В путь

Какое-то время они ехали молча, пока Даниэль не заговорил:

– Не хочется отвлекать тебя от дороги, но что там вообще в кафе случилось?

– Ты же там был.

– Я слышал, что со своей едой в ваше кафе нельзя, ну а ты-то чего ввязалась в это?

– Не люблю несправедливость.

– Не очень вежливо было со стороны официантки. Разве существуют такие правила?

– Думаю, да. Мадам Фурнье сказала бы то же самое, – прищурила глаза Кларисса.

– Ты же не можешь знать это наверняка. Надо верить, что в людях есть что-то хорошее, – улыбнулся он.

– Они не дают повода в это верить. – Кларисса пожала плечами.

Она еще помолчала немного, а потом продолжила:

– Не знаю, навалилось все как-то. Работа надоела, дожди зарядили, дерьмо это собачье с утра… Знаешь, как бывает? – Пока Кларисса говорила, Даниэль внимательно смотрел на нее. – А женщина эта мне бабулю напомнила. Мою бабулю, понимаешь. Она же просто хотела выпить кофе. Она же этот торт пекла ради него, ради дедули своего. Да как вообще можно быть такими черствыми? Обеднеют они, что ли, если она не съест их гребаный кекс?

– Ты ее напугала.

– Да неправда. Ей просто неловко стало, что меня из-за нее уволили. А я ведь сама ушла.

– Да я и сам испугался, если честно.

– Насчет тебя я вообще не удивлена, – покачала головой Кларисса.

– Эй, – возмутился Даниэль. – Ты меня вообще-то не знаешь.

– Буду только рада, если я насчет тебя заблуждаюсь. Нам твоя смелость еще пригодится.

– А что, Патрик Люмо опасен? Или он живет в одном из неблагополучных округов Парижа?

– Да уж конечно! Этот засранец живет в седьмом! Куда уж лучше?

Они опять немного помолчали.

– В это время года, конечно, лучше было бы ехать в Страсбург. Украшения по всему городу, рождественские рынки… – задумчиво сказал Даниэль.

– Пожалуй. Но что уж имеем. Успеешь еще на Рождество в Страсбург. В Париже тоже будет красиво, я уверена, это же Париж, – мечтательно сказала Кларисса.

– Ага, кучи мусора и собачьего дерьма в свете гирлянд. – Даниэль хмыкнул.

– Эй, посмотрите, вот он – дух Рождества! – Кларисса закричала наигранно весело и тут же добавила обычным тоном: – За что ты так невзлюбил столицу?

– Там действительно слишком грязно. – Даниэль пожал плечами. – Это же факт.

– Слушай, но Париж не виноват! Париж прекрасен! Если тебя связать по рукам и ногам, а потом пустить к тебе кучку глупых детей, они изрисуют тебя и измажут собачьим дерьмом, потому что дети так могут себя вести. Это же не значит, что ты перестанешь быть красивым. Подумаешь, начнешь немножко попахивать. Ну, неприятно, да. Придется тщательно отмываться, согласна. Но…

– Значит, ты считаешь меня красивым? – Даниэль довольно улыбался.

Кларисса поморщилась.

– Отвратительно красивым. Терпеть не могу таких мужиков. Знаешь, я иногда думаю, что тебе не помешает пара собачьих какашек на лице, чтобы ты хоть на человека стал походить…

Он продолжал улыбаться.

– Соберись, Даниэль! Мы в Париж по делу едем, а не праздничную иллюминацию разглядывать!

– Дела там только у тебя, а я могу и разглядывать.

– Может, даже успеешь подарки купить.

– Это необязательно.

– Уже всем купил?

– Нет, да и я не умею их выбирать. И не люблю, когда со всех сторон на меня давят, будто я обязан потратить все свои деньги на Рождество.

– И что? – сердито взглянула на него Кларисса. – Ты не покупаешь подарки, что ли? Ты из тех уродов, которые не дарят подарки, прикрываясь девизом: «Все праздники придуманы корпорациями, чтобы обдирать людей»?

– Почему сразу «уродов»? Каждый человек имеет право на свое мнение.

– Нет, конечно, я не осуждаю. Уроды имеют право на свое уродское мнение. Только вот никто из них не дарит подарки без повода, заметил? Когда на вас не давишь, вы вообще даже не вспоминаете о подарках. Хотя бы бездушным корпорациям не все равно, они выдумали десятки гребаных праздников, чтобы ты хоть иногда вспоминал о тех, кто тебя любит.

Даниэль молча включил радио и несколько раз сменил волну.

– Это такой способ заткнуть меня? – спросила Кларисса.

– Тебе нужно следить за дорогой, помнишь? И не нервничать. – Даниэль приложил палец к губам, улыбнулся и стал смотреть в окно.

Париж

Через два часа и пару десятков песен они уже въехали в Париж. Кларисса, поплутав по улицам в тщетных поисках бесплатной парковки, наконец остановилась там, где это вообще было возможно, хотя бы за деньги.

– Вот его дом. Улица Капуцинов, тридцать восемь. – Кларисса кивнула на старинное серое здание из камня, к которому они подошли.

– Ого! Звездам мюзиклов неплохо платят. Даже представить не могу, сколько стоит квартира в таком здании.

– Она у него еще и на самом верху – двухуровневая. Готова поспорить, есть выход на крышу. – Кларисса заговорщически округлила глаза.

Даниэль серьезно посмотрел на нее:

– Ты в курсе, что ведешь себя как больная фанатка из какого-нибудь фильма ужасов? Из тех, в которых за героем охотятся, а потом рано или поздно его расчленяют. Откуда ты вообще знаешь, где он живет?

– Моя подруга спала с его агентом несколько лет назад, – повела плечом Кларисса, поднимаясь по крутой лестнице к парадной двери. – Квартира девять.

– Ты уже несколько лет ходишь с его адресом в голове?

– Это же легко запомнить: три плюс восемь равно одиннадцать, а один плюс один – это два, а два – это день моего рождения. – Кларисса смотрела на Даниэля так, будто он не понимает элементарных вещей. – А девять…

– Тебе говорили, что ты странная? – Даниэль тут же осекся, увидев в ответ ее нахмуренное лицо, и поднял руки в уже привычном жесте. – Но кто я такой, чтобы спорить! Почему же ты не нажимаешь на кнопку домофона? Уж не думаешь ли ты, что тот парень, с которым спала твоя подруга, просто представился агентом Патрика Люмо, чтобы затащить ее в постель?

Кларисса подняла брови.

– Нет, я так не думаю. А что, ты так делаешь? Притворяешься агентом знаменитости? Или, может, вообще известным актером?

– Так делают многие, – пожал плечами Даниэль.

– Но не ты?

– Так я точно не делал.

– Ясно. Значит, делал как-то по-другому. – Кларисса кивнула и нажала на цифру девять на панели у входной двери.

– Месье Люмо нет дома, – отозвался равнодушный голос консьержа.

– А когда он вернется, скажите, пожалуйста? – Кларисса нервно застучала ногой по крыльцу.

– Извините, даже если бы я знал, не смог бы вам этого сообщить. – Консьерж отключился.

– Проклятье! – Кларисса скрестила руки на груди и уставилась наверх. – Ну да, в окнах нет света… Этого я не предусмотрела. Я, конечно, не думала, что Люмо настолько стар, что уже не может выходить из дома, но почему-то была настроена застать его дома.

– Зря ехали, – всплеснул руками Даниэль.

– Что значит зря? – удивилась Кларисса. – Мы подождем.

– А что значит «мы подождем»? Ты обещала вернуть меня домой вечером. Мне завтра на работу! Кларисса! – Даниэль схватил ее за плечи и потряс. – Уже темнеет, между прочим!

– Да, извини. А где ты работаешь, кстати?

– Это имеет значение?

– Вообще, да.

– Стоило узнать об этом, прежде чем сажать меня к себе в машину, не находишь?

Кларисса равнодушно пожала плечами.

– Да я тут подумала, вряд ли ты маньяк… У тебя слишком запоминающаяся внешность. Они как-то скромнее выглядят, что ли.

Она села на ступеньку. Даниэль спустился ниже, чтобы их глаза были примерно на одном уровне.

– Значит, ты не едешь?

– Да нет, зачем? Я уже на месте. Подожду. Если уж Патрик совсем загулял, пойду искать хостел. Но я уже доехала, понимаешь? Я же несколько лет пыталась, все откладывала. Надо доводить начатое до конца.

– Так твой психолог говорит? – Даниэль улыбнулся.

– Да так все психологи говорят. Разве нет? Ты, поди, сам к такому ходишь.

Даниэль навалился на перила спиной и скрестил руки на груди.

– Ты можешь ехать, кстати. – Голос Клариссы стал мягче и тише. – Не то чтобы я тебе разрешаю, тебя же никто не держит. Ты уже мне очень помог. Спасибо тебе. Правда.

Какое-то время они молчали.

– Я, наверное, еще пожалею об этом, – Даниэль почесал лоб, – но на поезде я ехать не хочу, а поймать кого-то на BlaBlaCar уже не получится сегодня…

Кларисса не смогла сдержать улыбку.

– Ты остаешься со мной?

– Да, но только до завтра и при одном условии. – Он поднял указательный палец.

– Я готова рассмотреть ваше условие, месье.

– Мы не будем мерзнуть на крыльце, а вернемся завтра, и сейчас мы пойдем в отель. И не в хостел, а в отель.

Кларисса замялась и помолчала, переводя взгляд с Даниэля на тротуар.

– Если только не очень дорогой, – наконец сказала она. – У меня кредитка не резиновая. – Она поднялась со ступеньки и спустилась по лестнице.

– Нет! Даниэль, я серьезно. Я не собираюсь из-за сиюминутной слабости уступить тебе, а потом жалеть об этой ночи всю оставшуюся жизнь!

– Ну хочешь, я дам тебе денег?

– Вот еще! – фыркнула она. – Я ни при каких условиях не собираюсь отдавать за одну ночевку свою месячную зарплату. И какая мне разница, чьи деньги я возьму – твои или банка. Это неразумно, Даниэль. Я поеду искать хостел, а ты можешь оставаться здесь, конечно.

Они стояли возле одного из самых дорогих сетевых отелей страны, за стеклянными дверями которого маячил консьерж. Это был ближайший отель в пешей доступности от дома Патрика Люмо, но он, как и все гостиницы седьмого округа Парижа, не мог порадовать ценами ни простых туристов, ни только что уволившихся официанток.

– Ладно. – Даниэль вздохнул. – Давай в хостел, но только такой, где есть отдельные номера, я не собираюсь спать в одной комнате с толпой вонючих незнакомцев.

Еще час они провели в машине, выбирая гостиницу в интернете и споря о том, какая лучше, пока, наконец, не договорились. Они выбрали уютный хостел, один из тех, где хозяйка сама принимает гостей на ресепшене. Когда они нашли платную парковку рядом с ним, Кларисса взяла кое-какие вещи из бардачка, свою сумочку, затем достала из багажника огромную дорожную сумку и поставила ее на тротуар, чтобы поправить сбившийся шарф.

– Вот ты… «У меня все необходимые вещи в бардачке», – передразнил ее Даниэль.

Кларисса цокнула языком, закинула на плечо дорожную сумку и двинулась к входу.

– Кларисса! – окликнул ее Даниэль.

– Что? – не останавливаясь, спросила она.

Он подбежал к ней и попробовал выхватить сумку у нее из рук.

– Давай понесу?

– Я и сама могу, – удивленно посмотрела она на него.

– Ну я же мужчина.

– Да, я заметила щетину у тебя на лице.

– Мне несложно донести и приятно тебе помочь.

Кларисса фыркнула.

– Ты из этих, да? – продолжил Даниэль, настойчиво пытаясь вырвать сумку у нее из рук. – Из феминисток?

– Нет. Вовсе нет. Я считаю, что у мужчин тоже есть права. Какие-то есть наверняка. Но о помощи я просить как-то не привыкла. Гораздо проще все сделать самой.

Она так и не отдала сумку. Придерживая ее за лямки обеими руками и наклонившись, чтобы создать противовес, она дотащила ее до входа в хостел и навалилась на дверь, но та не поддалась. Тогда она поднажала плечом на дверь сильнее, но тоже безуспешно. Даниэль отодвинул Клариссу в сторону и потянул дверь на себя, посмотрев на нее с жалостью.

Внутри их встретила хозяйка. Она любезно рассказала обо всех вариантах проживания и провела небольшую экскурсию по первому этажу. В огромном зале сидели люди – одни во что-то играли на приставке в наушниках, другие собрались вокруг стола с настольной игрой, еще парочка сидели и разговаривали на мягком уютном диване с подушками. В углу стояла большая ель с огромными блестящими шарами. Кухня была маленькой, но очень уютной – деревянная мебель и стены, обшитые деревом. На окнах мерцали гирлянды. Тихонько играла популярная рождественская музыка. С этим временем года она у Клариссы не ассоциировалась, потому что почти каждое Рождество она проводила у бабушки.

Я проснулась на заднем сиденье бабушкиного «Пежо». В общем-то, там, где и уснула, – среди бесчисленных пакетов, свертков и коробок. Бабуля не так давно открыла свой магазин и еще не успела разместить внутри него весь товар. Она столько всего заказала из Индии, что пространство ее магазина просто не могло вместить в себя все это. Мы ехали куда-то по темным декабрьским улицам с их светящимися вывесками и развешенными повсюду гирляндами. Это было мое первое Рождество вдали от дома. Вскоре приезжать к бабушке на праздники стало традицией. Вынужденной традицией, потому что не я это придумала, но от этого не менее приятной. С бабулей было легко и весело, с ней можно было говорить обо всем на свете.

– Бабушка, я мечтаю стать певицей.

– О! Это прекрасно! Я считаю, что тогда нужно тренироваться в пении каждый день. Давай начнем прямо сейчас.

Она включила музыку громче – играла рок-версия одной из самых популярных рождественских мелодий, – и мы стали петь. Бабуля знала слова, я – нет, но меня это ничуть не останавливало. Потом бабуля научит меня английскому произношению, и я почти освою даже сложный звук «х» с придыханием, выучу тексты ее любимых песен, и мы еще много лет будем ездить в машине, распевая то про шоссе в преисподнюю, то про дверь на небеса.

Кларисса, как и Даниэль, заселилась в отдельный номер, потому что разница в стоимости между ним и местом в общей комнате была небольшой. Хозяйка хостела предупредила, что завтрак будет с половины восьмого до половины десятого.

Кларисса приняла душ, высушила волосы и, поскольку больше в номере было нечего делать, оделась и спустилась на первый этаж. Хозяйка хостела возилась за стойкой ресепшена, подпевая рождественским песням. Из кухни доносились негромкие голоса и теплый запах готовящейся еды. Вдохнув эти ароматы, Кларисса почувствовала себя как дома. Не в своей квартире в Лилле, а в доме, который она, пожалуй, всегда хотела иметь. Там, где кто-то спокойно готовит еду и заваривает чай. Там, где ведут неспешные разговоры о том, как прошел день. Там, где можно было просто расслабиться.

Она небрежно замотала свой огромный шарф вокруг шеи, натянула шапку и вышла на задний двор. Сиреневый свет сумерек из последних сил сдерживал надвигающуюся темноту. Войти во внутренний двор можно было только из хостела и дома, примыкавшего к нему вплотную. В углу располагалось несколько скамеек и столиков – должно быть, здесь приятно позавтракать в теплое время года или выпить горячий чай зимой. Недалеко от двери хостела стояли качели. Кларисса села на влажное деревянное сиденье, металлические петли неожиданно резко скрипнули, нарушив тишину дворика. Клариссе показалось, что сейчас все выглянут в окна, чтобы посмотреть на нарушительницу спокойствия. Она окинула взглядом окна – нигде даже занавеска не колыхнулась. Тогда она стала раскачиваться сильнее, помогая себе ногами, прямо как в детстве. Волосы, которые она оставила распущенными, развевались, слегка морозный воздух бодрил, изо рта при выдохе вырывались облачка белого пара.

– Вот ты где! – Даниэль показался в дверях хостела.

Кларисса от неожиданности резко затормозила качели.

– Я тебя потерял.

– А где ты меня искал?

– Ну… в номере. А потом выглянул в окно и увидел, как кто-то качается на качелях. Сразу понял, что это ты.

Даниэль подошел и встал рядом.

– Что тебе нужно?

– Ты такая грубая. – Даниэль нахмурился.

– Я же просто спросила, чего тебе. Что здесь грубого?

– Не знаю… Можно же как-то повежливее с человеком, который вызвался развлекать тебя в поездке.

Кларисса засмеялась:

– Ну да, ну да. Вызвался, как же! – Она слегка оттолкнулась ногами от земли.

– Ну хорошо, сначала это больше походило на захват заложника, но сейчас-то я по своей воле остался.

– Зачем тебе это, кстати? Ты так и не сказал.

Даниэль пожал плечами.

– Нам вроде весело, – негромко сказал он.

Кларисса почувствовала, как кровь прилила к щекам, и порадовалась, что на улице уже темно.

– Да и деньги сэкономлю, если ты завтра повезешь меня обратно, – громко добавил он.

– Эй! – Кларисса легонько стукнула его по плечу. Она немного помолчала и добавила: – На обратном пути мне нужно будет заехать к бабушке. Это как раз недалеко от Парижа – совсем небольшой крюк. Ты не против? Давно у нее не была.

Даниэль нарочито громко вздохнул:

– Так и быть. А впрочем, мне и правда не терпится познакомиться с твоей бабушкой, которая научила тебя водить.

Кларисса мило улыбнулась:

– Она многому меня научила, на самом деле. А ты ей понравишься. Удивительно, но ей вообще всегда нравились люди, особенно малахольные, прямо как ты.

– Очень смешно, ага.

Они немного помолчали, глядя куда-то в темноту.

– Тебя воспитывала бабушка? Я столько о ней услышал за этот день и совсем ничего о твоих родителях.

– Бабуля в детстве мне однажды сказала: «Если ты своими словами не преумножаешь добро в этом мире, то лучше помолчи». Вот я и молчу.

– Какая мудрая у тебя бабушка. Как жаль, что мудрость не передается по наследству.

– Эй! – Кларисса снова легонько ударила его по плечу и продолжила: – Но воспитывала меня не бабушка. Мы почти все время жили в разных городах. Меня воспитала улица, – добавила она драматичным шепотом и усмехнулась. Даниэль улыбнулся. – Но это не потому, что я якшалась с какой-то гангста-шайкой. Я просто болталась на улице как можно дольше, чтобы только не возвращаться домой. Сначала я уламывала девчонок из школы погулять со мной после уроков, но, так или иначе, когда они возвращались домой намного позже позволенного или в рваной и грязной одежде, их родители запрещали им гулять со мной. А они, как оказалось, были все такие послушные…

– Что? В рваной и грязной одежде?

– Ну да, пока гуляешь, разное может случиться вообще-то. – Кларисса развела руками. – Мы же лазили по заборам и деревьям, иначе какой смысл гулять?

– Действительно… – с сарказмом сказал Даниэль. – Никакого смысла.

– Ну так вот. – Кларисса не обратила на него внимания. – В конце концов я стала гулять одна. Потом наступала зима, становилось совсем холодно, и я приходила в местную библиотеку на нашей улице. Сидела там часами до самого закрытия. Мне кажется, я перечитала там все книги. Некоторые даже несколько раз. Есть ощущение, что в библиотеке я научилась гораздо большему, чем в школе. Тем не менее мои культурные посиделки в гордом одиночестве превратили меня из странной девчонки в настоящего изгоя.

Кларисса пожала плечами и перевела взгляд на Даниэля. Тот смотрел на нее по-доброму, с грустью в глазах.

– Ой. Вот только не надо меня жалеть. Я счастлива, что не росла каким-нибудь избалованным ребенком вроде тебя.

Жалость мгновенно улетучилась из взгляда Даниэля, и он сжал губы, раздув ноздри.

– Все, Кларисса, я пошел спать. Спокойной ночи. – Он встал и направился к двери в хостел.

– Эй, ну ладно тебе! Подожди меня! – Кларисса побежала за ним. – Какие все-таки они ранимые, эти избалованные богатенькие дети…

Забежав в хостел, Кларисса врезалась в Даниэля, стоявшего прямо около двери.

– Ты хочешь есть? – спросил он, будто две секунды назад не собирался ложиться спать.

– Было бы неплохо. Но я не пойду с тобой в мишленовские рестораны, ты меня так скоро разоришь.

Даниэль засмеялся:

– Конечно!