Цитаты из книг автора «Марина Крамер»

Он поднял перегородку и потянулся к ее груди в вырезе белой блузки. – Что, прямо здесь? – удивилась Марина. – А чего тянуть? Пока доедем, успеем еще проголодаться! – подмигнул Малыш, раздевая жену чуть подрагивающими от нетерпения руками. Она коснулась его губами, исполняя его любимый номер, который они в шутку называли «автопоцелуем». Малыш весь выгнулся навстречу, прижав ее голову и не давая вырваться. – Знаешь, – пожаловался он позже, отпустив ее голову, – меня преследует кошмар, будто я выступаю на дебатах, и тут появляешься ты и делаешь мне минет прямо на глазах у всех! – Если при этом ты не собьешься с текста, то твои рейтинги взлетят со скоростью звука, – невозмутимо ответила Марина, облизывая губы. Егор захохотал, заваливая ее на сиденье. – За что я тебя люблю, так это за твое опасное чувство юмора, дорогая моя! – Все, мы уже приехали, – сообщила Коваль, одеваясь. – Продолжим дома. Этой ночью Егор продемонстрировал чудеса изобретательности, превосходя сам себя, брал ее снова и снова. Марина уже не рада была, что притащила его домой, так он ее замучил. А на душе было все равно неспокойно, какое-то предчувствие мешало. Но, глядя на уснувшего мужа, она отогнала от себя неприятные мысли.

Алекс исчез. Впрочем, его исчезновение никого не удивило и не заставило поверить, что это – навсегда. Рано или поздно он снова возникнет, и ни Марго, ни Мэри в этом не сомневаются. Все начнется с эсэмэски: «Это я. Ты узнала»...

Он с силой ударил в дверь кулаком, но только разбил руку. Мэри не открыла. Он ворочался в постели всю ночь, испытывая острое желание пойти и выбить дверь, сгрести эту сучку за волосы и не разговаривать, не слушать доводов, не обращать внимания на истерику и крики. Но Алекс прекрасно понимал и то, что подобным шагом он только усложнит ситуацию, оттолкнет Мэри. Оставалось только сжать зубы и терпеть, гадая, когда же она устанет играть в свою странную игру под названием «люблю, но не сломаюсь».

Оставалось только сжать зубы и терпеть, гадая, когда же она устанет играть в свою странную игру под

От скуки он пил. С удивлением обнаружил, что стал светским персонажем – к знакомству с ним стремились самые популярные девушки, которые, справедливости ради надо сказать, не вызывали у него ни уважения, ни даже желания. Он жил как на автопилоте, выполняя определенный набор действий, который казался ему спасительным – улыбался, разговаривал, пил. Единственным его другом стала Марго. Иногда ему казалось: если бы не ее молчаливое и постоянное присутствие в его жизни – он бы ни за что не смог жить в Москве. Но здесь проще было затеряться, найти заброшенный угол, место, где можно все забыть...

От скуки он пил. С удивлением обнаружил, что стал светским персонажем – к знакомству с ним стремились самые популярные девушки, которые, справедливости ради надо сказать, не вызывали у него ни уважения, ни даже желания. Он жил как на автопилоте, выполняя определенный набор действий, который казался ему спасительным –

Твоя печаль – моя отрада, Твоя тоска – моя награда, Твой гнев я жадно пью до дна — Такая мне судьба дана. Ты сердишься – а я ликую, Ты жадно смотришь на другую, Ты злишься, плачешь, хмуришь бровь, И я влюбляюсь вновь и вновь. И мне за гордость нет упрека, Тобой наказана жестоко Останусь я одна в ночи. О, сердце жаркое, молчи!

Понятно. Ушел? – Молчаливый кивок головы. – Опять выгнала? – Тот же жест. – А какого ж тогда черта сидишь теперь и страдаешь? – моментально вскипела Марго. – Я не понимаю – тебе что, действительно нравится доводить и себя, и его до ручки? Чего ждешь? Того, что однажды проснешься в каком-нибудь подвале в наручниках? Поверь – он может.

– Да не будем мы играть – ни просто, ни сложно, и вообще никак. Ты мне не нужен. – Ты, как всегда, врешь. Но я переживу. Ты сама поймешь со временем, как и насколько я нужен тебе.

Эта девица не желала подчиняться никаким правилам, не собиралась прислушиваться к чьему бы то ни было мнению, и вообще оказалась слишком неправильной.