– И теперь ничего не изменилось, всё то же самое. Только мой брак сейчас перешёл в нескольку иную фазу…

– Это в какую же?

– Ты что-нибудь слышал о гостевом браке?

– Это когда супруги друг к другу в гости ходят, судя по названию.

– Да, угадать несложно, но у нас с мужем ещё круче: мы живём не только в разных городах, но и в разных странах. Он уехал в Германию и владеет фирмой по поставкам оборудования, а я отказалась переезжать, потому что, как писатель, никому там не нужна. А без этого занятия я уже не могу. И каждый из нас теперь живёт, по сути, своей жизнью. При этом ни он, ни я разводиться не планируем. Нас всё устраивает: его – чтобы тамошние бабы не донимали, потому что в Европе женщины, как пираньи, оттяпают всё, а меня устраивает статус замужней женщины. Ну и обеспечивает он нас с Маришкой, конечно. Высокие отношения!

– Мне непонятные… А ты помнишь, что я ушёл раньше из школы?

– Да, что-то такое смутно припоминаю. Я ведь, как ты понимаешь, не сразу писателем стала, а долгое время трудилась в авиационной промышленности, окончив авиационно-технологический институт. Работала инженером на местном приборостроительном заводе.

– И в каком цеху?

– Скажешь тоже – в цеху! Меня мама сразу в отдел определила в обход всем правилам. Я работала в отделе, где испытывали приборы на высокие и низкие температуры, влажность, морской туман…

– А гироскопами занималась?

– Как раз наша бригада и занималась гироскопами, поэтому мы имели высокую степень секретности и долгое время были невыездными. Все уже челноками по заграницам мотались, а нам загранпаспорта не выдавали.

– А помнишь, как мы целовались у тебя в старом доме? – неожиданно спросил Олег.

– Конечно, помню. И засосы, которые приходилось прятать от родителей и подруг. А поаккуратнее нельзя было? Или ты на мне обучался? И как нас моя бабушка гоняла, чтобы мы не уединялись, тоже помню. А у меня ни о чём порочном и мыслей не возникало. Мне даже эротические сны не снились. Правда-правда!

– Хорошо, что мы встретились сейчас на празднике. Я ведь тебя хотел разыскать…

– Почему? Что это ты вдруг обо мне вспомнил?

– Это я тебя притянул своими мыслями! – вдруг сказал Крестовский.

– Нет! Это я тебя притянула своими стихами! – парировала Ирина. – Хотя о тебе конкретно в них ничего не сказано, но я очень хотела любви и называла внешние и внутренние черты мужчины, которого я бы хотела видеть рядом с собой. И ты практически идеально в них вписался. Так что мои стихи сыграли не последнюю роль в нашей встрече. А ты-то как меня мог притянуть? Ты ведь стихи не пишешь…

– Не пишу. Когда учился в институте культуры, нам однажды дали стихотворное задание. И я его добросовестно выполнил, конечно. Надо будет тебе прислать. Но это был единственный опыт.

– Так чем же, интересно, ты меня притянул?

– А ты мне снилась целый год…

Это было неожиданно! Как, впрочем, всё, что происходило сегодня. Ирине верилось и не верилось одновременно.

– А ты песни пишешь? – спросил Олег.

– Ты имеешь в виду песенные тексты? Да, пишу, причём они мне приходят вместе с музыкой. Но профессионалы, я имею в виду композиторов-песенников, сочиняют интереснее. У меня есть знакомый бард, который из обычного стихотворения может сделать настоящий шедевр. Просто им, в смысле песенникам, надо слепо довериться. А ты музыку не пишешь?

– Нет.

– Жалко. Я как раз недавно выбрала время, чтобы заняться моими песнями. Давно собиралась, но только руки не доходили. Моя младшая дочь Маришка облюбовала песню «Я ухожу» и попросила, чтобы я ей отдала. Какую-то мелодию она сама подобрала подходящую и аранжировку сделала…

– А у неё профессиональная подготовка есть?

– Ну, не совсем профессиональная… Не Гнесинка, конечно. Музыкальная карьера бесперспективна, поэтому я и не планировала, чтобы дочь дальше училась, но музыкальную школу по классу фортепиано она окончила в прошлом году. В нашем районе Москвы такая шикарная школа, что не отдать туда ребёнка – преступление.

– Это ты правильно сделала.

– А я сразу решила, что мои дети непременно будут учиться музыке, потому что мне иногда не хватает этих знаний. Мало того, что не могу записать мелодии, приходящие к некоторым стихам, я ещё и неловко себя чувствую, когда в компании разговор заходит о музыкальных произведениях. Как будто при мне говорят на неизвестном иностранном языке. Чувствую себя идиоткой. Моя старшая дочь Майя бросила музыкальную школу в четвёртом классе из-за сольфеджио. Я знаю, что многие дети бросают музыкалку из-за этого предмета. А моей Маришке крупно повезло, потому что ей досталась необыкновенная преподавательница со своей методикой обучения. Она с детьми играла в сольфеджио. Представляешь? И дети, которые у неё занимались, любили её предмет больше, чем специальность. Поэтому Мариша так легко сама аранжировки делает.

– Зато у меня есть своя студия звукозаписи! С прошлых времён осталась.

– Студия звукозаписи?! Вот этого мне и не хватало! А то три мои песни полностью готовы, а записать дороговато. Поможешь?

– А кто исполнять будет?

– У меня есть подходящий бард, который мои песни и довёл до ума. Классно получилось! Ну как, поможешь?

– Конечно, помогу…

Так они проболтали не один час, пока Крестовский не засобирался домой, ведь у него, как выяснилось, есть официальная супруга, окольцованная в загсе. Но особенно Ирину сразило до глубины души, когда Олег положил руку на сердце и сказал:

– Ириш, а здесь-то всё осталось к тебе так, как было раньше…

– Но так не бывает! – возглас вырвался сам собой. – Как романист тебе говорю: не-бы-ва-ет. Если я об этом в книге напишу, меня наша шатия-братия романистов на смех поднимет!

– Бывает, – уверил он.

И при этом Олег так на неё смотрел! Так смотрел, что можно сума сойти!

«Нет! Нет! Такого не бывает, – останавливала Ирина сама себя. – Потому что быть не может!»

И его глаза были настолько голубые на ярком солнышке, что закрадывалось подозрение о цветных линзах… И какая-то странная щенячья радость мелькала в этих глазах, которой тоже не хотелось верить. И улыбочка эта… А переигранный образ удачливого человека вкупе со словами, что жизнь прошла незаметно мимо? Какой-то чудовищный микс.

Ирине хотелось крикнуть сакраментальное: «Не верю!» Она привыкла в своём отношении к конкретному человеку отталкиваться от видения, навеянного первыми минутами общения, а сейчас перед ней возник чёрно-белый кот в шашечку из мультфильма про голубого щенка, напевающий голосом Андрея Миронова:

 
Надо жить умеючи,
Надо жить играючи,
В общем, надо, братцы, жить
Припеваючи…
 

Писательницу этот персонаж не пугал и не отталкивал, но настораживал своей наигранностью… И задела-заинтриговала фраза, брошенная при прощании, как бы в продолжение какой-то неведомой игры:

– Ну что, роман писать будем?

И последующая за ней Иринина, не менее игривая:

– Всенепременно…

Что-то щёлкнуло, как механизм в заржавевшей музыкальной шкатулке, и неожиданно полилась странная музыка, а в небо взвились петарды…

ИГРА НАЧАЛАСЬ!

Прощаясь, они коснулись друг друга губами. Что, казалось бы, случилось? Прощальный поцелуй, и не больше, как полагается между творческими людьми. Ирина с друзьями всегда так приветствуют друг друга и прощаются в издательстве или на писательских вечерах. Но это было нечто больше, чем обычное прощание.

– Куда меня уносит? – задала Ирина сразу же вопрос вслух отражению в зеркале, как только переступила порог своей квартиры, поговорить-то о произошедшем было не с кем. – И зачем мне это надо? Разве мне плохо сейчас живётся? Я обеспеченная и самодостаточная женщина. У меня всё есть для жизни и творчества. Самое главное, что мне никто не мешает. И я ничего не хочу менять! Ничегошеньки! Приключений на свою ж… хочешь найти? А не слишком ли многое ты потеряешь в случае фиаско? Стоит ли игра свеч?

А опасения были не беспочвенными. И дело даже не в муже, проживающем в Германии. Чем может для Ирины закончиться неудачный адюльтер? Разводом. Но это не смертельно, тем более, что она себя теперь может обеспечить и сама. Но любое нервное потрясение могло привести Ирину к нежелательным последствиям, к обострению болезни, например. А то, что она добровольно откажется от вновь обретённой любви, не приведёт ли к не менее сильному потрясению?

– И что я там наговорила ему, дура! Зачем начала душу выворачивать? И про перенесённую болезнь рассказала… А если он посмеётся надо мной? Или ещё хуже: вдруг он злопамятен, затаил на меня обиду в далёком детстве и хочет отомстить примитивным способом, как в дешёвых бульварных романчиках… А? Такой вариант ты рассматриваешь? – продолжала Ирина себя изводить и накручивать неразрешимыми вопросами.

Они относились к разряду риторических, то есть не требующих немедленного ответа. Любой ответ привёл бы к нагромождению ещё большего количества вопросов.

– А может, будь что будет? Может, отпустить ситуацию и понаблюдать, к чему это приведёт? Мне же нужны новые эмоции и новые впечатления. И мир раскрасится в более яркие тона, и стихи приобретут будоражащий оттенок, и сочиняемые романы станут насыщенней. Ты же сама просила перед иконой любви, просила дать любящего мужчину… Тебе выдали один в один, как хотела. Что ты теперь кочевряжишься? Прими всё как есть, как данность. А ничего другого не остаётся…

От переживаний Ирина открыла бутылку французского бордо, которое она предпочла всем остальным, когда врачи посоветовали выпивать небольшой бокал красного сухого вина за ужином. Конечно же, потребление вина сию минуту не приведёт к решению глобальных проблем: быть или не быть любовным отношениям, но повысит градус настроения… Может быть…

После выпитого бокала стало только хуже от нагромождения вопросов, которое достигло сначала потолка, а потом перекинулось этажом выше. Господи, что за бред сумасшедшей? И это всего лишь от бокала красного? Скорее всего, сегодня в ресторане под видом хорошего домашнего напитка Ирине подсунули бурду, так что лучше сейчас выпить кофе с молоком и корицей…

Спустя час после нежного расставания с Олегом, сидя в кресле с чашечкой кофе в руке, Ирина получила от Крестовского первую в их романе sms, которая несказанно удивила, но от которой стало так тепло на душе:

– Я скучаю по тебе…

«Правда же, это мило, что появился кто-то по тебе скучающий? – подумалось Ирине. – Хотя вру Скучающих по мне навалом, а вот любящих – ни одного. Любящих по-настоящему, так, как нужно мне, а не им. Сколько раз я сталкивалась с любовью мужчин вовсе не ко мне, хотя это многократно тиражировалось эхом признаний… И в результате приводило к очередным разочарованиям, потому что это не была любовь ко мне… Ко мне, единственной и неповторимой. Это не была готовность обо мне заботиться, спасать меня в трудную минуту… Они любили вовсе не меня…

МОИ МУЖЧИНЫ ЛЮБИЛИ СВОЮ ЛЮБОВЬ КО МНЕ.

Именно к такой формулировке я пришла за долгие годы общения с противоположным полом.

А то, что происходит сейчас, не розыгрыш ли это? Не злая ли шутка над одиночеством? Ведь Олег окончил институт культуры, и ему, вероятно, читали курс по актёрскому мастерству. А Ирина за ужином в ресторане столько наговорила: и о перенесённой болезни упомянула, и про некоторые другие жизненные коллизии, выпавшие на её долю… Что он там сказал про свою ранимость? Всё правильно: стойкие оловянные солдатики нынче перевелись.

– А я думала, что после моих откровений ты не захочешь меня видеть, – написала Ирина в ответ, но потом себя обругала: «Не покажутся ли Олегу эти слова ещё большим откровением? Перед кем я выворачиваю душу? Стоит ли он того?»

И она попыталась завуалировать предыдущую фразу:

– Не удивляйся моим мыслям. Я по жизни – бояка.

Нет! Не то! Опять не то! Мужчинам всегда приходится разъяснять каждую фразу, иначе они «не догоняют», «не врубаются» в силу собственной испорченности или накопившихся с самого детства комплексов. Ирина собралась с мыслями, чтобы выдать тираду:

– Чем хороша юность? Веришь всему и сразу Я говорила, что бояка? Теперь я боюсь всего и всех. Жизнь заставила. У тебя хватит терпения меня переубедить?

И пришёл не менее парадоксальный ответ, который вогнал её в не меньший ступор:

– Не бойся, всё будет хорошо… Мы встретились…

«Наверное, женщинам тоже требуются подробные разъяснения от мужчин. Олежек, растолкуй мне, что означает: «Мы встретились»… И что дальше? Встретились – и что?! Мне от этого станет легче жить? Или всё усложнится настолько, что захочется выйти в окно? Я ведь не менее ранима, чем ты, а может, и более».

Но уточнять она не стала…

«Не бойся, всё будет хорошо…» – почему-то эта фраза наполнила душу теплом, которое Ирина не испытывала давно. Она не слышала таких слов от мужчины последнее время.

Ирина перечитывала и перечитывала sms Олега вслух миллион раз с разными интонациями, с разным выделением слов:

– ВСЁ будет хорошо. Всё БУДЕТ хорошо. Всё будет ХОРОШО.

– НЕ БОЙСЯ!!! ВСЁ БУДЕТ ХОРОШО! – она повторяла как мантру, а потом легла в постель и уснула со счастливой улыбкой на губах…

Она давно так спокойно не засыпала. И снился ей сон, как будто она летает… А Ирина не летала во сне уже несколько лет, настолько приземлённой была та действительность, в которой она существовала. Именно в полёте, в невесомости, в потусторонности сочинились строки:

 
Я придумаю солнечный ветер,
По которому шествуешь ты….
Где-то там за июльским рассветом
Мы с тобой от судьбы убежим.
 
 
Я впитаю внезапную юность,
Бесшабашность, живя одним днём…
Счастье прежнее разом вернулось!
Мы вдвоём? Да! Мы только вдвоём!
 

Но наутро все вчерашние сомнения вернулись обратно с удвоенной силой. Не помогло и чтение вчерашней sms: мантра не возымела должного действия. Ирина не верила в происходящее.

Добравшись до московской квартиры, она решительно взгромоздилась ногами на стул в хозкомнате, чтобы добраться до самой верхней полки и отыскать в жестяной коробке свой школьный дневник с личными записями. Тот самый, который перешёл потом в стихи. Да, она начала писать стихи в старших классах школы. Сохранился ли он? Или Ирина выбросила затёртую до дыр тетрадку за ненадобностью при очередном переезде?

Нет, дневник нашёлся!

Вот она – древняя разрисованная тетрадочка с пятиконечной звездой на обложке. Тетрадочка, от содержимого которой дух захватывает. Чуть не спела: «Что день грядущий мне готовит?» В смысле: что интересненького она сможет почерпнуть в прошлом о Крестовском. И вычитала интереснейшие события, происходившие с ней более тридцати лет назад.

Ирина забыла, что школьные годы наполнены всевозможными происшествиями. Какими же они были наивными!