и связанной с ней экономически. 5 декабря 1918 года шесть жителей Поросозера сформулировали условия присоединения волости к Финляндии, повторявшие условия Ребол^[259]. Они также адресовали своим односельчанам обращение с призывом защищать границы волости в случае наступления красных^[260]. Очевидно, в Финляндии знали о происходивших в волости событиях, и в начале января 1919 года финскими добровольцами была совершена попытка захватить Поросозеро. 7 января отряд олонецких карел и финских добровольцев вступил в Поросозеро^[261]. В этот же день было проведено собрание жителей деревни, на котором крестьяне высказались за присоединение к Финляндии и отмечали необходимость защиты от большевиков и снабжения продовольствием^[262]. Решение собрания не было выполнено, и экспедиция провалилась в том же месяце из-за сведений о приближении отряда большевиков^[263].