Книга анекдотов

Лена Брыкина, бывший комсомольский лидер, привыкла отдавать приказы и не терпела возражений. Вид имела соответствующий: крепко сбитая, мужеподобная, в меру усатая, с короткой стрижкой прямых волос и зычным голосом. Отсутствие передних зубов слегка выбивалось из образа, но Брыкину это нисколько не смущало. Она то и дело упоминала отчаявшихся поклонников и тот фурор, который производит среди мужского населения Тобольска. Но душа комсомолки жаждала новых вершин, и в этом свете деловые контакты с Питерским бизнесом казались ей самым подходящим способом их достичь. Уже через полчаса разговора Маше стало ясно, что Брыкина сидит на комсомольской, а может, даже и партийной кассе, деньги жгут её страстную душу, и она готова сбросить изрядный финансовый кусок, лишь бы попасть за границу.

Маша сразу вспомнила про Валеру Д., журналиста из бедненькой Тобольской газеты. Он и его жена Вера носились с идеей основать новую газету – свободную, без цензуры, с литературным приложением, в котором он, как главный редактор, печатал бы отвергнутых поэтов.

Вот кому надо бы помочь, подумала Маша и рассказала Валере о встрече с Брыкиной и её шальных деньгах.

– Может, попросить на газету?

– Дохлый номер, – скривился Валерка. – Знаю я эту Брыкину, для Тобольских дел она не даст ни гроша – боится засветить свою комсомольскую кассу. Её интересует только заграница, мечтает вырваться на Запад. Хотя… есть один проект, которым можно её увлечь. Я как раз думал, где на него денег взять. Мне она не даст, а вам, да ещё если с Гуссенсом познакомите, – даст безусловно.

Тон Гуссенс – голландский партнёр Машиного издательства «МАрт». Но до сих пор было не понятно, зачем он нужен. А теперь вот понадобился.

Проект оказался книгой анекдотов, причём без купюр, то есть местами откровенно матерных. И задуман не дешёвенькой книжонкой, а подарочным иллюстрированным изданием в переплёте из бумвинила с золотым тиснением. Правда, пока эта книга существовала только в Валеркином воображении. На деле имелся безрукий художник, наплодивший множество карикатур про обывательскую жизнь в глубинке, очень талантливых и смешных. Как уж он рисовал без рук, загадка. Какая-то система резинок, которыми он закреплял карандаши и кисточки на своих культяпках, – и рисовал.

Именно эти рисунки натолкнули Валерия на мысль собирать анекдоты, а свалившиеся с неба «свобода» и «гласность» надоумили издать их как есть. Он был уверен, что такое крутое издание станет настоящим бестселлером и всех озолотит. Маша предпочла бы нечто более возвышенное, но с чего-то ведь надо начинать…

В общем, Валеркину идею стали воплощать в жизнь. Решили привезти в Тобольск Тона, познакомить его с Брыкиной. Голландского гостя принимали в квартире стандартного химкомбинатовского дома, где Валерка жил с женой и сыном. На скромность жилища и угощения Гуссенс не обратил никакого внимания. С некоторых пор Маше стало казаться, что у себя в Голландии Тон вёл довольно экономную жизнь. Именно такие иностранцы, которым нечего было терять на родине, приезжали делать бизнес с новой Россией.

Пользуясь ролью хозяина, Валерка пригласил на встречу очень симпатичную Лину, обладательницу титула «Мисс Тобольск». Это было совсем некстати, ведь Гуссенса готовили к другой встрече, и молодая, титулованная красотка с точно такими же планами, но без копейки денег, могла испортить всю игру. Лина сразу взялась за дело и к концу вечера уже сидела у Тона на коленях и наманикюренными ноготками причёсывала его слегка плешивую шевелюру. Они о чём-то ворковали, каждый на своём языке, явно довольные друг другом.

И тут в самый разгар идиллии, как тайфун, влетела Брыкина, выкрикивая якобы английские приветствия. Гуссенс не на шутку струхнул, Лина соскользнула с его колен и спряталась за Валерку, что Брыкина восприняла как сигнал к решительному штурму. До коленей, благо, дело не дошло, Лена ограничилась передачей голландскому гостю страшненького буклета её магазинчика «Тобольская звезда» и фотографии, на которой комсомольская дива запечатлелась с закрытыми глазами и открытым ртом. Кое-как удалось её спровадить, и со словами «увидимся позже» Брыкина удалилась. Наверное, в её представлении это было сказано почти по-английски.

С тех пор Лена Брыкина стала частенько наведываться по делам в Питер. Каждый раз Тон прятался от неё и, судя по всему, не на шутку боялся. Тем не менее, одно упоминание его имени действовало на Лену возбуждающе. Туманные намёки на приглашение в Голландию возымели действие, и она дала денег на издание книги анекдотов.

Работа над ней шла не так быстро, как хотелось Валерке. Маша перебрала с десяток редакторов, но все моментально отказывались, едва ознакомившись с первой страницей рукописи. Ни увеличение гонорара, ни снижение требований на исход не влияли. Оскорблённые голоса в телефоне так надоели Маше, что она взялась за работу сама, уговаривая себя, что на вырученные деньги сможет сделать что-нибудь достойное.

В принципе, мат, как таковой, её не слишком шокировал, но только в устной речи. Читать, а, тем более, печатать все эти слова было настолько дико, что ей постоянно мерещились ошибки. Пришлось подключить весь коллектив издательства, чтобы общими силами вытащить, наконец, «бегемота из болота».

Маша сбилась с ног в поисках типографии, которая смогла бы напечатать книгу и сделать это хорошо. Ведь по замыслу Валерки она должна быть подарочным изданием высшего класса. В конце концов, удалось пристроить будущий «шедевр» в контору с явно не профильным для такого дела названием – «Детская книга».

Там заказ взяли не глядя и договор подписали, и аванс приняли. Да и что они могли заподозрить, получив в работу дорогую лощёную бумагу, красный бумвинил, золотую фольгу? Но когда началась печать, с корректоршей типографии случилась нервная истерика. Были подняты на ноги главный механик и главный инженер, которые, ознакомившись с первыми оттисками, повалились прямо у печатного станка, но уже от хохота.

Дело дошло до директора типографии. Тот пришёл в ужас, немедленно вернул аванс, умоляя поскорее забрать от него заказ, пока не пронюхало Министерство образования. На сём эпопея с книгой анекдотов закончилась. По стечению обстоятельств Брыкина в Питере больше не появлялась, позабыв и про деньги, и про заграничную поездку. Такое случалось с деловыми людьми из глубинки. Они пропадали так же неожиданно, как и появлялись…

100 дней президента

Судьба издателя непредсказуема. Порой он вынужден делать шаг наощупь, с закрытыми глазами. Не всегда знает, с кем имеет дело, что издавать будет. Такую секретность практиковали крупные фирмы, бюджет которых сразу навевал мысли о повышающем коэффициенте. Вот они и шифровались – то под выдуманное издательство, то под частное лицо, чтобы им не зарядили цену. И название книги не раскрывали – ведь через него тоже многое можно понять.

Поначалу всё выглядело безобидно: издательство «Седа», явно мелкое, не скрывается. С женщиной переговоры ведутся, она говорит, что пока название книги не придумали, тема – национальные обычаи, фольклор. Иллюстраций очень много, не все хорошего качества, но лучших нет – выйдет ли? Раздуваясь от гордости, спецы сыплют профессиональным сленгом, предвкушая, как будут делать из «говна конфетку». Договор подписали, цена нормальная, аванс наличными платят.

В тот день, когда принесли первую партию фотографий, Маши в издательстве не было, налаживала связи с Финскими типографиями. Приезжает – все в каком-то ступоре: никто ничего не делает, по углам шушукаются. Что случилось, спрашивает. Ведут к сканеру. За ним лучший цветокорректор Андрей тесёмки у розовой папочки развязывает и дико так улыбается.

Сразу и не поняла: горы, ущелья, дороги серпантином. Только люди почему-то все в камуфляже. Дальше – вообще одни военные, причём всё «лица кавказской национальности». С оружием, у многих клетчатые платки. Вот галерея портретов. Батюшки! Так это Масхадов, Дудаев, Басаев и вся их гвардия! А книга называется «Сто дней президента» – президента Чеченской Республики Ичкерия, выборы которого прошли на днях. В разгар войны!

Впрочем, «немирные чеченцы» обременяли Россию с незапамятных времён. Ещё Лермонтов с ними воевал, охотился за предводителем горцев Шамилем. И тогда никакие переговоры не спасали. Такой народ. Это как у пчёл – тоже разные породы есть: миролюбивые «карпатки» и агрессивные «канадские». Сравните эстонцев и чеченцев. Две большие разницы. К чему, спрашивается, при себе тогда держать? Отпустите их с богом, с их Аллахом, на волю, всем же легче станет!

Маша так и не поняла, то ли Масхадов победил при поддержке Москвы, то ли Москве было всё равно, кто там победит, лишь бы погасить очаг напряжённости. Одно знала точно: наши в Чечне облажались по полной. И как все побеждённые (не победители, во всяком случае) никакой признательности к чеченцам не испытывают. Не реже раза в неделю сообщения об очередном теракте – какие уж тут добрососедские отношения! Пусть Масхадов – законно избранный правитель, и Россия ему, «как руководителю субъекта Федерации, дарит самолёт ЯК-40 и бронированный „мерседес“» – хорошего никто не ждёт. Наши делают вид, что конфликт исчерпан, и Чечня осталась за Россией. Чеченцы воображают, что получили самостоятельность и независимость. Обе стороны пребывают в опасной иллюзии – война-то идёт по-прежнему.

А тут – на тебе! – придётся собственными руками восхваляющее произведение готовить – практически про боевиков.

Многие знакомые, вернувшиеся с чеченской войны калеками, озлобленными или спившимися неврастениками, навсегда выпали из Машиного круга. И хотя она не знала всех обстоятельств до конца, где-то на уровне подкорки чуяла, что национальная рознь здесь ни при чём, повыше интересы столкнулись. Как говорится, бояре бьются, а у мужиков лбы трещат.

Лично она к чеченцам и другим кавказским народам никакой неприязни не испытывает. Даже ужастики, показываемые по телеку, её не трогают. Вообще прессе и прочим средствам массовой информации не доверяет. Если надо кого-то сделать шпионом, предателем, вором, первым делом журналистам дезу сливают. А те и рады подать горяченьких пирожков к утреннему завтраку обывателя. Организовать любую акцию – в защиту ли, против, истерию нагнетать – этому политтехнологи научились вполне. Потому Маша считает, что народ – русский, чеченский, немецкий – не виноват, простой человек – лишь пешка во всех этих гамбитах и эндшпилях. Есть фигуры посерьёзнее. Они если и не решают, то выполняют решения, руководят массами, теми самыми пешками…

Все попытки уклониться от неприятной работы, расторгнуть договор ни к чему не привели. Маше вежливо и устало объяснили, что времени на поиск другого издательства просто нет, но если она настроена категорически, отказ передадут руководству в Грозный, пусть там сами разбираются. Только решать нужно поскорее, чтобы не сорвать сроки выпуска книги.

Что же делать? Если по уму – ничего не делать, вернуть аванс и ждать разборок. Ой, страшно что-то. Ведь зарежут просто – и все дела.

Ну вот, приехали: то никакой неприязни, то зарежут. Ты уж выбери что-то одно…

А вот и выберет. Даже у пленных есть способ переломить ситуацию, а они-то свободные люди. По правде сказать, их обманули. Знай они, какого рода эта книга, никакого договора не было бы! Играли-то заказчики втёмную. Значит, Машина совесть чиста. Далее. Лезть на рожон не стоит – одни неприятности, причём немедленно. Придётся действовать тонко.

Прежде всего, они издатели. И редакторскую правку никто не отменял. Понятно, что тексты тщательно проверят, тут – без вариантов. А фото? Ведь над ними можно поработать…

Кстати, был у них любопытный случай. Появился вдруг клиент. Крутой, с распальцовкой. Маша даже имя его запомнила – Дмитрий Барков. Что-то связанное с реставрацией, картинами, ковкой, строительством и дизайном. А он, конечно, президент чего-то там. Заказал буклет, естественно, со своим портретом. Все фотографии пересмотрели – везде характерный бандитский прищур. Маша к главному спецу, Андрею: открой ему глаза! Андрюша и так, и эдак – прищур ещё ярче пылает. Бился, бился, и наконец, господин Барков поглядел на мир ясным, открытым взглядом. Перевоплощение полное, но человек всё тот же. Затаив дыхание, показывают Баркову макет. Счастью нет предела! Вот, говорит, как здорово портрет получился, а то уверяют, что на фотках у меня бандитский прищур, – так ничего подобного! Ребята только плечами пожимают: какой такой прищур?

Так вот, на чеченских снимках и прищур, и обкуренные глаза – всё было, но качество не дотягивало, мутновато так, одни намёки. Вот Маша и решила: раз отказаться от треклятой работы нет возможности – делать акцент на этом: агрессии, жестокости, позёрстве, надменности, алчности, грубости. Намеренно усилить эти черты, благо они на фото уже присутствуют. И оружие почётче обрисовать, пусть сразу в глаза бросается, что «калашниковы» в деле.

Времени в обрез, фоток – больше сотни. Работают в две смены. Печать у финнов: местные типографии не уложатся в сроки, а главное, не обеспечат качества. А при таком раскладе качество очень важно – чтобы каждая мелочь пропечаталась, каждая морщинка. По договору срок сдачи книг 10 мая. А 22 мая как раз те самые сто дней со дня инаугурации Масхадова. Но тётушка из «Седы» настаивает на 10 мая – тогда она успеет отправить тираж в Москву, где правительственная делегация Чечни встречается с Ельциным, им передают тот самый самолёт, который заодно прихватит книжки. Маша, конечно, перестраховывается, финнам даёт срок 25 апреля. Они ребята чёткие, ещё никогда не подводили, день в день всё будет готово или даже раньше.

Но, видимо, у них в типографии тоже фотки принялись рассматривать – всё же дело международного масштаба, причём «с душком». Почти все страны поддерживают Чечню, на первых страницах газет описывая зверства российских военных. А эта книга просто напичкана бандитскими рожами боевиков, от неё так террором и несёт, задуматься заставляет, тем ли сочувствуют.

Не ясно, что повлияло, но типография сорвала все сроки. То ли их директор был не большим любителем кавказцев, то ли, наоборот, их явным приверженцем и такую трактовку образов не одобрил, но работа застопорилась. Маша уж и так и этак, сама повторяет вслед за «Седой»: «Чечня, Грозный, правительственный самолёт…». Извиняются, вздыхают, ссылаются на смежников – от русских научились! – обещают «завтра-послезавтра». Так до 1 мая и дотянули.

Ну, а дальше дело известное – таможня и праздники. Так называемые «весенние каникулы». Тут тебе и Первое мая, День международной солидарности трудящихся – только в России и празднуется! – и День Победы. Между ними – дачные грядки. Можно подумать, людей нечем занять – всё уже сделано-переделано, сиди и отдыхай. Это бюджетники придумали, они совсем в другом мире живут, им торопиться некуда. Деловому человеку в голову не придёт отдыхать в горячую пору.