– Здравствуй, мамулечка, ужасно рада видеть тебя! – говорила Валя, заключая ее в объятия. – Вот, познакомься. Это – та самая девушка. Наша героиня, – продолжала она, представляя нас друг другу. – Евгения. Нина Петровна.

– Очень приятно, – улыбнувшись и бросив на меня быстрый внимательный взгляд, проговорила Нина Петровна. – Валечка звонила мне, рассказывала про ваши подвиги в самолете. Сказала, что вы – телохранитель, правильно?

– Как-то так, – скромничала я.

– Необычная профессия для девушки. Хотя сейчас многие осваивают мужские профессии. Даже по нашей части можно судить. Раньше женщин среди служащих практически совсем не было, а сейчас – на каждом шагу. Вот и во время войны тоже. И летчиками, и пулеметчиками женщины были. Да что тут говорить, если нужно, мы сумеем за себя постоять!

Закончив фразу и вместе с ней закончив пристальное изучение моей персоны, Нина Петровна пригласила нас на кухню, говоря, что с дороги не мешает подкрепиться.

Но, уже подкрепившись недавно одним из кулинарных шедевров своей тетушки, я отказалась от приглашения, предоставив дегустацию Вале.

Осведомившись, в какой из комнат могу расположиться, я разложила немудреный багаж и отправилась в гости к Зорину-старшему. Необходимо было выяснить, где и в каких условиях он обитает, чтобы получить уже полное и исчерпывающее представление о «дислокации» всех, столь разрозненных на этот раз, объектов, за которыми я должна была наблюдать.

Валя назвала мне номер дома, квартиры, а также в двух словах сориентировала, как пройти.

Дом Зорина действительно располагался недалеко. Выйдя от гостеприимных хозяев, я уже через несколько минут подходила к приблизительно такой же полуразрушенной трехэтажке с идущими сверху донизу сквозными трещинами и облупленной штукатуркой.

Зорины жили на третьем этаже, и, позвонив, я оказалась в квартире, столь же небогато убранной, как и предыдущая, но только уже двухкомнатной.

Гостеприимно распахнув дверь во всю ширь, Константин Иванович первым делом пригласил меня отужинать, и мне снова пришлось вежливо отказываться.

– Спасибо большое, вы очень любезны, – очаровательно улыбаясь, говорила я. – Но я уже перекусила, когда ездила домой. Давайте лучше поговорим. Думаю, нам есть что обсудить с вами.

– Правда? – удивленно поднял брови Зорин. – Но я вроде бы все уже рассказал.

– Да, о том, что послужило причиной возникновения всех этих недоразумений. Но чтобы эффективно осуществлять контроль, я должна знать наиболее вероятные, скажем так, направления атаки. Откуда может появиться враг, куда он исчезает. Вот, например, те трое в больнице. Они ведь не случайно там оказались. Им нужно было знать, что в это время Игорь находится именно в этом месте, а следовательно, проследить за ним. Нужно было перелезть через ограду, проконтролировать, чтобы вокруг не было посторонних. Словом, масса вещей, предварительных этапов, на любом из которых мы могли бы их перехватить, если бы заранее знали об их планах.

– А, вот вы о чем! То есть ты. Но как же мы сможем заранее узнать все это? О планах того же Свиридова, например? Ведь сам он наверняка не расскажет.

– Это покажет время. А мы с вами давайте начнем с простого. Вы знаете, где он живет?

– Само собой. В пятиэтажке. Там все наши высокие чины гнездятся. Считай, единственный на всю летку нормальный дом. Недавно построили. Хотя какое недавно! Тоже лет десять уже ему.

– Это такая, с белым цоколем? – предположила я, припомнив, что по дороге сюда среди удручающе-ветхих строений действительно приметила вдали нечто, напоминающее «нормальный дом» – кирпичную пятиэтажку, свежеоштукатуренную и свежепобеленную по периметру нулевого этажа.

– Да, как в белых тапочках, – усмехнулся Зорин.

– Хм, то есть получается, что все вы тут друг от друга недалеко?

– В том-то и дело, – сокрушенно соглашался Зорин. – За семь верст не ходить. Тут он тебе и Игорь, тут она тебе и Валя, только руку протяни. А уж кандидаты, чтобы придраться к ним, всегда найдутся. Честным трудом зарабатывать этим ребятам невмоготу, а выпить надо. Для разных подлых штучек такой контингент – самый подходящий. Вот Свиридов и использует его, резерв этот кадровый. У него здесь шушеры этой на побегушках – вагон и маленькая тележка. Он же у нас начальник, большой человек. К Валентине пристать или Игорю какую-нибудь подножку подставить – для этих ребят милое дело.

– И что, ничего нельзя доказать? Неужели никто из этого «контингента» не может рассказать, кто именно дал ему поручение?

– Да кто ж про него расскажет? Он ведь их всех в бараний рог скрутить может. Да и не только их, и поважнее кого. Я ведь тебе говорил, какие у него тылы. Из самой Москвы поддержка. Иначе кто его, негодяя такого, так долго терпеть бы здесь стал? И дня бы не продержался.

Зорин нахмурился, видимо, погрузившись в неприятные воспоминания, но раздавшийся в это время звонок в дверь снова вернул его в реальность.

Не имея точной информации о семейном положении своего собеседника, я предположила, что это пришла супруга и что пора сворачивать дискуссию. С этой мыслью я отправилась в коридор следом за Зориным, который уже открывал дверь. Уверенная, что уже через пару секунд увижу его жену, я намеревалась познакомиться и тут же попрощаться, чтобы не вмешиваться в чужую семейную жизнь и не надоедать.

Но как ни странно, из коридора не доносилось ни женского голоса, ни приветственных слов, которые были бы вполне естественными при встрече жены и мужа. Оттуда вообще ничего не доносилось, и это странное безмолвие заставило меня насторожиться и прибавить шаг.

– У вас гости? – произнесла я, обращаясь к Зорину, застывшему на пороге ко мне спиной.

– Не знаю… – как-то странно ответил он.

Приблизившись, я из-за его плеча выглянула в коридор и обнаружила, что он пуст. Недоумевая, что же заставляет Зорина оставаться на месте, глядя в пустое пространство, я проследила за направлением его взгляда. Он смотрел вниз.

Там, на полу прямо перед дверью лежала загадочного вида конструкция, изнутри которой доносилось негромкое гудение, чем-то напоминающее звук сотового, поставленного на режим «вибро».

– Что это? – удивленно спросила я.

– Сам бы не отказался узнать, – ответил Зорин.

– Вы видели, кто это принес?

– Нет. Когда я открыл дверь, в коридоре никого не было. Только эта дрянь на полу.

– Понятно, – я сориентировалась в обстановке моментально. – Пройдите, пожалуйста, в квартиру. Туда, туда, поглубже. В дальнюю комнату.

С этими словами я обхватила Зорина за плечи и, подтверждая свои слова действием, препроводила его подальше от загадочного предмета.

Когда я вернулась, звук, идущий изнутри, усилился, и я поняла, что времени на «разминирование» у меня нет. Единственное, что еще можно было предпринять в подобной ситуации, это отойти как можно дальше от бомбы, которая в любую секунду могла взорваться.

Это я и постаралась сделать. Закрыв входную дверь на два поворота замка, я следом за Зориным ринулась в спальню, расположенную дальше всего от входа, и, не хуже, чем во время военного артобстрела, во всю глотку заорала: «Ложись!»

Когда, некоторое время спустя, я рассказывала об этом случае Игорю, мы весело смеялись, но на тот момент ситуация казалась мне вполне серьезной. Ведь за те несколько секунд, которые были у меня для осмотра загадочного устройства, я даже при всем желании не смогла бы определить ни тип его, ни взрывную мощность.

Мощность оказалась не такой уж большой, и уже через несколько минут я узнала, что основной «поражающий фактор» этой конструкции заключался вовсе не в ее взрывной силе.

Услышав донесшийся из коридора хлопок, я почти сразу же вслед за этим различила какое-то непонятное шипение, а минуты через две все снова стихло.

«Что за чудеса?» – недоумевала я, выходя в коридор.

Входная дверь, целая и невредимая, стояла на своем месте, неопровержимо свидетельствуя, что взрывная волна, если она вообще тут имелась, была очень слабой и совсем не разрушительной.

Осторожно открыв дверь, я обнаружила возле порога обуглившуюся бесформенную массу. Двери соседних квартир оставались на месте, и на лестничной площадке в целом не наблюдалось никаких ущербов. Но, посмотрев на внешнюю сторону двери, ведущей в квартиру Зорина, я ужаснулась. Декоративные деревянные панели, которыми она была облицована, выгорели почти дотла. Огромное черное пятно, изуродовавшее красивую лакированную поверхность, яснее всяких слов свидетельствовало о том, на какой эффект рассчитывали наши враги.

«Видимо, предполагалось, что Зорин возьмет эту дрянь в руки, – вновь осматривая обгоревшие останки неизвестно чего, валявшиеся под ногами, размышляла я. – Возьмет либо для того, чтобы рассмотреть, либо для того, чтобы выбросить на помойку. Впрочем, судя по тому, как быстро сработал таймер, старый техник смог бы получить причитающееся, даже не прикасаясь к этому агрегату. Если уж бесчувственная деревяшка получила такие чувствительные «травмы», что говорить о нежной человеческой коже?! Даже стоя рядом, он бы обгорел не хуже, чем Игорь, а уж если бы этот «фейерверк» находился у него в руках…»

В этом случае дело стопроцентно закончилось бы инвалидностью, можно было даже не сомневаться. Поняв, что главный упор в данном случае делался не на взрыв, а на огонь, я подумала, что наглость и цинизм наших врагов переходят всякие рамки.

«Это ведь они дубль решили организовать, – в крайнем возмущении думала я. – Мол, сынка твоего уму-разуму поучили, вот и ты подарочек получи. В открытую намекают, откуда в этом «самовозгорании» ноги растут, в лицо насмехаются. И даже страха ни капли нет, какое уж там про совесть поминать! Парень в больнице, еще оклематься не успел, а они…»

И тут меня вдруг посетила интересная мысль. А что, если этот демарш с «фейерверком» – это как раз и есть ответ на мои сегодняшние, вполне успешные действия в больнице? Точнее – наши с Игорем действия?

Версия казалась вполне правдоподобной. Если здоровяки, которые хотели избить Игоря, были присланы Свиридовым, они наверняка уже доложились «боссу». И о том, какой была его реакция на этот доклад, можно было даже не гадать. Посылая троих бугаев разделаться с одним парнем, к тому же еще и раненым, он наверняка не сомневался в успехе этого «предприятия». И вдруг посланцы являются к нему в синяках и, зализывая раны, рассказывают совсем другое.

Любой бы возмутился. А такой человек, как Свиридов, если я правильно поняла из описаний его внутреннюю сущность, – и подавно!

«Так это нам, значит, решили вендетту организовать, – усмехаясь, вновь думала я. – Мол, не хочешь быть послушным – на-ка, еще получи. Ладно. Посмотрим, чья возьмет! С профессиональным авиаинженером уважаемый гражданин начальник, похоже, справлялся без труда. Посмотрим, как получится у него справиться с профессиональным телохранителем».

– Константин Иванович, вы не сможете найти для меня пластиковый пакет? – обратилась я к Зорину, опасливо выходящему в коридор.

– Что? Пакет? – рассеянно спрашивал он. – А зачем?

– Да вот, хочу эти остатки забрать. Отдам знакомым, может быть, удастся провести экспертизу, установить, что это за чудо такое было.

– Бомба?

– Не похоже. Ударной волны практически не было. Только очень сильное пламя. Посмотрите, у вас вся дверь обгорела.

– Ого! Вот это да-а-а… – расстроенно протянул Зорин, рассматривая почерневшие деревяшки. – А какая красота была… Сами с Игорьком делали. Шкурили планки, морилкой протравливали… Вот гад! Это ведь опять он, Свиридов!

– Похоже на то, – согласилась я. – Есть ощущение, что это – ответ на наши действия в больничном парке.

– Точно! – будто озаренный догадкой, воскликнул Зорин. – Ты ведь надавала им там как следует, этим его шестеркам, вот он и недоволен.

– Завтра, если будет возможность, постарайтесь показаться на глаза любимому начальнику, – усмехнувшись, посоветовала я. – Интересно, как он будет себя ощущать, если узнает, что и этот его демарш, мягко говоря, не совсем удался.

– Отличная мысль! – глаза старого техника заискрились лукавством и даже некоторым злорадством. – Обязательно покажусь! Уж расстараюсь, чтобы дорогое начальство не осталось без информации. А все-таки гад он, – внезапно, снова помрачнев, произнес Зорин. – Это ведь, если бы я еще с минуту простоял здесь, вместо этой двери я бы мог… обуглиться.

– Но поскольку этого не произошло, то, думаю, нет и повода для расстройства, – стремясь отвлечь клиента от мрачных мыслей, проговорила я. – Фактически счет у нас сейчас два-ноль. Причем в нашу пользу. Поэтому, думаю, нужно скорее радоваться, чем огорчаться. Разве что вот дверь вам придется ремонтировать… Но думаю, что по сравнению с перспективой «обуглиться» потеря эта не такая уж большая.

– Пожалуй, – невесело усмехнулся старый техник. – А ведь это благодаря тебе, – снова будто озаренный догадкой, произнес он. – Это ведь ты посоветовала мне убраться подальше! Сам-то я, наверное, еще полчаса тут стоял, дожидаясь приключений.

– Я просто делаю свою работу, – скромно сказала я. – Уводить клиента как можно дальше от подозрительных предметов – ее часть. В этом нет ничего особенного.

– Для тебя, может быть, и нет, – очень серьезно произнес Зорин. – А для меня… мне ты, можно сказать, сегодня жизнь спасла. Если не физическую, то профессиональную – точно. Ты посмотри, куда оно дошло, это пламя! Почти на всю высоту дверь сожжена. Если бы вместо нее здесь я стоял, наверняка бы без глаз остался. Так что теперь я, можно сказать, твой должник.

– Оплата учтена в гонораре, – улыбнулась я.

Константин Иванович принес мне пакет, и я сложила в него обгоревшие «останки» загадочного технического объекта, извергнувшего из себя реки пламени не хуже, чем заправский огнемет. Конечно, надежды на то, что эти останки окажутся пригодными для экспертизы, было мало, но попытаться все же стоило. Я и сама впервые сталкивалась с подобным приспособлением, и мне было очень интересно, как оно устроено.

Прощаясь с Зориным, я настоятельно порекомендовала ему ни от кого никаких гостинцев не принимать, а еще лучше – просто никому не открывать дверь.

– Время позднее, – говорила я. – Хороший человек посреди ночи не явится, а плохому открывать незачем. Если случится что-то экстренное, лучше сразу звоните мне.

Получив торжественное обещание свято выполнять эти инструкции, я вышла на улицу и направилась к дому Валентины.

«Кто мог подбросить к двери эту дрянь? – раздумывала я по дороге. – И как они все это организовали? Просто бросили свой «фугас» к двери и убежали или как-то следили за процессом? Если второй вариант, то наши друзья, несомненно, узнают о результате гораздо раньше, чем Зорин «покажется на глаза» Свиридову».

Ответ на свои интересные вопросы я получила буквально в течение следующих пяти минут.

Когда невдалеке уже показались унылые серые стены обшарпанного трехэтажного строения, где вместе с Валей и Ниной Петровной проживала теперь и я, до моего слуха донесся истошный вой автосигнализации.

Не сомневаясь ни минуты в том, чья именно машина запела тревожную песнь, я со всех ног помчалась к подъезду, где был припаркован верный «фольк». По дороге в голове моей тревожно билась одна лишь мысль – о том, что предчувствия не обманули, и наши враги не только уже в курсе постигшей их неудачи с «бомбой», но и успели адекватно отреагировать.

Поймать «террористов» на месте преступления мне не удалось, и, добежав, я увидела только мелькавшие пятки удиравших в противоположную сторону мальчишек.

Одного взгляда на скособоченный, осевший на правое переднее колесо автомобиль было достаточно, чтобы определить, чем они здесь занимались.

«Ах вы, паршивцы!» – мысленно воскликнула я, решив, что хоть одного да изловлю, даже если придется вылезти вон из кожи.

Не теряя времени, я припустила за убегавшими и вскоре действительно нагнала одного из них, слегка поотставшего от своих товарищей.

– Стоять! – повелительно гаркнула я, хватая его за шиворот.

– Ай! Ой! Больно! – во всю глотку заорал мальчишка, хотя я, продолжая держать его за майку, даже не притронулась к телу.

– Ты еще поори мне, – ничуть не смутившись от этой провокации, так же строго продолжила я. – Разинул пасть! Ты мне лучше скажи, кто это вас надоумил чужие машины портить?

– Ай! Больно! – не слушая, продолжал вопить мальчишка, с удовольствием поглядывая на озабоченные лица, начинавшие появляться в окнах окрестных домов. – Ма-ма!

– А-а, маму тебе? Что ж, пойдем к маме! Расскажем ей, чем ее сынок занимается в свободное от учебы время. Расскажем, сколько сейчас шины стоят на такой автомобиль, сколько в автосервисе берут за монтаж. Она, наверное, богатая, мама твоя? Идем. Где ты живешь, говори адрес!

Однако такой поворот событий в планы юного диверсанта явно не входил. Он затих и, немного подумав, переменил тактику на прямо противоположную.

Сморщившись и состроив скорбную мину, он начал хныкать и канючить, пытаясь давить на жалость.

– Отпустите меня, я больше не буду, – причитал он, тщетно пытаясь выдавить из глаз хоть слезинку. – Ну, теть, ну пожалуйста!

– Скажешь, кто подослал вас, отпущу, – со всей возможной твердостью и непреклонностью отвечала я, давая понять, что торг здесь неуместен. – А не скажешь – отведу тебя к родителям и все им расскажу.

– Да никто нас не подсылал! Ну, теть, ну отпустите. Пожа-а-алуйста!

– Так. Значит, ты все-таки хочешь, чтобы мамка с папкой возместили мне ущерб. Что ж, прекрасно! Тогда идем. Который дом? Этот?

Подхватив мальчишку под локоть, я сделала движение, как будто собиралась идти к ближайшему подъезду, и прием сработал.

Поняв, что с ним не шутят, парень перестал кривляться и, упираясь всеми четырьмя, чтобы остаться на месте, заговорил уже совсем другим тоном.

– Да не знаю я ничего, – недовольно бубнил он себе под нос, отводя глаза. – Мужик какой-то. Сказал – вон на той тачке колеса проколете – с меня «пятихатка». Шило дал. Оно у Кольки осталось.

– А денег-то дал?

– Дал, – как-то невесело вздохнул мальчишка, из чего я заключила, что «пятихатка» тоже осталась «у Кольки».

– А что за мужик? Знакомый?

– Да нет. Я его не знаю. Может, из пацанов кто знает. Рыжий такой, высокий. Вы только родителям не говорите! А то отец мне устроит.

– И правильно сделает. Нашли игрушки! Ладно, иди, поздно уже. Так уж и быть, не скажу родителям твоим.

Я выпустила руку, и мальчишка, довольный, что легко отделался, в тот же миг скрылся из глаз, будто и не было его здесь никогда.

Угроза привлечь родителей малолетнего нарушителя к возмещению нанесенного мне ущерба подействовала, и я была этому очень рада. Но если смотреть на вещи реально, в это позднее время вряд ли стоило рассчитывать на помощь специалистов из автосервиса. Так что, даже если они и готовы были бы оплатить ремонт, сейчас его просто некому было делать. Наверняка все ближайшие ремонтные точки были уже закрыты.

Рассчитывать приходилось только на себя.

Вернувшись к машине, я достала насос и, подключив его к аккумулятору, как смогла, подкачала проколотое колесо. Теперь, до того момента, когда оно спустится снова, у меня было некоторое время для маневра.

Еще по дороге в летный городок, когда везла сюда Зорина и Валентину, я заметила расположенную неподалеку автостоянку. Во избежание каких-либо новых посягательств на мой автомобиль, я планировала перегнать его туда, оставив на ночь под присмотром бдительных сторожей. Сигнализация, конечно, вещь хорошая, но, чтобы проколоть колесо, много времени не нужно, и в подобных случаях сигнализация, как выяснилось, не спасает.

Получив первый опыт взаимодействия со своим невидимым врагом, я поняла, что противник обладает и умом, и сообразительностью. В случае с моей машиной, так же, как и в случае с загадочным устройством, которое подсунули Зорину, все было устроено так, что виноватых не оказывалось.