Учитывая вчерашнюю передозировку шампанским и сегодняшнее в связи с этим несколько сумбурное начало дня, организм требовал покоя. Веки тяжелели, глаза слипались и после теплого, расслабляющего душа я уснула, кажется, раньше, чем дошла до кровати.

* * *

Следующее утро отличалось от предыдущего кардинально.

Безо всяких будильников и прочих вспомогательных средств я проснулась в шесть и чувствовала себя прекрасно. Приняв контрастный душ и сделав несколько упражнений, я отправилась завтракать, ощущая внутреннюю готовность свернуть горы.

Если бы я знала в тот момент, какое ждало меня разочарование!

Но я не знала и, плотно позавтракав, позвонила своему старому другу Кире с твердым намерением не отставать до тех пор, пока не получу разрешение посмотреть дело.

– Кирюша, с добрым утром! Это Танюша.

– Таня, говори быстро, я сейчас очень занят.

Вот тебе на! А как же поцелуи, объятия, как же заготовленная мною речь, способная и в медной статуе пробудить сочувствие и заставить сию же минуту бежать за папкой с протоколами? Как же это все? Для чего же я старалась? Напрягала мысль, придумывала фразы… Занят он. В восемь утра.

– Чем же это ты так сильно занят, Киречка, не успев еще рабочий день начать?

– Да если бы! Не успев… У меня, к твоему сведению, день еще час назад начался, а с минуты на минуту прибудет комиссия из Москвы, начнут мозг выносить… Чего ты хотела-то? Опять какое-нибудь дело почитать? Не предназначенное для посторонних лиц.

– Какое же я постороннее, Киречка? Я, можно сказать, в вашей фирме – родное уже. Лицо.

– Не знаю, Таня, время сейчас очень неподходящее. Эти приедут, а тут ты сидишь… Давай в другой раз как-нибудь. Завтра там, или когда…

– Ну Киречка, ну пожалуйста! Я быстренько. В уголок забьюсь, меня и не заметит никто.

– Татьяна, не дави. Когда можно, сама знаешь, я всегда готов. Но сейчас… не время.

– Ладно, черт с тобой. Скажи хотя бы, кто занимается этим делом, а подъеду, так уж и быть, в другой раз.

– Какое дело-то? Ты так и не сказала. А еще требует чего-то…

– Не сказала? Как это я… Убийство. Артемьев Иван Алексеевич. Это – потерпевший.

– А подозреваемый Смирнов?

– Точно.

– Ну, считай, что тебе повезло.

– Правда?

– Правда. Дело у Миши. Миша Пронькин, помнишь его? Вы как-то встречались уже, вот как раз по такой же теме. Ты, как обычно, напросилась дело посмотреть, а он его вел. А сейчас, в связи с нехваткой производственных площадей, Миша у нас в пристройке сидит, знаешь, там, где архив?

– Ну да, знаю.

– Ну вот. Комиссию я туда не поведу, так что можешь позвонить ему, считай, что от меня добро получено. Разве что сам он тебя вытурит.

Ну, это уж разве в фантастическом сне случится. А если я ничего не путаю в своих воспоминаниях относительно Миши, он меня не только не «вытурит», а чаем напоит, рассмешит и все возможные и невозможные сведения по интересующему меня делу выложит как на духу. Похоже, в этот раз мне и правда повезло.

– Кирюш, спасибо тебе большое. Только я телефон его, Мишин, удалила давно. Скинешь номерок?

– Одни проблемы с тобой. Ладно уж, скину.

В трубке раздались короткие гудки и через минуту пришло SMS с номером Миши.

Узнав, кто звонит, тот очень обрадовался и не только не проявил никаких поползновений к «вытуриванию», а, наоборот, приглашал в гости так, как приглашают лучшего друга, по которому очень соскучились в долгой разлуке.

«Вот это я понимаю – настоящая человеческая благодарность, – думала я, садясь в машину. – А этот Киря… Сатрап просто. Сколько я ему помогала, скольких злодеев на блюдечке с голубой каемочкой преподнесла, и все равно, каждый раз, как нужно посмотреть дело, приходится упрашивать и клянчить. Как будто мне одной это нужно. Как будто это я очередное раскрытие в отчет запишу… Хотя, я, конечно, тоже запишу, но ведь и Кире от меня нередко перепадало. Какая короткая память у некоторых на добро!»

Между тем на дорогах вовсю бушевал утренний час пик, и я еле-еле продвигалась вперед в плотном потоке машин, зажатая с одной стороны огромной бетономешалкой, а с другой – малокалиберной корейской иномаркой. За рулем игрушечной машинки сидела девушка и, пока все прочие со зверским выражением на лицах не переставая сигналили друг другу, она, как беззаботная птичка, щебетала по телефону, кажется, очень довольная, что пробка движется медленно и можно всласть наговориться с подругами.

Наконец я доползла до поворота и с облегчением надавила на газ, радуясь, что теперь можно нормально ехать.

Добравшись до нужного учреждения, я действительно увидела целый кортеж представительских авто, блистающих черным лаком, и здоровенных громил в классических костюмах, судя по всему, в ожидании.

Скромно припарковавшись вдали, так, чтобы не попадать в поле зрения громил, я обошла кругом административное здание и зашла со двора, где пугающих кортежей не было и где располагался архив.

– Здравствуй, Миша, здравствуй, дорогой! Сколько лет, сколько зим!

Миша Пронькин – жгучий усатый брюнет, похожий на армянина, поднялся с места и раскинул руки так, будто собирался меня обнять.

Наше знакомство с ним состоялось по поводу одного запутанного дела, которое он, тогда еще неопытный, только-только приступивший к работе следователь, сумел распутать лишь благодаря моему горячему участию. И, в отличие от неблагодарного Кири, Миша помнил добро.

– Танечка! Очень рад тебя видеть. Теперь я точно знаю, что это дело будет раскрыто. А то уж было совсем отчаялся.

– Что, сложно?

– По всем признакам – стопроцентный глухарь. Чаю хочешь?

– Не откажусь. А почему глухарь-то? Вы ведь даже арестовали уже… убийцу-то.

– Ладно, ладно. Смейся над нами, беззащитными. Только как еще мы сможем на что-то реальное выйти? Сама подумай. Оружия – нет, подозреваемых – нет… Ну, кроме Смирнова, конечно.

– А Смирнов подозреваемый?

– Ну, как тебе сказать… По крайней мере он – единственный, у кого прослеживается хоть какой-то мотив. А в остальном вообще все глухо. Если и Смирнов исчезнет из поля зрения, тогда вообще дело можно в архив сдавать…

– Тебе тут и недалеко.

– Ну да. А так – посидит, подумает, может, и вспомнит чего. Там тусовка-то одна, свои наверняка знают, что к чему. Только нам не рассказывают. А у нас методов воздействия не хватает, чтобы как следует их «поколоть».

– Попробуй электрошокер.

– Очень смешно. Я ей о деле говорю, а она… зацепок здесь нет, понимаешь? Предъявить нечего. В деле Смирнова, кроме этих прыщей у его девушки, и нет ничего, а какая это зацепка?

– Тут ты прав, зацепочка слабоватая, – говорила я, вспоминая, что рассказывала мне Мила. – А кто про прыщи информацию слил?

– С этим тоже анекдот. Хочешь верь, хочешь нет – никто не слил.

– Это как? Тогда откуда же ты знаешь? И на каком основании Смирнов арестован?

– Смирнов задержан до выяснения, а основание – происшествие на конкурсе красоты, в котором, предположительно, мог быть замешан Артемьев, которому Смирнов, предположительно, в связи с этим мог хотеть отомстить. Сам по себе случай – не секрет. Можно сказать – достояние общественности. Но то, что прыщи – результат чьего-то целенаправленного воздействия, на эту тему никто не колется, как я ни старался. «Может быть, да, а может быть, и нет». Свечку они не держали.

– Да, похоже, все даже хуже, чем можно было бы предполагать.

– О чем я и говорю.

– А оружие, говоришь, не нашли?

– Не нашли, Танечка, не нашли. Не оставил нам преступник подарочка.

– А из чего стреляли?

– Ну, судя по гильзе и по калибру, похоже на пистолет Макарова. Стрелявший явно не новичок в своем деле, уложил с одного выстрела и попал точно туда, куда метил. Прямехонько в позвоночник. Шейный отдел. Представляешь? Даже если не наступит мгновенная смерть, что очень и очень маловероятно, все равно полный паралич обеспечен…

– Ну, если из «макарова», то это да. Это не оптическая винтовка. Это надо… тренироваться. Да еще ночью…

– Ну, насчет условий я бы не говорил. Там у ворот освещение хорошее и стреляли, видимо, с близкого расстояния. То есть относительно. Не за километры. Напротив коттеджа, где живет… то есть жил Артемьев, что-то вроде посадки, лесок такой. У него дом в крайнем ряду. Так вот, стреляли, скорее всего, оттуда. Место мы осмотрели, там с другой стороны этого леса – грунтовка, то есть пути отступления обеспечены в лучшем виде… Что еще? Оружия нет, это я говорил…

– Подозреваемых тоже нет…

– Да…

– Сам-то что думаешь?

– Да что тут, Танечка, можно думать? Думать хорошо, когда факты есть. А тут… Киллер – нанятый, больно уж стреляет хорошо, а заказчик… с заказчиком проблема. Да еще какая.

– Насчет киллера, про охранников не думал?

– Думал, Танечка, думал. В первую очередь про них подумал, только, понимаешь, какая штука – алиби у них. У всех до единого. Артемьевские до последней минуты с боссом были, они просто по времени не успели бы перестроиться и нужные позиции занять. Да и с мотивами здесь… туговато. Это если бы Смирнов был убит, тогда еще… А смирновские вместе с боссом с праздника в сауну поехали и там так отдохнули, что их вместе с хозяином банная прислуга по домам развозила.

– То есть сам Смирнов был в тот вечер никакой?

– Ну да. Поэтому я и говорю, исполнитель – скорее всего, нанятый. Но единственный мотив – у Смирнова. Поэтому мы и задержали его… до выяснения.

– А с выяснениями пока…

– С выяснениями пока никак.

– Кого опрашивали?

– Да всех почти. Жен, любовниц… правда, смирновскую любовницу не вызывал пока, она болезнью мотивирует.

– Некрасивая?

– Ну да, наверное.

– А эту, что первое место заняла, ее опросил?

– Ее опросил. Но мог бы и сам написать. «Не знаю», «не помню», «не видела», «не слышала». В виновность Смирнова не верит, кто может быть заказчиком, не знает. Вообще должен сказать, девушка не очень разговорчивая. Сейчас у матери живет, из артемьевского дворца переехала. Наверное, поэтому такая грустная.

– А жены что говорят?

– Да, похоже, обе рады.

– Неужели?

– Хочешь верь, хочешь нет, а впечатление складывается именно такое. Смирновская, так та прямо открытым текстом говорит: «Так ему и надо, кобелю несытому». А артемьевская внешне вроде бы и в печали, но глазки горят – наследство у мужа, похоже, неплохое. Чай, тоже натерпелась, бедная. Смирнов, тот хоть просто по бабам бегал, а у Артемьева, по слухам, еще и характер был… тот еще. Да что я тебе рассказываю, вот дело – садись, читай. А я пока бумагомаранием займусь, столько форм приходится заполнять, работать некогда.

Я взяла дело и устроилась у окна.

Первым номером шел протокол допроса жены Артемьева, Натальи, все содержание которого можно было уместить в одной фразе: «Я не я, корова не моя». Про конкурс красоты она слышала, но кто в нем участвовал и какое касательство к этому мероприятию мог иметь ее муж, она не знает. С Игорем Смирновым она знакома, но не близко, видела его редко и какие претензии тот мог иметь к мужу, предположить не может. С охранниками мужа тоже особо не контактировала, разве что когда ездила куда-то вместе с мужем на его машине, тогда их сопровождали. Но никаких посторонних разговоров при этом не происходило, и мог ли кто-то из охраны затаить зло на мужа, она не знает.

В общем, документ оказался на редкость емким и содержательным.

Приблизительно то же стояло в протоколе допроса Ирины Смирновой, с той только разницей, что тон высказываний был весьма резким и агрессивным. Обвинения против мужа Ирина считала полным вздором, но насчет пребывания его в тюрьме нисколько не возражала. Фраза «так ему и надо», произнесенная Мишей, оказалась дословной цитатой, и этот негативный посыл Ирина мотивировала тем, что «надоели бесконечные пьянки-гулянки и всякие посторонние бабы». По поводу Артемьева Ирина высказывалась доброжелательно и с сочувствием. Наверное, не знала, что «пьянки-гулянки» с посторонними бабами друзья проводили вместе.

Лично меня во всем этом поразила похожесть настроя Ирины и Оксаны. Обе не скрывали своей радости по поводу случившихся неприятностей, но если в отношении Оксаны я была практически уверена, что сама же она эти неприятности и подстроила, то в отношении Ирины вопрос оставался открытым.

«…и от мужа избавится, и барахло к рукам приберет…» – вспомнились мне слова Милы. Действительно, может ли Ирина быть заказчицей в этом деле? Пожертвовать жизнью ни в чем не повинного человека только для того, чтобы заполучить «мясную империю»? Не знаю… на мой взгляд, цена великовата. Но я ведь не знаю эту Ирину. Может быть, она – монстр. Еще похлеще Оксаны. И потом, здесь могут оказаться и другие мотивы. Может, это не сам Смирнов, а как раз его жена имела какие-то претензии к Артемьеву…

Что ж, пожалуй, эту версию пока оставляем рабочей. За отсутствием четких «за» и «против», а также других версий. У охранников алиби… Ах ты, чтоб тебя! Кто же тогда стрелял?

После Ирины шел протокол допроса Кати, девушки Артемьева и победительницы конкурса красоты. Единственное, что можно было извлечь из ее слов, это то, что девушка обладала виртуозным умением, говоря, не сказать ничего. Здесь даже не было отмечено, что она сейчас живет у матери, и все, что вы могли узнать из документа, это что ее не было на корпоративной вечеринке и весь тот вечер она провела «дома». То есть в артемьевском коттедже.

Показания охраны производили впечатление списанных под кальку. Смирновские, все как один, говорили, что приехали в сауну и дальше ничего не помнят, а артемьевские – что довезли босса до ворот, после чего он вышел из машины и приказал им убираться ко всем чертям. Вошел ли он внутрь, они не видели, поскольку поспешили выполнить приказание. От дома Артемьева уехали все вместе, а в городе шофер развез их по домам, после чего и сам вернулся в лоно семьи.