Цитаты из книги «Ярилина рукопись»

Все напоминало о его безнравственном обращении с девушками, о его эгоизме и себялюбии. И при этом где-то в глубине души зрела невысказанная обида на то, что он ни во что не ставит ее саму. Сева был сдержан, хорошо воспитан, но Полина иногда замечала, как он бросал хищные взгляды на Анисью и Маргариту; Василисе же он только улыбался, и в этой улыбке чувствовалась доброта, которую Полина так не хотела замечать… На нее же он не обращал никакого внимания. Просто-напросто не смотрел в ее сторону, а если и случалось обращаться к ней, то в его голосе всегда звучали ледяные нотки. И как защитная реакция возникла в Полине неприязнь, будто что-то внутри нее говорило: «Ну, раз я тебе не нравлюсь, то и ты мне не нравишься».

Она ему не нравилась. Нравиться могла Пелагея, яркая длинноволосая красавица с хитрыми глазами: к ней хотелось подойти, с ней хотелось разговаривать и быть рядом. А от Полины хотелось убраться подальше, чтобы вихрь странных мыслей в голове утих, а эмоции перестали разрывать созданные для них оковы.

«Хотя, вполне возможно, в него наплевали руконогие огнедышащие химеры, которые преследовали вас, когда вы были в Словакии». – Последнюю фразу Маргарита не стала произносить вслух, но, бросив быстрый взгляд на улыбающуюся Лису, поняла, что та как будто услышала ее мысленное негодование. Она резко отвернулась и залилась краской смущения. – Кстати, Егор, ты случайно не встречал руконогих химер, пока был в Словакии? – как ни в чем не бывало спросила Дарья Сергеевна.

Севино заклинание слабело с каждой минутой, и он стал различать вонь сока асперулы, перебивавшую свежий запах озона, который он себе наколдовал.

– И что у тебя за запах? – спросил Митя. – Угадай, – отозвался Сева. – Даже не буду пытаться. Наверняка это что-то ужасное вроде теплого молока!

Щит Даждьбога, Серп Мары, Ярилино Копье, Велесов Шлем, Стрела Перуна, Трезубец Ильма Кресеня и Меч-крест Буса.

Казалось, что каждый из домов в Небывалом тупике скрывал историю, непременно печальную, но таинственную и захваты вающую.

Полина не могла отделаться от ноющего чувства грусти при виде этих жалких построек. И хоть многие дома были большими и даже не очень ветхими, они все равно навевали тоску кажущейся безжизненностью.

Он был прекрасен. В эту минуту, когда в ее ушах не звучал его равнодушный голос, когда разум выбрасывал из памяти все его поступки, – он был прекрасен. Почему вдруг магия сирен стала действовать на нее? Что произошло? Что с ней не так? И что предлагал тот недовольный ворчун: упасть в обморок от восхищения? О, сейчас Полина сделала бы это первой!

Она такая хорошенькая… – пробормотал Митя.