Его обаяние не оставило меня равнодушной: я улыбнулась. И еще – впервые в жизни смутилась. Карл смотрел на меня так, как никто никогда не смотрел, с заботой и симпатией. Он ответил мне улыбкой. Чтобы не рассмеяться, я опустила глаза. Снова подняла:

– Очень мило с вашей стороны! Спасибо!..

– Не стоит, – он немного покраснел. – Я тут часто езжу, так что буду рад вас снова подвезти.

На это я ответила улыбкой. Карл поклонился, сел на козлы и уехал. Конечно, я могла расплатиться, но денег было в обрез. Пару минут я смотрела вслед кебу, потом направилась в постоялый двор. Трехэтажное серо-бежевое здание не походило на соседние дома, впечатляло, но не восхищало, по крайней мере меня. Оно было крупным, но скромным.

Войдя внутрь и миновав холл, я сразу же заметила хозяйку. Толстая женщина лет сорока сидела за стойкой и спала, похрапывая. Я подошла ближе, стуча каблуками по деревянному полу. Хозяйка не просыпалась.

– Извините?..

Храп только усилился.

– Извините! – повторила я громче.

Ответа опять не последовало. Только тут я заметила звонок и стукнула по нему три раза. Женщина проснулась.

– А… да… Что… – сказала хозяйка сонным голосом, зевая. Увидев меня, она оживилась. – Ох, клиент. Хотите снять номер?

– Было бы неплохо, – проговорила я.

– Сколько комнат?

– Одну, желательно с ванной.

– Милочка, у нас все номера с ванной. Хоть и маленькой.

– Все равно, лишь бы хватило денег.

– Найдем номер подешевле. С ванной и спальней.

– Замечательно!

– Вы к нам надолго?

Я усмехнулась и произнесла:

– Надеюсь…

Мы договорились о сделке, цена действительно была невелика. Конечно, на всю жизнь не хватит, но на полгода – вполне. И это с учетом расходов на еду.

Мне показали мою комнату №33 на третьем этаже. Обстановка скромная: маленький круглый столик на одного-двух человек, кресло, шкаф, комод с зеркалом и кровать. Не так уж и плохо!

– Вот, пожалуйста, проходите, – проговорила хозяйка, открывая передо мной дверь в спальню. – Комната просто чудо! – добавила она с восхищением.

– Да, действительно.

Я бы, правда, осталась бы здесь надолго… Но, к сожалению, меня скоро начнут искать и мне надо запутать следы.

– Меня зовут миссис Норрис. Если возникнут вопросы, обращайтесь ко мне, мисс… – она вопросительно посмотрела на меня.

– Дамана Брустер.

– Замечательно, мисс Брустер, – сказала миссис Норрис с мягкой улыбкой. – Вам что-нибудь нужно?

– Хотелось бы найти мыло, полотенце…

– О да, конечно. Прямо через дорогу есть лавка. Там же, рядом, книжный магазин. Кстати, бесплатная библиотека есть и у нас, на первом этаже.

Я всегда любила читать, читала все, что попадется в руки, потому библиотека меня очень порадовала.

Миссис Норрис отдала ключи и ушла. Она была на зависть подвижной для своих сорока лет и совсем не походила на трактирщицу. Очень открытая, приятная, и главное – ухоженная… Алкоголем, как и борделем, здесь и не пахло.

Я разложила пожитки в тумбочку и комод, спрятала деньги под матрас. После решила пойти купить мыла. На первом этаже миссис Норрис за стойкой читала газету. Я подошла ближе, но женщина из-за большой газеты меня не увидела.

– Кхе-кхе, миссис Норрис… – произнесла я.

– Ох, да, милочка. Я не слышала, как ты спустилась. Что произошло?

– Ничего. Я собираюсь сходить на улицу. Ключи сдавать?

– О, совсем не обязательно!

– Спасибо.

– Удачно прогуляться.

В ответ я кивнула, резко развернулась и вышла из парадной двери.

Погода резко изменилась. Если утром стоял туман, то сейчас он пропал, выглянуло солнце, все как будто расцвело. Появилось больше народу. Кто шел на работу, хотя на дворе стояла суббота, кто просто прогуливался, детишки бегали по лужам.

Судя по всему, было уже около двух часов дня. Одни люди ходили грустные, недоброжелательные, со злыми глазами. Другие – с искусственной, нарисованной улыбкой, и никто из взрослых не улыбнулся откровенно. Это слегка испортило мое настроение. Но дети были не такие. Они бегали, прыгали, веселились и смеялись. Я стала улыбаться, но потом вспомнила, как играла с мамой и папой на лужайке на заднем дворе нашего дома. И тогда улыбка сменилась тоской, тоска – угнетенностью, угнетенность – ненавистью, ненависть – злобой. Злобой такой же, как сегодня утром в квартире. Быстро придя в себя (на меня налетел маленький мальчик, извинился и побежал дальше), я вспомнила, что нужно купить мыло.

Перебежав через дорогу, я медленно, не спеша, направилась к лавке. Открыла дверь. Зазвенел колокольчик. Внутри никого не было. Из-за прилавка выскочил тощий старичок лет шестидесяти.

– Чем могу вам помочь, мисс?

– У вас есть мыло?

Старичок посмотрел на меня пронизывающим взглядом. Его бородка будто растопырилась. Он выпрямился, сделал безразличное лицо и с гордостью проговорил:

– Да.

Еле удержавшись от смеха (такой он был напыщенный!), я купила мыла и зубного порошка. У аристократов обычно водились щетки для зубов. Но я перестала быть аристократкой и привыкла чистить зубы пальцем.

Выйдя из лавки, я тут же столкнулась с каким-то прохожим. Он явно куда-то спешил и грубо бросил:

– Смотри, куда идешь!

Мне это, мягко скажем, не понравилось. И я огрызнулась:

– Сам иди, куда шел!

В этих словах я выплеснула почти всю злобу, накопившуюся за день. Могу поклясться, что мужчина услышал меня: он даже обернулся, но продолжил свой путь. Наверно, был ошарашен, что я посмела перечить, и решил не продолжать спор. Мудро. На душе полегчало. Хоть на кого-то я выплеснула гнев.

Сейчас забавно, что тогда я, диковатая девчонка, обращала внимание на такие мелочи. Но представь, дорогой читатель, мое состояние! Я знала, что за стенами приюта есть люди, но я забыла, насколько они могут быть разными. Новые или просто забытые ощущения ожидали меня на каждом шагу.

Окрыленная, я вернулась к постоялому двору. Уже в коридоре, остановившись неподалеку, я услышала, что кто-то кричит на миссис Норрис, а та отвечает тихо и забито. Я решила притаиться в арке и подслушать.

– Вы задолжали мне! – рычал мужчина.

– Всего за неделю, – тоненьким голосом отвечала миссис Норрис.

– Неважно! Его величество короля это не будет интересовать!

– Но… Я вам выплачу деньги, честно.

– Каждый месяц! Каждый месяц одно и то же! Вы знаете, что делают с теми, кто не выплачивает нало…

Меня возмутила и разозлила его невоспитанность. Что этот грубиян может знать о короле – и уж тем более о его заботах!

Не знаю, что на меня нашло, но я выскочила из-за угла, где пряталась, и только раскрыла рот, как сразу же опомнилась. Мне не стоило появляться на глаза представителям закона.

Наступила гробовая тишина. У окна стоял среднего роста и возраста мужчина, плотный, лысоватый. Его выражение лица с яростного изменилось на любопытное. Он пытался разглядеть меня, но не мог: солнце било ему в глаза. Я мельком глянула в сторону миссис Норрис. Она стояла у стойки и смотрела на меня совсем иначе, будто бы увидела святого.

После краткого молчания я опустила голову и побежала к лестнице. Мужчина за моей спиной спросил:

– Кто это?

– Постоялец, – с мягкостью проговорила хозяйка.

– Ладно, даю вам время, так и быть. Я приду через три дня.

Я спокойно пошла к себе в комнату. Войдя внутрь, закрыла дверь на ключ и отправилась мыться. Вскипятила два больших чана, справившись с кухонной плитой. Хотя бы за это спасибо приюту. Похоже, я совершенно перестала быть аристократкой…

Наполнив ванну и разбавив кипяток холодной водой, я распутала и расчесала волосы. На удивление, это получилось легко. Но они были настолько грязными, что из зеркала на меня смотрела незнакомая девочка-брюнетка, хотя на самом деле я была светло-русая.

Я разделась и залезла в ванну. О-о-о, какое блаженство! Я мечтала об этом с первого приютского дня! Конечно, там нас мыли, но о горячей ванне оставалось только грезить.

Интересно, что сейчас творится в приюте? А вдруг они меня найдут? Вдруг миссис Норрис или этот Карл сдадут меня полиции? Ничего, спокойно. Я сбежала раз – сбегу и второй, и третий, и десятый. Нужно изменить внешность, чтобы мать родная не узнала. Хотя могу поспорить, что ни мама, ни папа и так меня не узнали бы сейчас…

Что за человек пришел за налогами? Сказал, миссис Норрис задолжала за целую неделю, а вроде не похоже. Это место выглядит приличным. Интересно, сколько здесь постояльцев? И чем мне заняться, и стоит ли пойти учиться? Нет! Это глупо! Так меня рано или поздно разыщут. Выход один: учиться самой. Больше делать нечего. Одно только ясно: надо бы еще работу найти. Все мои умения сейчас бесполезны. Я прекрасно держусь в седле. Как-никак в три года посадили на коня! Перерыв был долог – целых пять лет, но от езды верхом отучиться невозможно. Стоит сесть в седло, как я все вспомню. Но какой от этого толк? В конный спорт не возьмут: я ведь женщина! У нас не так много прав… По-хорошему получается, меня даже близко к парламенту не подпустят. Что еще я умею? Читать, говорить на французском. Но все равно толку мало. Ладно, газеты полистаю, а там решу.

Закончив мыться, я оделась, завернула волосы в полотенце и спустилась к миссис Норрис. К моему удивлению, ее не было за стойкой. Я поняла, что надо постучать по звонку, так и сделала. Через секунду миссис Норрис выскочила из-за двери за стойкой, увидела меня и рассмеялась:

– Как ты перевоплощаешься! Что ты хотела?

– Ну… – Я боялась, что моя просьба прозвучит нелепо. – Вы не могли бы меня постричь?

– Постричь? – переспросила миссис Норрис.

– Да.

– Но я не умею!

– Просто подровняйте волосы, и все. Обычно так и делают.

– А если будет криво?

– Неважно. Ничего страшного.

– Ну ладно, проходи.

Комната миссис Норрис была маленькая, но невероятно уютная и теплая, в ней не пахло сыростью.

– Садись вот на тот стул и займись волосами, – она протянула мне расческу. – А я пойду за ножницами.

Волосы хорошо расчесывались. Стоило мне закончить, как сразу пришла миссис Норрис.

– Постригать? Как коротко? – на ее лице сияла улыбка от уха до уха.

– Где-то чуть выше лопаток.

– Уверена?

– Да, – я начала нервничать.

Защелкали ножницы. Миссис Норрис тихо бормотала. Я сидела, не шевелясь, но глаза бегали туда-сюда, разглядывая комнату. На стенах висело много разных картин. И репродукции произведений великих художников, и любительские. И мне показалось, что эти картины – руки одного мастера. Очень даже талантливого, а я в этом кое-что понимаю. Я заметила портрет самой миссис Норрис. Слева висел портрет мужчины, а справа – маленькой милой девочки лет шести. Оба они были перевязаны черными лентами. Наверно, это ее муж и дочь; видимо, они умерли. Вот так потеря! Как не повезло! А слева от портрета мужа висел чей-то еще. Я не могла его рассмотреть, не могла повернуть голову, ничего не получалось.

– Вроде готово, – сказала миссис Норрис. – Ну надо же, даже ровно!

– Так быстро? – удивилась я.

– Да вот, смотри! – Она взяла меня за руку и так резко потащила к зеркалу, что я, вскочив, чуть не уронила стул. Жаль, но зеркало находилось в противоположной стороне от портретов.

– Здорово, правда? Смотри, как ровно!

Хозяйка стала оживленно стряхивать с меня обрезки волос.

– Да, действительно ровно. Интересно, как эта прическа будет смотреться, когда волосы высохнут?

– Мне тоже!

Счастливая миссис Норрис так и сияла.

– Большое спасибо! Я пойду к себе.

Веселое лицо миссис Норрис омрачилось. Она искала, как бы меня остановить, и попала в самую точку:

– Дамана, ты можешь со мной поужинать.

– Поужинать? – я обернулась. – Вы меня об этом просите?

– Конечно, если ты занята, я тебя не заставляю…

– О нет, вы не так поняли… Я с радостью.

– Отлично! – миссис Норрис опять засияла. – Отнеси полотенце и возвращайся, я как раз разогрею еду.

Меня покормят! Отлично. Жаль, не удалось разглядеть портрет, но мне уже не так любопытно. Я повесила полотенце на место и пошла посмотреть на себя в зеркало. Интересно, что будет, когда волосы высохнут? Пойдет ли мне эта прическа, как в детстве? Ладно, подожду до завтра.

И тут я заметила портрет своей семьи. Его я положила на комод, перед тем как уйти в лавку за мылом. Может, лучше спрятать? Вдруг кто увидит. Да нет, ничего не случится. Подумаешь, узнают, что я – графиня Брустер. Интересно, кто-нибудь знает, что у графа Брустера-младшего есть наследница? Обо мне когда-то писали в газетах, меня видел сам король. А как же газетчики? Ведь это сенсация – граф умер, его жена и дочь пропали без вести… Меня должны были искать! Ладно, подумаю об этом позже. Пора к миссис Норрис.

Приближаясь к ее комнате, я все сильнее чувствовала ароматные запахи. Я не ела почти сутки и боялась упасть в обморок. Кружилась голова. В приюте я никогда так не голодала.

– Миссис Норрис!

– Я тут, заходи, – послышался голос из соседней комнаты.

Там оказалось очень душно.

– Еду разогреваю, – объяснила миссис Норрис. Я понимающе кивнула. В сковороде что-то будто взорвалось. – Садись куда хочешь. Почти готово. Поможешь мне накрыть на стол?

– Да, конечно.

– Тогда бери это, – она указала на миску, – и неси туда, где я тебя постригала.

Я унесла миску и вернулась.

– Возьми оттуда, – она кивнула в сторону шкафа, – две тарелки и два стакана.

Тарелок в шкафу было пять, как и чашек, и стаканов. И еще в нем стояли аккуратно сложенные сковородки, кастрюли, подносы.

– Бери графин с кипяченой водой, он тоже пригодится.

– А чай потом или как?

– Потом.

Я ушла из кухни и села за стол. Разложила тарелки, поставила стаканы. Чего-то не хватает.

– Миссис Норрис, мы забыли про вилки!

Хозяйка из сковородки перекладывала еду в общую тарелку.

– Верно, – она обернулась. – Они в том же шкафу, только в правом ящичке. Возьми еще и ножи.

Я взяла два ножа и две вилки и положила их по правую и по левую сторону от тарелок. И села на свой стул. Через пару минут зашла миссис Норрис. Она аккуратно расставила еду и села. Мне не терпелось приступить к трапезе, как вдруг миссис Норрис предложила:

– Хочешь произнести молитву?

– Что? – я нахмурилась. – Нет, давайте лучше вы.

– Хорошо.

Она положила руки на стол и закрыла глаза. Я попыталась сделать так же, но без особого желания.

– Спасибо тебе, Господи, за еду, – начала миссис Норрис. – За воду, что мы пьем, за твою помощь в трудные для нас времена. («Да как же», – подумала я.) И за все, что ты для нас делаешь. Аминь!

– Аминь, – произнесла я, еле удерживаясь от смеха.

Мы приступили к еде. Готовила миссис Норрис потрясающе. Почувствовав, что мой живот полон, я поблагодарила хозяйку.

– Ну, расскажи мне о себе, – сказала миссис Норрис, мягко улыбаясь. Мы сидели и потихоньку потягивали чай

– Мне нечего рассказывать, – отрезала я.

Но миссис Норрис оказалась очень настойчива:

– У каждого человека есть история, достойная рассказа.

Ее мягкой улыбке невозможно было противостоять.

– Меня зовут Дамана Брустер, мне пятнадцать лет.

Мою остроту явно не оценили. Миссис Норрис молча смотрела на меня и ждала. Я вздохнула и начала лгать:

– Приехала из Оксфорда, но до девяти лет жила в Лондоне. Лондон я почти не знаю, гулять по улицам меня одну не отпускали. Отцу предложили в Оксфорде хорошую работу, ну, мы и переехали. Меня постоянно опекали, ходили за мной по пятам, из-за этого я часто ссорилась с родителями. И три-четыре дня назад мне все чертовски надоело. Я заявила, что способна жить самостоятельно. Устроила скандал. Родителям надоело со мной ругаться, и они предложили сделку. Я еду в Лондон и живу сама, одна, но если дело пойдет под откос, они с распростертыми объятьями примут меня. Но постараюсь их не просить об этом. Не хочу обратно!

Неплохо я солгала, правда? Говорю же – это мой талант. Вранье становится особенно правдоподобным, когда вносишь в него скрытый смысл, что я и сделала.

– Вот такая история.

– Бедняжка! – воскликнула миссис Норрис.

– Почему же?

– Родители так жестоко с тобой обошлись. Отправили дочь в незнакомый город, одну – кошмар!

– Почему? Я сама этого хотела.

– И не жалеешь?

– Я вырвала для себя свободу! Как о ней можно жалеть?.. – воскликнула я с улыбкой.