Цитаты из книги «Женщины Лазаря»

Линдт вдохнул поглубже теплый, коричный, почти пряничный дух московских мостовых. К осени этот город вспоминает свое деревенское происхождение и начинает пахнуть яблоками, булками, хрустящим новеньким ситцем, крепкой, медленно холодеющей листвой. Нет ничего прекраснее Москвы в сентябре

Как будто целуешь в теплую загорелую спинку круглую изюмную булочку.

Но Линдт ошибался. Исочка вырос и стал майором Советской армии, отличным офицером наведения, потому что на роду ему столько раз было написано умереть, что Бог сам запутался, что делать дальше, и пустил Исочкину жизнь на самотек, и от того она сложилась особенно хорошо и верно.

Барух Ата Адонай Элоhейну Мелех hа-Олам, Даян hа-Эмет

В сквер она больше не ходила – боялась еще раз увидеть старика, боялась признаться сама себе, что дети и внуки, о которых она так отчаянно и подробно мечтала, на самом деле совсем не обязаны любить ее в ответ. Смешные круглые малышата, играющие на площадке, не были гарантией ни от одинокой старости, ни от смерти. Они были не пенсионный фонд, не многолетний пополняемый вклад с хорошими процентами. Просто дети – сами по себе, ни для чего. Это была правда, но примириться с ней означало вообще потерять все.

Докторша деликатно понизила голос, словно приглашая Галину Петровну на тур упоительного словесного вальса.

Галины Петровны Линдт вообще все было только настоящее, только самое лучшее и дорогое. За исключением ее собственной жизни, но об этом, слава богу, никто не знал.

забыть для них – это и означало жить.

удар счастья оказался такой силы, что перед глазами все поехало, поплыло, неспешно набирая ход и погромыхивая на стыках

сражаться с человеком, который все время смеется, не только бессмысленно, но и унизительно для нападающего.