При этом он уже достал из кармана увесистый бумажник и, вытащив из него несколько стодолларовых купюр, небрежно зажал в руке, не выкладывая пока на стол. Я едва не выругалась, понимая, что меня просто дразнят большими деньгами. Понять-то поняла, но не удержалась от соблазна и, тягостно вздохнув, обреченно произнесла:

– Хорошо, я возьмусь за охрану вашего ученого.

– Вот и замечательно, – облегченно выпалил Кононов и заметно расслабился.

Его же товарищ передал мне «приманку» и, как бы к слову, добавил:

– Ах да, забыли упомянуть – клиент пострадал при взрыве. Он лишился зрения, и вам, возможно, придется совмещать работу телохранителя с работой поводыря. Впрочем, эти неудобства мы вам обещаем материально компенсировать.

«Забыли упомянуть? Да это же кардинально меняет суть дела!» – хотела было воскликнуть я, но отчего-то промолчала. Может быть, меня заставили сдержаться добавленные купюры, может быть, мой взор затуманился из-за зеленого цвета ценных бумаг. Не знаю. А эти двое, словно заранее уверенные в благоприятном исходе, покровительственно смотрели на меня и радовались. И черт бы их обоих побрал!

* * *

Конышев Вячеслав Евгеньевич, с которым меня познакомили на следующее же утро, оказался мужчиной весьма интересным, как внешне, так и внутренне. Широкие темные очки, полностью скрывавшие глаза, вовсе не портили его, а скорее добавляли таинственности и слегка интриговали собеседников, вынужденных терзаться вопросом, о чем же думает этот красавец мужчина и правду ли говорит. Способствовала тому и улыбка. Легкая, игривая, она часто появлялась на лице Конышева. Казалось, Вячеслав улыбается своим мыслям.

Когда нас знакомили, Конышев протянул ладонь мне навстречу, а когда я положила на нее свою, поднес ее к губам и, поцеловав, произнес:

– Я почти уверен, что она красива.

– Не более, чем ваша жена, – отшутился Олег Ефимович. А именно он выписал мне пропуск в институт и встретил на проходной.

Но Вячеслав Евгеньевич продолжил расспрашивать:

– Какого цвета у нее глаза и волосы? Какую прическу носит? Я хочу знать.

Олег Ефимович вздохнул. Догадавшись, что ему не слишком хочется меня описывать, я жестом дала ему понять, что как-нибудь справлюсь сама, он же может идти, а затем ответила:

– Я высокая, хорошо сложена, стригусь коротко. Волосы цвета спелого каштана. Глаза, как мне говорят, вообще цвета неопределенного – постоянно меняются, в зависимости от настроения. Губы пухлые, нос маленький. Вот и весь портрет!

Вячеслав вновь загадочно улыбнулся:

– Действительно красивая. А у вас есть семья: муж, дети?

– Нет.

– И квартиры собственной, наверное, тоже нет, – как-то устало вздохнув, добавил мой собеседник.

– Ну, пока еще нет, я живу с…

– Что ж, я был почти уверен, что вы из отряда приматов, – полуутверждающе протянул одному ему понятную фразу Конышев, даже не дослушав меня.

– А кто это? – глупо переспросила я.

– Приматы? – удивился моей неграмотности клиент, и уголки его губ озорно приподнялись вверх в легкой усмешке. – Это, девочка моя, те, у кого в графе семейного положения написано «холост», иными словами, одиночки, живущие под одной крышей с матерью. Из самой формулировки возникает термин: «приматы», то есть люди, живущие при матери, в тепличных условиях, наполненных заботой и опекой.

– В таком случае боюсь, что я все же не из их числа, – заметила я. – Я живу не с матерью, а с тетей Милой, и о тепличном образе жизни мне, при моей-то работе, остается только мечтать.

Вячеслав рассмеялся:

– Скорее всего, вы правы. И все же я чувствую, что вы одиноки, у вас нет рядом близкого человека, с которым вы могли бы поделиться самым сокровенным, на плече которого всплакнуть, если вдруг приведется. Одиночество – штука, конечно, хорошая, но убийственная. Поверьте мне, Евгения.

Не стала спрашивать, откуда он узнал, что я действительно по природе своей волк-одиночка. Тем более что не раз слышала о том, что у людей, лишенных зрения, обычно обостряются остальные чувства: осязание, вкус, слух, наконец интуиция. Они порой чувствуют больше, чем мы видим.

– Ну так что, Евгения Максимовна, – распорядился Конышев через минуту, – ведите меня.

– Куда? – удивилась я.

– В отдел квантовой криптографии. Второй этаж, кабинет сорок четыре, – объяснил Вячеслав.

Я взяла его под руку, и мы двинулись по направлению к лифту. А так как идти молча было как-то неловко, я попросила:

– Расскажите мне о себе.

– А что рассказывать, моя жизнь куда беднее на события, чем ваша. Это вам постоянно приходится кидаться из огня да в полымя, кого-то спасать, защищать, оберегать. А моя сфера деятельности ограничивается всего лишь офисом и компьютером. Про таких, как я, говорят – чокнутые. Возможно, так оно и есть, хотя мне нравится моя работа.

– А как вы к этому пришли? Как поняли, что хотите стать исследователем в этой области? – нажимая нужную кнопку лифта, озадачила я Конышева новым вопросом.

– Сложный вопрос, – вздохнул тот задумчиво. – Честно сказать, и сам толком не знаю. Меня подобные вещи не интересовали даже в школьные годы, я считал их бессмысленными и ненужными. После окончания школы поступил в военное училище, мечтая стать летчиком. – Вячеслав усмехнулся. – Обычные юношеские грезы, ничего более. Зато получил инженерное образование. Тогда-то я и понял, что летать уже не стремлюсь, а хочу учиться дальше, хочу стать исследователем. Увлекся компьютером, программами, а затем дорос до разработчика.

Лифт остановился. Конышев, не дожидаясь моей помощи, вышел и повернул налево.

– А вы неплохо ориентируетесь, – не удержалась от комплимента я. – При том, что даже не пользуетесь палочкой.

– Да уж, неплохо, – горько усмехнулся Вячеслав, повертев в руке коротенькую трость, в которой с трудом угадывалась палочка для незрячего. Скорее уж она напоминала учительскую указку. – Если честно, то ничего удивительного нет, эти стены я знаю как свои пять пальцев. Здесь я начинал работать, прежде чем институт перевели в новое здание. Но все возвращается на круги своя – как видите, пришлось вернуться назад.

Чуть поодаль показались несколько ступенек: уровень пола в дальнем конце коридора почему-то был ниже, чем у лифта. Я собралась уже остановить шагающего впереди Вячеслава, но заметила, как тот надавил на кнопку на ручке своей трости, и она увеличилась до размера клюки. Мужчина несколько раз стукнул ею по полу перед собой и осторожно двинулся дальше. Мне даже не требовалось его направлять. Вскоре Вячеслав остановился и спросил:

– Как далеко мы находимся от нужной двери?

– Почти рядом, – осмотревшись, ответила я. – Еще шагов восемь – и вы окажетесь прямо перед ней.

– В таком случае можно вашу руку? – попросил Вячеслав Евгеньевич и, улыбнувшись, добавил: – Хочу, чтобы меня увидели в компании молодой и красивой женщины. А то все с коллегами да спонсорами.

Я предложила Вячеславу свою руку, и мы двинулись дальше. Теперь уже Конышева пришлось вести мне, попутно ощущая неловкость из-за того, что я вижу, а он нет. Будто в этом была часть моей вины. Видимо, к этому нужно привыкнуть и не обращать внимания.

Дойдя до двери, я пропустила Вячеслава вперед, а затем вошла сама. Помещение, в которое мы попали, оказалось большим, просторным, с высоким потолком и заполненным всевозможной компьютерной техникой. Перед мониторами сидели мужчины самого разного возраста и уверенно щелкали по клавиатуре. Причем все настолько углубились в работу, что на наше появление никто не обратил внимания.

– Куда теперь? – завершив беглый осмотр помещения, спросила я у Конышева.

– В мой кабинет, – указав вправо, ответил тот. – Видите дверь у самого окна?

– Да, вижу. На ней есть табличка.

– Вот там теперь мое место, – пояснил Вячеслав, печально вздохнув. Но затем резко тряхнул головой, словно отгоняя уныние, и чуть бодрее добавил: – Сейчас займемся отбором нового персонала. Видите ли, людей катастрофически не хватает, особенно настоящих профессионалов. А исследование требует пристального внимания, вот мы и вынуждены набирать людей с улицы. К сожалению, вам сегодня придется при этом присутствовать.

– Почему же к сожалению? – возразила я, подхватывая Вячеслава под руку. – Мне, например, даже любопытно. Все-таки настоящее собеседование. Пора бы мне познакомиться с особенностями мероприятия, а то знаю о нем лишь понаслышке.

– Евгения, хотите анекдот? – неожиданно предложил Конышев. – Он, правда, очень короткий, всего одна фраза. Но думаю, вы его оцените.

– Ну давайте, – не отказалась я.

– В связи с поломкой сервера для создания фотороботов Управление внутренних дел приглашает на работу граждан с богатой мимикой.

Я улыбнулась, а Вячеслав вздохнул:

– М-да, все же юмор компьютерщиков слегка отличается от юмора обычных людей. Я убеждаюсь в этом все больше.

– Прошу в ваши апартаменты, – открывая следующую дверь, пригласила я спутника.

Конышев вошел в кабинет, снова провел палочкой по полу и уверенно приблизился к широкому столу, выполненному из темного дерева. Я задержалась у двери, оглядываясь по сторонам. Кабинет Вячеслава Евгеньевича представлял собой небольшую вытянутую комнату с одним окном. Обстановка оригинальностью не отличалась: обои под покраску, мягкий, но почему-то не кожаный диван, рабочий стол, крутящееся кресло, большой цветок на полу, на окне жалюзи. Полумрак.

Не сразу поняв, что полумрак Вячеславу Евгеньевичу никакого неудобства не доставляет, тогда как посетителям, напротив, будет мешать, я поискала на стене выключатель и зажгла свет.

– Вы пока располагайтесь, а я позвоню, чтобы отобранных вчера кандидатов прислали ко мне на собеседование, – говорил между тем Вячеслав, поднимая трубку телефона.

Продолжая наблюдать за его действиями, я все больше и больше удивлялась, как безошибочно он находит нужную кнопку. Впрочем, клавиатура телефона, калькулятора и компьютера относительно стандартна. Если часто ею пользуешься, то можно найти нужную кнопку с закрытыми глазами.

Пока Конышев отдавал распоряжения, я решила, что кандидатов на свободные места буду тщательно обыскивать за дверью, а впустив в кабинет, не позволю подходить близко к столу, оставив прямо у входа. Пока это были лишь малые меры предосторожности, но пренебрегать даже ими не следовало. Тем более что я пока не представляла, от кого именно надо защищать Вячеслава Евгеньевича.

Вскоре прибыли соискатели. О них мне доложил юноша, непонятно кем тут работавший. К его пиджаку хоть и был прицеплен бейджик, но на нем значились лишь фамилия и имя с отчеством, но только не должность. Возможно, паренек числился пока новичком, и его обязанности ограничивались курьерскими и специального названия не имели. Предварительно постучавшись, юноша осторожно заглянул в кабинет и, запинаясь, произнес:

– Тут люди пришли. Мне сказали, что их надо препроводить к вам.

– Да, да, мы в курсе, – кивнула я. – Скажи, пусть постоят в коридоре, я сейчас к ним выйду.

Не заставляя претендентов ждать, я вышла в соседнюю комнату и велела всем выстроиться в очередь. Затем подозвала к себе первого и, по-видимому, самого шустрого из них и тщательно обыскала. Не обнаружив при нем ничего опасного, провела к Вячеславу Евгеньевичу.

– Кто вы? – едва заслышав, как скрипнула дверь, сразу же спросил Конышев, не дав бедняге толком опомниться и собраться с мыслями.

– Я-а? – немного опешив, переспросил парень.

Он был довольно рослый, коротко стриженный и с бакенбардами. На правой его руке я заметила небольшую наколку в виде компа с забавной улыбающейся мордочкой и какими-то буквами. Одет на рэперский манер, разве что без повязки на голове. Выглядит лет на двадцать пять, может, чуть больше.

– А разве здесь есть еще посторонние? – насторожился Вячеслав.

– А-а, ну да, – парнишка вскинул подбородок и вознамерился пройти к столу.

– Оставайся там, – остановила его я. – Тебя и так хорошо слышно.

– Ладно, – немного растерянно пожал плечами молодой человек. После чего представился: – Костин Виктор Павлович.

– Расскажите о себе, – предложил Конышев. Сейчас он сидел в кресле с высоко поднятой головой, выпрямленной спиной и, казалось, неотрывно смотрел на посетителя, хотя на самом деле просто повернул лицо в сторону двери.

– Мне двадцать четыре года, имею опыт работы программиста для платформы J2ЕЕ, неплохо разбираюсь в устройстве сотовых телефонов, телевизоров и другой техники, – уверенно начал Костин. – За несколько дней из двух списанных компов могу собрать один рабочий. Легко определяю неполадки в программах и устраняю их. Имею рекомендательные письма с прежнего места работы. Не пью, не курю. Считаю себя человеком ответственным и очень хочу работать над созданием новых программ, – выпалив все за одну минуту, парень замолчал.

– Что ж, отлично, – слегка кивнул головой Вячеслав. – Надеюсь, что возможность показать себя у вас действительно появится и кто-нибудь предложит вам интересную работу. Благодарю, до свидания.

Я едва не опешила от столь неожиданного и, главное, резкого ответа. Паренек же и вовсе раскрыл рот и, заикаясь, пролепетал:

– Это… значит, что вы меня не берете?

– Да, это значит, что вы нам не подходите, – повторил тоном, не терпящим возражений, Конышев.

– Но ведь вы даже не глянули в мое резюме, – начал возмущаться парнишка, сверля взглядом Вячеслава. – Я действительно хорошо разбираюсь в компьютерах, во всех, включая Power PC 970 c его 64-разрядным микропроцессором. Это новая разработка, с ней вообще мало кто сейчас на «ты». Машина дорогая, не у всех есть.

– Да неужели? – усмехнулся в ответ Вячеслав и слегка склонил голову набок. – А как же Power 4? С ним вы тоже на «ты»?

– Ну, в общем-то, да, – кивнул неуверенно парень, зачем-то покосившись в мою сторону.

Вячеслав снова усмехнулся и, махнув рукой в сторону двери, произнес:

– Идите, молодой человек. К вашему сведению, Power PC 970 – это упрощенная версия Power 4.

– Я это знал, – попытался было вернуть позиции кандидат, но, глянув на недвижимого, угрюмо «смотрящего» на него Конышева, быстро понял, что это не имеет никакого смысла, и, буркнув что-то себе под нос, выскочил из кабинета.

– Почему вы не взяли его, парень ведь действительно хочет работать? – обратилась я с вопросом к Вячеславу, едва только за вышедшим захлопнулась дверь. Пока я совершенно не понимала его действий. – Вы же сказали, что вам нужны талантливые сотрудники. А мальчишка вроде во многом разбирается.

– Вот именно, талантливые. Этого же парня в первую очередь интересуют деньги – у нас ведь хорошо платят. А за деньги, как известно, любой дурак будет работать, а дураки мне ни к чему! Мне нужны люди увлеченные.

– А с чего вы взяли, что его интересуют только деньги? – снова спросила я, не удержавшись.

В общем-то, все это не моего ума дело. Моя главная обязанность – оберегать жизнь Вячеслава, а не выяснять подробности каждого его действия. Но Конышев меня заинтересовал как личность. С ним приятно было просто общаться, что на самом деле для меня редкость. Большинство людей мне кажутся настолько предсказуемыми, что я теряю к ним интерес после первой же произнесенной фразы. К тому же чувствовалось, что Вячеслав тоже одинок, и мне хотелось как-то поддержать его.

– Интуиция, – коротко ответил Вячеслав, вновь списав все на подсознание. Впрочем, тут же добавил: – Вы разве не заметили, как он набивался к нам на работу, как расхваливал сам себя? А по-настоящему талантливые люди обычно невероятно самокритичны и не уверены в себе. К тому же я никогда не принимаю на работу людей, имеющих рекомендательные письма.

– Почему? – изумилась я, уверенная, что это требуют в большинстве организаций при приеме на работу.

– Потому что я давно пришел к выводу, что если человек ранее отлично выполнял свои обязанности, то в будущем он вряд ли продолжит работать с той же отдачей. Обычно люди не пытаются повторить прежний успех. Следовательно, можно сделать вывод, что ранний успех не учит ничему, а вот неудача – это лучший учитель.

– Странно вы рассуждаете.

– Ничего странного. Вы сами подумайте, будет ли вам интересно выполнять одну и ту же работу вновь и вновь? Нет, – сам за меня ответил Вячеслав. – Она вам очень быстро надоест, а перестав получать удовлетворение, вы перестанете к чему-то стремиться.

– Но ведь вы же не отказались провести то же исследование второй раз, начав его фактически с нуля? – рискнула возразить я.