Читать книгу «Initium. Легенда одной Души» онлайн полностью📖 — Марины Разиной — MyBook.
image

Глава 2

Возница шёл, ориентируясь лишь ему известным способом. Переступая через коряги, обходя выворотни и едва заметные болотца. Я следовала за ним шаг в шаг, затаив дыхание и размышляя о родителях, о дедушке, которого совсем не помнила, и о том, как теперь буду жить в этом жутком месте. За прошедшие дни я столько плакала, что глаза были опухшими и от этого полностью не открывались. Сил рыдать больше не было. Я так устала, что готова была улечься на мягкий влажный мох, свернувшись клубком, словно маленький, испуганный котёнок, и уснуть. И спать до тех пор, пока всё не вернётся на свои места: мама, папа, дом… Но нет, прежней жизни теперь не стоит ждать. Она осталась в прошлом – светлом и беззаботном.

Спустя бесконечно долгое время блуждания по лесу, мы подошли к горам, у подножья которых стояла деревянная хижина, крытая камышом. Рядом с ней седобородый мужчина колол дрова, поднимая топор высоко над головой и резко опуская вниз. Звук ударов эхом разносился по лесу, мечась меж стволов деревьев, словно испуганная птица. Заметив нежданных гостей, мужчина поставил топор, вытер рукой вспотевший лоб и вопросительно посмотрел на моего спутника. Затем, заметив меня, в его взгляде мелькнуло беспокойство, сменившееся осознанием произошедшей беды.

– Её забрали. – только и сказал возница.

Дед при этом (а это был именно он), запнувшись, спросил, кивнув в мою сторону:

– А отец?

– Он ушёл за ней…

Повисла пауза. Затем старик завёл нас в дом, накормил, указал мне на кровать, предложив лечь и отдохнуть. После этого мужчины вышли на улицу, оставив меня в одиночестве.

В те минуты я больше всего волновалась о том, чтобы дед не прогнал Уголька. Мужчина выглядел очень сурово и это меня пугало. Впрочем, позже я поняла, что мои опасения были напрасными. Кота он принял с радостью, ко мне относился очень хорошо: заботился, рассказывал интересные истории, водил по окрестностям, знакомя с лесом, с деревьями и травами, с ягодами и грибами. Он многому меня научил: готовить еду, выращивать овощи, плести корзины. Готовить снадобья и зелья, шить, прясть. Он научил меня почти всему, что я знаю! А самое главное – он научил меня любить этот лес.

На следующий день после приезда дед сделал для меня кровать и небольшой сундук для пожитков. В его доме, где всегда царил полумрак, было множество странных вещей, хранящихся в большом дубовом сундуке: карты, оружие, одежда, подзорная труба, книги и многое другое. На стенах висели небольшие гравюры и оленьи рога. Как-то раз я спросила, не жалко ли ему убивать оленей, ведь они такие красивые! Дед тогда рассмеялся и ответил, что животные сами отдают их. Позже, правда, объяснил, что олени и косули каждый год меняют рога, а дед находит их и создаёт необходимые вещи: рукоятки для ножей или украшения, а иногда просто цепляет на стену, закрепив на дощечке.

Так вот я и росла в лесу, привыкая к его дикости. К соседству хищников, змей и отсутствию людей поблизости. С дедом мне было интересно, ведь ему всегда было чему меня научить, о чём рассказать. Он старался не напоминать о родителях, хотя иногда зимними вечерами мог задумчиво сказать, что я очень похожа на мать. На его дорогую Птичку… Но мужчина тут же одергивал себя, менял тему. Он не хотел теребить мою и без того потрепанную психику грустными воспоминаниями. Нет, они никуда не исчезли, но притупились в памяти. Было много нового, интересного – того, что отвлекало от прежней боли. Но порой на меня находила грусть, и я могла долго сидеть у окна, наблюдая, как меж тёмных ветвей проглядывает Луна, серебря листья и опуская на землю свой холодный голубоватый свет. В такие часы Уголек приходил и ложился на коленях, словно ощущая мою печаль. Я же гладила его по лоснящейся шерсти, вслушиваясь, как фырчит мой неизменный друг, а за окном раздаётся уханье сов и прилетает издали волчий вой…

Проходили годы. Каждый из нас был занят своим делом: Уголек ловил мышей, дед уходил в лес, рубил дрова, иногда охотился. А иногда оставался дома и мастерил корзины, ножи или сумки из шкур. Да и мне было, чем заняться: я готовила есть, собирала травы, ягоды или грибы, которые затем развешивала сушиться, нанизав на тонкие прутья. Ухаживала за нашим маленьким огородом, где росла капуста, морковь, тыквы, лук и щавель. Я привыкла к такой жизни и была достаточно счастлива, не смотря на грусть о родителях. Молчание деда давно дало понять, что надеяться на встречу с ними нет смысла. А однажды мои последние надежды были разрушены, когда я случайно услышала разговор деда с приехавшим к нему мужчиной (тем самым, что привёз сюда меня), который рассказывал, что родители мертвы. Было горько, но я видела, как старик сдерживается, стараясь не причинить мне лишнюю боль. При этом сам он, очевидно, страдал не меньше! И тогда я тоже сдерживалась и ничего не спрашивала об этом. Лишь однажды, помню, обняла деда и, пряча лицо в его рубаху, пробормотала сквозь слёзы:

– Мне так грустно без них…

– Я знаю, родная. Мне тоже. Но мы должны оставаться сильными. – ответил он, гладя меня по взъерошенными волосам грубой рукой.

И постепенно я смирилась, постаравшись оставить в сердце лишь то приятное, что было с родителями связано. Мне нужно жить дальше, нужно быть сильной и смелой, чтобы выжить. И когда я задавалась вопросом, для чего мне вообще жить, дед всегда давал один ответ: «у каждого из нас свое предназначение. Важно найти его, а отыскав не побоятся идти по начертанному пути». Позже этот ответ удерживал меня от необдуманных поступков, когда бывало особенно тяжело и одиноко. Мне казалось, что рядом как и раньше сидит дед, смотрит на меня с грустью и повторяет: «иди по начертанному пути, будь храброй…». И я двигалась дальше, хотя моя жизнь и казалась мне абсолютно никчёмной, ненужной…

Однажды дед ушёл в лес, но вечером так и не вернулся. Не вернулся он и на следующий день. Я с тревогой ждала его, затем отправилась на поиски и искала много дней. Старик мог повредить ногу, его могли ранить дикие звери. Мог и сорваться со скал или угодить в болото. Я обошла все окрестности, осмотрела все возможные места. Топи, ущелья, тропинка к деревне, берег реки – его нигде не было. Небыло даже намёка на его возможное местонахождение или на то место, где он пропал. И в конце концов я осознала, что он не вернётся. Я осталась одна. Мир сразу стал огромным и пугающим, а дальнейшая жизнь казалось зашла в тупик. Куда теперь мне идти, что делать?.. Прорыдав несколько дней подряд, свернувшись на своей постели в маленький, беззащитный комок, я заснула далеко за полночь. И мне приснился дед. Он смотрел на меня с укором, словно напоминая о своих словах: я должна быть сильной. Я должна жить. Но зачем, зачем?..

– Нет, не задавай себе этот вопрос, просто живи! – словно бы отвечал мне он… И я, проснувшись, всхлипывала, вытирала слёзы и старалась поверить в то, что каким-то чудом всё будет хорошо.

Утром я принялась за свои обыденные дела, к которым теперь прибавилась заготовка хвороста и дров. Порой во время плетения корзины смахивала назойливо наворачивающиеся на глаза слезы, оглядывалась по сторонам в надежде, что вот сейчас вернётся дед – уставший и с вязанкой дров на плечах. Но нет, он не возвращался. А зима была всё ближе и к ней необходимо было подготовится как следует. Я собрала корзины, травы и отправилась в деревню. Раньше я иногда бывала там с дедом, и мне нравилось наблюдать за жизнью селян. Но теперь мне предстояло прийти туда одной: говорить с ними, торговать… Я не ждала теплого приёма, но всё оказалось хуже, чем мне представлялось.

– Ведьмино отродье, нечисть поганая! – шипели на меня люди в деревне. – Уходи, уходи, пока не облили тебя смолой! Ты на нас накличешь гнев Господа!

Кто-то даже замахнулся на меня камнем, но тот пролетел мимо, оставив на песке протяжный след. Я, затравленно пятясь назад, рванула прочь от них – домой, домой! Скорее в лес!

– О боги, какие же они глупые и жестокие! – пробормотала я, проходя мимо домов и направляясь к другому краю деревни, где у небольшой, но бурной реки стояла мельница. Нет, я не держала на них зла, но понять этих людей не могла, да и не хотела.

После того, как люди прогнали меня, я вернулась в лес и провела всю зиму в одиночестве. Благо, запасов, сделанных для двоих, мне вполне хватало, но было очень тоскливо и одиноко. Казалось, я разучусь говорить, забуду человеческую речь. И тогда я пела песни – те, что когда-то давно пела моя мать. Иногда начинала говорить с Угольком, который ластился в ответ, словно понимая, как мне тяжело. Или играла на окарине, подаренной отцом, листала книги, рассматривая картинки. А весной, когда снег сошёл и земля стала покрываться молодой травой, я обнаружила в лесу ребёнка, спящего под деревом. Он был ужасно напуган, простужен и обессилен. Забрав его в свою хижину, кормила и отпаивала малыша зельями. Когда же он немного пришёл в себя и смог объяснить, что произошло, я отвела его в деревню. Уже там мне рассказали, что ребёнок был с матерью в поле, но ушёл гулять и потерялся, а найти его так и не смогли. Теперь же мать мальчика, ещё несколько минут назад убитая горем, прижимала к груди свое чадо, не прекращая благодарить меня за его спасение.

С того дня я спокойно приходила в деревню. Меняла корзины и зелья на муку, крупу и ткань. Со временем ко мне стали обращаться в случае болезней, и я помогала людям, при этом имея возможность достаточно комфортно жить. Но никто не стал относится ко мне с любовью или симпатией. Я осталась для них порождением дьявола, хотя теперь они и видели во мне пользу. Мне пришлось привыкнуть к мысли, что теперь так будет всегда – я не смогу жить среди людей и буду одна до конца своих дней. Кому нужна колдунья? Кто не побоится связать с ней свою жизнь? Мне было бы жаль этого человека…

Глава 3

Мерно вращалось водяное колесо. Вниз с него стекали струи воды, сверкая в солнечных лучах и издавая звенящий звук, смешанный со скрипом оси. Мне нравилось бывать здесь, на мельнице. Нравился запах свежемолотой муки, шум трущихся друг о друга жерновов и вид золотого зерна, сыплющегося на них.

Я подошла к реке, опустила руку в чистую, прохладную воду, умыла лицо. Затем прошла чуть дальше – туда, где стоял просторный, выкрашенный белой краской дом мельника. Около него располагался сад с плодовыми деревьями: смоковницей, лимонами и яблонями. Тёмные фиолетовые фиги и краснеющие бока яблок яркими пятнами маячили среди запыленной зелени, казались причудливыми цветами.

Я перевела взгляд на скамейку рядом с крыльцом и на лице моем невольно появилась улыбка: там сидел сын мельника. Заметив меня, юноша радостно махнул рукой, приветствуя.

– Я вижу, тебе лучше? – спросила его.

Меня радовало, что парень наконец-то вышел на улицу после своей долгой болезни. Не зря я готовила для него столько зелий! Конечно, он был ещё совсем бледен и слаб, но на восстановление нужно больше времени. И всё же теперь я была спокойна – он будет в порядке.

– Да, второй день сюда выхожу. Мать волнуется, что для меня это слишком утомительно, но… я её не слушаю… – парень виновато взглянул на меня.

– Тебе полезно бывать на свежем воздухе. Это лучше, чем сидеть взаперти. – мне хотелось его приободрить.

Едва я успела договорить, как из дома вышел сам мельник. Он был несказанно счастлив, ведь единственный сын наконец-то пошёл на поправку! Мужчина поблагодарил меня за заботу о его ребенке, за приготовленные зелья, и дал мне большой свёрток с едой. Чуть позже, распрощавшись и с мельником, и с юношей, я развернула ткань. В ней лежал внушительных размеров кусок сливочного масла, сыр, мука и буханка свежего, мягкого и ароматного хлеба. Приятный запах теперь исходил из моей корзины, отчего мне ужасно захотелось есть. Не удивительно, ведь я же сегодня даже не позавтракала! Эх, скорее бы домой! Накрою на стол, сделаю травного чая с медом, наконец поем сама и угощу Уголька заработанными лакомствами!..

Солнце уже скатывалось от зенита вниз, к западу, но было ещё высоко над горизонтом. Прикрыв рукой глаза от его слепящего света, я посмотрела вперёд – на тропу. Над ней дрожало призрачное марево, словно пар над казаном. От полуденного зноя мир вокруг казался застывшим. Старые оливковые деревья с изогнутыми стволами будто спали. Небо было абсолютно чистым, лишь над самим горизонтом несмело появлялись серые низкие тучи. Возможно, ночью наконец-то пройдёт дождь, подарив крестьянам надежду на хороший урожай?..

– И вот по этой жаре я вынуждена идти домой! – воскликнула я в уме и с досадой пнула попавший под ноги камень. Проследив за тем, как он укатился в траву, вздрогнула – на встречу мне шёл мужчина в тёмной одежде. Как он возник так внезапно, что я и не увидела этого? Среди полей, на прямой дороге не так-то просто спрятаться! Присмотревшись, мне стало понятно, что он не из местных, ведь здесь я каждого знала в лицо. Этот же человек был одет в плащ с накинутым на голову капюшоном, и очень напоминал монаха. Довольно высокий, статный… Но на путешественника он не очень-то похож: те всегда таскают с собою мешок с пожитками, а у этого лишь фляга висит на поясе. Впрочем, может быть, он приехал на лошади или повозке?.. Я оглянулась по сторонам, но больше ничего необычного не заметила. Лишь марево вокруг стало ещё более густым и обжигающим.

Тем временем путник неторопливо приближался ко мне. И чем ближе он подходил, тем большая тревога овладевала мной. Слишком уж этот человек напоминал инквизиторов, что забрали мою мать! Дрожь пробежала по телу, когда мужчина подошёл совсем близко. Я прибавила шагу, стремясь как можно быстрее уйти прочь. Но он заговорил со мной. Он задал мне вопрос, и я невольно остановилась, словно кто-то приклеил мои ноги к земле. Путник же спросил, есть ли в этом селении лекарь. Я промолчала, лишь затравленно взглянув на него. Что мне ответить? Да, здесь есть лекарь и именно я им являюсь. Но как признаться в этом? Ведь для девушки быть лекарем – то же, что быть колдуньей. Дед всегда предостерегал меня, говоря, что не стоит лишний раз упоминать о своих знаниях!

– Эй?..

Мужчина пристально посмотрел на меня. Затем, приподнял одежду, обнажив икру ноги и сказал:

– Взгляни. Может, ты сможешь помочь?..

Я кинула взгляд на рану: глубокая. Похоже на прокол кинжалом или ножом. Казалось, что нечто выжигает её изнутри, наверняка доставляя мужчине сильную боль. Но он спокойно стоял, ожидая моего ответа, не показывая ни капли нетерпения или страдания.

Я поморщилась, почти ощутив его боль.

– В городе есть лекарь, но туда идти несколько дней. Боюсь, вы не дойдет с такой раной… Я могла бы помочь, но… – я запнулась, поняв, что сказала лишнего. Говорила же себе – молчи! Но нет, вечно это стремление помогать страждущим берет верх над здравым рассудком!

Я отвела взгляд, размышляя, как быть дальше. Сбежать? Помочь?.. Монах же словно ожидал услышать мой ответ. Может быть, кто-то из деревенских сказал обо мне? Стараясь поймать мой взгляд, он спросил: