Глава 2

– Ну как тебе, Павлик, первый рабочий день? – спросил он улыбаясь.

– Нет, я, наверное, уйду. Мне стыдно признаться. Но меня стошнило, когда я труп увидел, – краснея, сознался Павел.

– Ничего, у меня вообще первый выезд был, – убили нотариуса-женщину. Это еще в Мурманске было. – Так, представляешь, сидит она в кресле с перерезанным горлом, улыбается, а я захожу и здороваюсь с нею. Я думал, что это хозяйка квартиры, в которой нотариуса убили. Думал, что нотариус мужчина. Вот тогда надо мной все опера смеялись и долго еще издевались над прокурорским работником. Говорили, – вот в прокуратуре все культурные работают, с трупами здороваются.

Павел засмеялся, ласково посмотрел на Ивана Ильича. Он был очень рад, что у него такой начальник: простой и добрый. Ему бы в пастыри пойти, а он в прокуратуру подался. Но Иван Ильич всегда говорил: «Родине можно служить двумя способами, – либо в рясе, либо в погонах!».

Он выбрал синюю прокурорскую форму, а погоны у него были полковничьи.

– Ничего, Пашок, поймаем мы этого убийцу, обязательно поймаем! – задумавшись, произнес Иван Ильич.

Семьи у него не было. Странно, что человек при такой должности и не завел себе прочного тыла. Он сам себе был и фронт, и тыл, и местная власть.

– Мэр это, сто процентов, – уверенно произнес Пашок, – только у него был мотив. Ведь выборы он проигрывал.

– Ладно, Паша, не торопись с выводами. В нашем деле нужно ко всему подходить с холодной логикой, а не с энергичным мышлением. Мотив он мог быть у многих.

Иван Ильич задумался, потому что знал Артема не понаслышке. Десять лет в школе вместе и пять лет в юридической академии. Он догадывался, что у Артема врагов могло быть больше, чем один мэр.

На следующий день на планерке Иван Ильич ходил по кабинету, сложив руки за спиной. И рассуждал вслух.

– Кто еще у нас попадает в круг подозреваемых?

– Пока что действующий мэр и жена потерпевшего, – ответил Паша, глядя в протокол опроса.

– Необходимо радиус увеличить. Чем шире круг общения, тем легче выбор, – улыбнулся Иван Ильич. – Покопайтесь, пожалуйста, в прошлом, настоящем и, конечно, в будущем. Кому еще нужна была эта смерть? – давал он задание своим оперативным работникам.

В кабинет следователя заглянул мужчина странного вида. Лицо которого было все в шрамах. А голос с хрипотцой заядлого курильщика.

– Ой, извините, я мэра ищу, сказали, что он у вас.

– Нет, почему он должен быть у нас? – удивленно спросил Иван Ильич. – А по какому поводу он вам понадобился?

– По личному. Я проездом здесь, хотел его кое о чем спросить, – торопливо произнес странный мужчина, разглядывая бегающими глазами кабинет Ивана Ильича.

В этот момент в дверях со странным мужчиной столкнулся Семен Семенович.

– А вы что здесь делаете? – спросил мэр удивленно.

– Я вас искал, сказали, что вы здесь, – быстро проговорил странный мужчина.

Мэр извинился, закрыл плотно дверь с обратной стороны и отвел странного мужчину в сторону.

– Ты что, вообще уже рамсы попутал? – прошипел мэр почти в ухо странному мужчине.

– Но я не мог предположить, что этим закончится, – протараторил странный мужчина.

– Короче, купишь самый большой венок, понял, подпишешь от мэрии, – приказным тоном произнес мэр.

Странный мужчина, молча, кивал головой, постоянно соглашаясь с мэром.

– Ну ты вообще, наглец, как ты мог сюда заявиться? – удивился Семен Семенович.

– Врага нужно всегда иметь при себе рядом, чтобы он ничего не заподозрил, – заулыбался странный мужчина и быстро вышел из здания следственного комитета, через пожарный выход.

Семен Семенович пересчитал деньги в портмоне, подумал, не много ли он дал на венок Артему. Затем быстро захлопнул его и сунул в потайной карман.

Нужно сказать, что Семен Семенович не то, чтобы недолюбливал Белоконя Артема. Он к нему относился никак. Вот так бывает, что есть человек, и вроде бы его нет. Мэр даже не обижался на него, когда он стал издавать про него и его семью интимные опусы с карикатурами на жену и детей. Создав ради этого новую газету – кляузу, не жалея на нее денег. Именно эта газета Артема Сергееевича и сгубила.

Он открыл свое собственное издательство и раздавал бесплатно пасквили, фельетоны, грязные статейки, копаясь в белье нынешнего мэра. Он чернил мэра на страницах собственной газеты под названием «Михайловский Гудок!».

Да не было бы обидно, если бы он чернил только самого мэра, но он порнографически изобразил на страницах газеты голыми всю его семью. Это был перебор! Людям, конечно, не очень приятно было видеть опущенного мэра.

Белоконь оказался глупцом. Он забыл про русский менталитет. Забыл, что они всегда с теми, кого обижают. Артем этим самым разогнал на последней дистанции девяносто процентов своих избирателей. А наш добрый и справедливый народ стеной стал на сторону обиженного и оскорбленного действующего мэра. Это была стратегическая ошибка Артема Белоконя. Если бы ни этот промах, он мог выборы легко выиграть.

Но когда вкусишь сладость власти, то у тебя от удовольствия закрываются глаза, и ты уже ничего не видишь, и не замечаешь, что тебя несет в другую сторону. Ты из пчелы превращаешься в муху. Власть – это такая бацилла, от которой нет прививки. И человек становится животным.

Он начинает «мычать» на дебатах, «кукарекать» в избирательных участках, и «гавкать» в роликах, которые крутят по телевизору каждые пять минут. От человека ничего не остается. Он превращается в кандидата.

Кандидат точно не думает о своих избирателях, кандидат думает о своем «Эго»: «Эгоистично – государственно – общественно – личном», которое состоит из него одного.

Тщеславие, – страшнейший грех. Ты в каждом эпизоде жизни думаешь только о себе. И живешь в мечтах. Это как бы во сне. То есть, тебя уже нет. Может быть, туда, одержимые властью, кандидаты, еще пустят свою семью, но только в мечтах.

В реальной жизни, они уверенны, что семьи у них нет. Когда человек вкушает власть, он о семье точно не думает. Он ее не видит. Скорее всего, не хочет видеть. А зачем? На работе ему все заглядывают в глазки, унижаются, подают чай. А дома ты просто, – Сеня: «Падай, принеси, отвали и как я тебя ненавижу!». Вот все что он слышит. Конечно, ему не хочется домой. И в кабинете долго не посидишь, в чем-нибудь заподозрят.

Вот и наш Семен Семенович в день убийства почему-то пошел ужинать домой, когда раньше никогда туда не ходил. Никто, конечно, его возле дома не видел, и был ли он дома или нет, кроме жены никому не известно. Вот так он и попал в круг подозреваемых.

– Таня, – говорил он жене, ты должна сказать следователю, что я ужинал с тобой.

– Сеня, зачем я должна врать? – удивленно спрашивала жена, которая не отличалась умом. Хотя об этом не догадывалась. Она была типичная домохозяйка, у которой единственным средством образования были телепередачи и сериалы.

– Понимаешь, я, как всегда, засиделся допоздна на работе, за протоколами. А в девятнадцать ноль- ноль Белоконя убили. И меня теперь хотят обвинить в убийстве.

– Семен, я не буду врать. Там же нужно клясться на присяге, – плаксиво отвечала Таня, – или подписаться на ней.

– На какой присяге нужно подписаться? Ты что несешь?

– Ну не знаю, как там нужно. По телевизору показывали, что в суде клянутся нести ответственность. А я безответственная, ты всегда мне это говорил, – пыталась защититься Таня.

Семен Семенович махнул рукой, сплюнул и даже замахнулся на Таню. Он продолжал доказывать, что на свободе ей пригодится больше, чем в тюрьме. Он напомнил жене, что у них маленькие дети, которых очень трудно поднимать одной. Он сумел убедить жену дать ложные показания. Ложь во благо. Но Таня была послушным гражданином нашей страны и не знала, как же все-таки поступить.

Но решение пришло само собой. В дверь настойчиво постучали, и Таня увидела в черном платке Машу, свою школьную закадычную подругу. Маша заплаканная бросилась к ней на грудь и упросила ее рассказать всю правду о Семене.

– Помоги мне найти убийцу, я тебя очень прошу, – причитала Маша. – Ты же моя самая близкая подруга. Расскажи следователю всю правду.

– Ну как я могу, Маша, ведь у меня двое детей. Ты хочешь оставить их сиротами?

– Значит, мои трое сиротами могут быть, притом настоящими сиротами. А твои, – отца из тюрьмы дождаться не могут? Я хочу, чтобы нашли убийцу моего мужа. Больше я ничего не хочу. Мне нужно знать правду.

Две подруги рыдали в голос и не знали, что в этой ситуации делать. Они вспомнили тот выпускной вечер, когда молоденькими девчонками в воздушных вечерних платьях и красивых прическах соблазняли своих кавалеров, которые были не совсем трезвыми. И вот Артем Белоконь красавец и ловелас танцевал то с одной, то с другой девушкой и выбрал все – таки, – Машу. Внезапно выключили свет во всей школе. Чьи-то дурацкие шутки.

Артем взял Машу за руку и уверенно потащил на второй этаж. Он завел ее в пустой класс, целовал так страстно, что запутался в огромных юбках креолина и никак не мог справиться с этой неживой материей, а ему хотелось пробраться к юному телу, бархатной коже и упругой груди. Маша так разгорячилась от его прикосновений, что помогла ему сама найти на спине замок. Наконец-то платье соскользнуло вниз, и Маша осталась в одних чулочках и лифчике.

В этот момент с шумом открылась дверь, и яркий свет фонарика прошмыгнул по окнам, стенам, партам. Артем и Маша успели спрятаться за последним столом.

Они так сильно прижимались друг к другу, что слышали, как их сердца набатом бились в унисон на всю школу. И казалось, звоном колоколов отдавались в головах всех присутствующих на выпускном вечере. Как не могла услышать громыхающее эхо классная руководительница, для них осталось загадкой. Но они с облегчением вздохнули, когда за нею закрылась дверь.

Маша упала без сил на свое пышное платье. Артем набросился на нее, как раненный зверь. Он уже не мог остановиться, все сильнее и сильнее покрывал ее тело поцелуями, что она в одно мгновенье обмякла от его ласк и внезапно почувствовала твердую плоть, вонзившуюся в нее. Маша вскрикнула от боли, закусила кусок креолина и еще сильнее прижалась к Артему, в надежде, что он спасет ее. И вдруг почувствовала, что теплой струйкой из нее что-то вытекает. А спаситель целовал так нежно, что она почувствовала сладкий привкус клубники во рту, и у нее закружилась голова. Она ни о чем не хотела думать в этот момент. Маша была счастлива, что ее любят и что она стала женщиной. В этот момент в школе включили свет. Крови на платье не было.

– Ты что не девочка? – грустно спросил Артем.

– Нет, я девочка была, – ответила Маша, обнимая своего первого мужчину. – Так бывает, что крови нет, и, слава Богу, немного застираем и все. А то как бы я в зал вернулась в мокром платье? Застегни замок лучше. Артем послушно выполнил ее приказание, и Маша потянула Артема вниз.

На следующий день они радостные ехали вместе в Санкт-Петербург поступать в университет. И через месяц уже с вещами переезжали жить в общежитие на Васильевском острове, так как поступили в Питерский университет на юрфак. Оба были медалистами, сдали внутренний экзамен на «отлично». И Маша в тот же год стала мамой. Она окончила первый курс и перешла на заочное отделение.

Артем пользовался успехом у девушек, когда остался учиться на очном отделении один. У них была настолько дружная группа, что все относились друг к другу как братья и сестры.

Но одна девушка стала испытывать к Артему не сестринские чувства. Она привязалась к нему и не обращала внимания на молодую маму, его жену. Хотя тоже гуляла на их свадьбе на Английской набережной. Артем с Машей в том же году зарегистрировали свой брак в Питере. А в городке Михайловске на каникулах им сыграли очень красивую свадьбу, и они счастливые ждали своего первенца. У них родилась дочь Сашенька.

Но настойчивая подруга не давала Артему прохода. Она на каждом углу кричала, что жить без него не может, и будет принадлежать только ему. Артем тоже приударил за новой пассией. Маша пыталась его вразумить. Но он обвинял ее в том, что она вышла замуж за него не девственницей. И что он рано на ней женился, не успев нагуляться.

Артем убеждал Машу в том, что никуда от нее не денется. Немного погуляет и все. Что любит дочь больше всего на свете.

В отличие от мужа, Маша постоянно была под присмотром его родителей и не могла дождаться от них поддержки. Она просила их повлиять на Артема. Но как они могли запретить ему гулять? Он же взрослый самостоятельный человек. А Маша приезжала в университет на зимнюю сессию и постоянно искала Артема в разных комнатах общежития.

– Артем, пошли домой, – упрашивала она мужа. – Я привезла много всякой вкуснятины.

И зайдя в комнату, Артем набрасывался на нее и говорил, что вкуснее Маши ничего нет. Она была счастлива в любви и прощала ему все его молодые шалости. Она была уверенна, что он никуда не денется. На третьем курсе Маша вновь стала мамой. Она родила сына Виктора.

Артем остепенился, души не чаял в своем наследнике. И на каждом углу кричал, что это его победа! Он перестал заигрывать с девушками – первокурсницами, и больше времени стал уделять семье. Через год родилась еще одна дочь Настенька. И Маша вовсе успокоилась.

«Теперь он точно никуда от меня не денется.», – думала Маша.

Они в один год окончили университет и вместе вернулись в Михайловск. Маша с облегчением вздохнула и приготовилась к новой счастливой жизни замужней дамы. Она была счастлива, что Артем остепенился, стал зарабатывать деньги. Был замечательным отцом, мужем, другом, – пока не подошел близко к политике. А она как болото затянула его навсегда. И уже в семью он не вернулся. Он жил в мире грез до самого убийства.