Бодрое утро

Самый шустрый рыжий котенок забрался на мою немаленькую грудь, пронзительно мяукнул и, оттолкнувшись, спрыгнул на одеяло. Его пример вдохновил остальных четырех рыжих мини-бандитов, ползающих по узкой кровати, и они полезли на меня. Я переложила всех в коробку, стоящей на полу, к рыжей Мусяке. Каждое прикасание к нежным котятам небывалого очарования доставляло мне удовольствие. Но не сидеть же рядом с ними весь день, необходимо и поработать.

Мусяку, я, сдуру, пожалела полтора месяца назад и пригрела в своей бытовке. То, что она беременна, я догадывалась, но, чтобы настолько! Она окотилась через неделю.

Все наши звериные специалисты, ощупывая персидскую кошку, предрекали не больше трех котят. Ошиблись. Получилось пять рыжих симпатяг, которые поначалу молчали, а теперь наглели с каждым днем, настойчиво требуя своего места под солнцем и у миски с едой.

Была возможность поспать еще с полчаса, но тут противно заорали пеликаны из переносного дачного бассейна. Пеликаны – птицы красивые, большие и громкие. От их ора просыпаются все артисты нашего балагана, и моя любимица – медведица Матильда.

Вставать, как всегда, не хотелось, но не вставать – себе дороже. Пеликаны, по исключительной склочности характера, орать не перестанут, пока не получат свой скользкий завтрак. Минут через десять в мое окно начнёт стучать рассерженный Виктор Палыч, матерно поминая не только всех моих родственников, но заодно и политиков, и олигархов.

Эту программу я знаю наизусть, поэтому благоразумно слезла с кровати, зевая, застелила ее, надела синий рабочий халат и вышла на улицу.

* * *

Двухметровый холодильник бытовым электроприбором назвать сложно. Палыч, директор нашего передвижного сумасшедшего дома, купил его в одном из городков, где еле пыхтел трубами заводик электробытовой техники.

Каковы были первоначальные функции огромного холодильника, догадаться невозможно. За три минуты он достигает температуры минус двадцать градусов, а открыть дверцу без особых навыков невозможно.

Еще, как показал опыт, он не тонет в воде и не разбивается при падении из едущего автомобиля. А месяц назад он выдержал часовую атаку двух пьяных акробатов, которые, не поняв, где находится дверца, пытались вскрыть его с боков, помня о находящихся внутри четырех бутылках водки.

Подойдя к агрегату, я погладила дверцу, трижды передвинув рычажок блокирования. Выгрузила два плоских ящика с рыбой и четыре килограмма костей с остатками мяса для собак. Два килограмма для пяти рыжих шпицев и два лично для Пусика.

Пусик – охранный пес, живёт в собственной будке, в тупичке между холодильником и соседней бытовкой, где обитает Виктор Павлович. Собака, помесь дога и сенбернара, отличается огромными размерами и сволочным характером. Его подкинули сестре Виктора Павловича, Галине и поначалу щеночек был небольшим и плюшевым. Женщина умилялась на него и назвала Пусиком. Вырос собачий монстр. Одинокая Галина еле-еле могла прокормить любимого пса и, как только Шапито возвращалось в Россию, отдавала его на охранную службу.

Я взглянула на лежащего пса… Пусик не спал. Он смотрел на меня, положив морду на мощные лапы… А рядом с ним лежал человек в светлом летнем костюме.

Меня окатило холодным потом страха. Первая мысль – куда девать тело? Мужчина лежал навзничь на густой траве, прикрытый подстилкой Пусика. Я понимаю настроение собаки, этот убийца мелкой дичи не мог допустить, чтобы у него даже ненужную палку позаимствовали, а тут целую подстилку пытались уволочь.

Чувствуя свою вину, Пусик лизнул руку мужчины. И тут вторая волна ужаса прошлась по моему телу. Рука мужчины дрогнула, часы блеснули дорогим сапфировым стеклом. Значит, жив еще, жертва собачьего террора.

Я подошла ближе. Ни крови, ни следов укусов на толстяке в дорогом костюме не наблюдалось. Я аккуратно пнула лежащего тапкой в объёмную попу.

– Эй, ты жив?

Мужчина вздохнул и повернул голову. На правой щеке отпечатался узор травы. Мигнув пару раз и скинув с себя подстилку, мужчина попытался встать. Ноги его не слушались, и он брякнулся на Пусика. Пес не стал откусывать ему голову, а, извинительно взвизгнув, отскочил в сторону. Я ошалело смотрела на пса. Вот это да!

– Ты жив? – повторила я вопрос.

Мужчина сел и потер лицо руками.

– А чего со мной сделается?

Сергей сел на траву, потер лицо руками. Справа от него сидел огромный пес, с которым он беседовал полночи, а перед ним стояло существо женского пола в синем рабочем халате. Эта молодая особа явно не расчесывалась в течение последней недели.

– А чего со мной сделается? – ответил он на её глупый вопрос. – Хочешь денег заработать?

Волосы её, длинною до плеч, торчали спутанным колтуном во все стороны. Женщина почесала лохматую голову.

– Сколько?

– А почему не спрашиваешь «за что?».

Та перевела взгляд с собаки на него.

– За что получать деньги, мне почти без разницы.

– Ну и чудненько. – Сергей встал, опершись сначала о землю, затем о пса. – Меня нужно спрятать на несколько дней. У тебя есть где жить?

– Почему он тебя не разорвал? – Женщина сделала шаг в сторону, села перед псом и погладила его. – Пусик, ты почему его не сожрал?

– Э-эй, лахудра, есть где спрятаться? – напомнил о себе Сергей.

Женщина оглянулась, осмотрела нового знакомого с ног до головы.

– Меня зовут Анастасия. Еще раз скажешь «лахудра», будешь прятаться самостоятельно. – Выкинув из большого холодильника на землю две тяжелые коробки, она кивнула на бытовку. – Пойдем.

Сергей зашел за Анастасией в бытовку. В тесном помещении было чисто. В маленькое окно с частой решёткой, занавешенное тюлем, било жаркое солнце. Заправленная кровать прикрыта покрывалом. Небольшая раковина сверкала чистым фаянсом. Откидной столик белел аккуратным пластиком.

В низкой коробке спала персидская рыжая кошка и несколько котят. Но назойливого кошачьего пуха не было.

– О-о, ты здесь и полы моешь.

– Ты мне тоже не слишком нравишься. – Настя достала из-под кровати большой черный пакет со старыми кроссовками и комбинезоном разнорабочего защитной расцветки. Не очень чистый. – Держи, переодевайся.

Сергей взял комбинезон двумя пальцами, понюхал.

– А постирать можно?

– Постирай. Только не удивляйся потом, что те, кого ты боишься, вычислят тебя с первого взгляда. Носки тоже снимай, рабочий цирка не может быть в шелковых носках за двадцать долларов.

– Двадцать семь.

– Тем более. Часы снял?

– Первым делом.

– Ну, хоть на это ума хватило. Мне пора животных кормить.

Настя прошла к выходу, остановилась.

– Сколько платить будешь?

– Пять сотен в день. Думаю, с тебя и этого хватит.

Молоденькая женщина, глядя в низкий потолок бытовки, проворчала: «Угу», и, прихватив с узкой раковины губку, привычно протерла столик.

Сергей расстегнул пиджак, вытащил из брюк темную рубашку и кивнул в сторону стены бытовки.

– Там странный гогот раздается, что за птицы?

Прислушавшись к ору за окном, женщина легко отмахнулась:

– Пеликаны. Бестолковые птицы, не то что Матильда.

– Кошка твоя? – Сергей снял костюм, не стесняясь, оставшись в трусах и стал надевать комбинезон.

– Кошка? Нет. Матильда – это медведица в восемьдесят килограммов веса.

Сергей втянул живот, натягивая брюки комбинезона на лямках.

– Маловато весит для взрослого медведя.

Настя развела руки, как бы признаваясь в личной вине.

– Она карлица. Не выросла.