Глава 3

Ужас, представший передо мной, заставил меня немного забыть о тех минутах, что связывали нас вместе. На меня словно вылили ведро холодной воды! И этой водой стала реальность. По воле случая, или каких-то темных сил мое сознание оказалось резко вырванным из нее, но теперь…

Все вернулось на круги своя. Или почти вернулось.

Мне казалось, будто то, что я вижу, – неправда, будто это какой-то обман зрения или просто усталость после окончания последнего школьного года выдает себя в кошмарных сновидениях. Но в противовес этому был один аргумент, никогда до сих пор не терявший своей значимости. Мой Дар, это жуткое проклятие, еще никогда не подводил меня. И постепенно я привыкла к одной мысли: можно не доверять своим глазам или ушам, можно не верить ощущениям в ладонях, быть может, даже не признавать свои мысли, но только не его. Способность видеть души людей – вот все, что принадлежало мне без остатка.

Однако эмоции, рожденные в душе увиденным, заставили вздрогнуть.

Причем странным стало не только видение тьмы. Меня удивило, что незнакомец позволил мне заглянуть вглубь своей души. И даже больше. Он позволял разглядывать ее в мельчайших подробностях, лишь следя за моей реакцией. Но… почему?

А в душе его жило нечто темное, нечто такое, о чем я никогда не слышала. И это не была обычная темнота, которая, скажем, приходила вместе с вечерними сумерками. Она казалась живой. Ее уродливое, страшное нутро затягивало, манило к себе своей смертоносностью, и мне не виделось шансов избежать ее. Как, впрочем, невозможно отказаться и от его ласк. И, несмотря на то, что ощущения они дарили разные, мне вдруг стало понятно одно: природа их происхождения одинакова. Блаженство, подаренное прикосновениями незнакомца, могло иметь лишь такое, сверхъестественное начало.

Но за пережитое неземное наслаждение нужно платить. Как и за все в этом мире. И плата была сравнима с чувствами, подаренными им всего несколько мгновений назад. Огромная, поглощающая, безвозвратная…

С каждой новой секундой я, все больше вглядываясь во тьму, одновременно понимала и принимала свою судьбу, а он наблюдал за мной. Смотрел на отражение душевных эмоций на моем лице. Пытался ощутить всеобъемлющий ужас, покоривший мой разум. И ждал реакции.

Думаю, не только для меня пережитое оказалось новым. Я почти готова была поклясться, что до этой минуты соблазнительный ангел, несший на крыльях блаженства погибель, ни перед кем не оголял истины. Ни одна из девушек, до сих пор нежившаяся в его объятиях, не видела настоящей сути вещей. И для него это тоже стало новым. Сложным и простым одновременно.

Так мы и стояли, глядя друг другу в глаза, познавая один другого, раскрывая душу навстречу пытливому взгляду.

Я разглядела, какая борьба происходила в нем. Он не знал, как поступить, не видел верного решения. Его мысли лихорадочно работали, оставляя в моем внутреннем зрении видения моего же собственного будущего.

Можно ли сохранить мне жизнь, понимая при этом, как многое раскрыли его глаза? И можно ли забрать ее, зная, что для меня пережитое – всего лишь сон? Я не могла предугадать, что он выберет. Все происходящее скрылось под покрывалом неизвестности. С каждой томительной минутой перевес был не в мою пользу, и когда точка накала достигла максимума, мне удалось заметить в его зеркалах души нехороший блеск.

Инстинктивно вздрогнув, я попыталась попятиться, но его стальные оковы не позволили мне отойти даже на сантиметр. Обманчиво нежные объятия теперь стали для меня ловушкой, и я понимала это.

Взгляд его темных глаз притягивал. Он гипнотически манил в свои глубины, и вскоре я почти перестала этому сопротивляться. Даже желание спастись, когда для этого он должен был раскрыть свои объятия, не возникало. Тьма, живущая в незнакомце, поглотила меня. Всецело и без остатка.

Я чувствовала, как его губы снова приближаются к моим, как его дыхание вновь обжигает меня. Только на этот раз это было не дыхание страсти. Мне в лицо дышала сама смерть. Я вдыхала ее гнилой запах и готовилась к неизбежному. В конце концов, все когда-то находит свое логическое завершение. И не лучше ли отыскать его в нежных руках того, кто подарил тебе бесценные минуты счастья? И стоят ли все последующие годы борьбы, если они будут украшены лишь серостью будней и тишиной одиночества? Мне не представлялось возможным увидеть нечто более радужное, поэтому спустя всего лишь мгновение…

Я уже сама тянулась к нему, желая стать одной из тех, кто навсегда забылся в нем. Мои мысли больше не двигались с места, а влажные от непролитых слез ресницы трепетали в ожидании неизбежного. Перед ними стояла тьма.

Лишь она.

Для меня не существовало обратного пути, если бы не…

– Адрианна!

Усталость давила на веки стальным грузом, мешая открыть их и увидеть дневной свет. Да и к чему все это, если потом будет только сложнее вновь уйти к незнакомцу. Я хотела, чтобы меня оставили в покое, хотела, остаться с ним…

– Адрианна!

К пальцам понемногу возвращалась чувствительность, и я стала ощущать чьи-то легкие прикосновения, постепенно становившиеся все более настойчивыми.

– Адрианна!

Голос, до боли знакомый, навязчиво проникал в голову, заставляя оторваться от странных ощущений, вырывая меня из его объятий. Нежных и сильных, страстных и смертоносных. Из объятий тьмы.

– Адрианна!

Нет, так больше длиться не могло. Я с трудом раскрыла глаза, и яркий дневной свет прикоснулся к сетчатке, заставляя испытать от этого боль. Вновь зажмурив веки на какие-то мгновения, я снова взглянула на залитую светом комнату. Несколько секунд мне не удавалось различить ничего, но затем привычные образы и очертания комнаты вновь предстали перед глазами.

А еще образ ее, моей спасительницы. Моей мамы.

В тот миг я еще не понимала, что произошло. Но затем, спустя какое-то время, узнала, что это было. Мое второе рождение. Второй шанс.

Немного привыкнув к сильной головной боли, отбивавшей причудливые ритмы в висках, я села на кровати и ожидающе взглянула на мать. Волнение на ее лице казалось таким выраженным, что я невольно спросила:

– Что случилось?

– Адрианна, – глубокая морщинка, залегшая между ее бровей, говорила, что дело серьезное, – я не могла тебя разбудить в течение часа! К тому же ты металась во сне, чем сильно меня напугала. Проходя мимо твоей комнаты, я поначалу решила, что ты с кем-то говоришь по телефону. И только благодаря случайности, заставившей меня заглянуть к тебе, я увидела, что происходит. Ты хотя бы представляешь, как я испугалась? Детка, не обижайся, но тебе нужно завязывать с этим увлечением.

Мама указала рукой на прикроватную тумбочку, украшенную стопкой разных книг. Вновь обратив на меня внимание, мама продолжила:

– Ты так зачиталась, что даже забыла закрыть окно, а ночь сегодня оказалась на редкость холодной. Теперь я переживаю, чтобы ты не простыла, ведь на носу поступление в университет и переезд, а нам ни к чему болеть.

– Но я никогда не оставляю окно открытым! – Попытка спора, предпринятая мной с душевным запалом, поначалу казалась справедливой, однако все аргументы рухнули, стоило мне проследить за взглядом матери.

Окно действительно было открытым, позволяя легкому утреннему ветерку играть со светлым тюлем. Ничего не выдавало ночного холода. Как и вчера днем, на улице царило солнце, разогревавшее летний день, так почему же темнота принесла такую прохладу? Удивительно. Но не только погода поразила меня.

Странно! Я не оставляла окна открытыми на ночь, так как боялась грозы. А поскольку гроза летом – дело обычное, то проверить фрамугу перед сном вошло у меня в привычку. Но сегодня одна из больших вертикальных створок действительно оказалась отпертой. Хотя, может, новый знакомый отвлек меня настолько, что я забыла обо всем? Даже не знаю…

– Поразительно, как ты так долго спала. Особенно учитывая то, что перед нашим домом все объято хаосом! – Мамино волнение сменилось другим чувством, в котором читалось нечто новое для нее.

– В смысле? – переспросила я, не понимая, о чем говорит мама.

– Как? Разве ты не слышишь?

Я прислушалась и поняла, что комната и в правду наполнена звуками сирен. Пронзительные, они, словно воздух, царили повсюду. Причем их было так много, что удивительным казалось даже то, что я спала в таком шуме. Не говоря уже об открытом окне.

– Что происходит? – Спросила я у мамы, с трудом слезая с постели и подходя к источнику шума. Не дождавшись ответа, мне ничего не оставалось, как взглянуть на пространство перед лужайкой, и самой все увидеть.

Улица наподобие старой захламленной коробки оказалась заполненной машинами полиции и скорой помощи. Повсюду с важным видом сновали люди в униформе, но от этого все становилось еще более непонятным. Кругом существовало такое движение, которое не подчинялось никаким законам. Словно электроны вокруг ядра, эти люди сновали вокруг одного-единственного объекта, и им оказался дом Мишиных.

Обычно спокойный, тихий день превратился в нечто ужасное.

Наш поселок располагался за городом. Здесь строилось не так уж и много домов. И, как правило, их владельцами являлись люди обеспеченные. Так что подобное оживление на улице было крайне непривычным. Оно привлекало внимание местных жителей, и некоторые из них стояли группами чуть поодаль мигающих машин.

– Даже не знаю, что тебе на это ответить, – сказала мама, – случилось просто ужасное. Еще с пяти утра полиция была в доме Мишиных. Пропала их дочь, Маша, и с ранних часов все здесь стоит на ушах. Отец девушки – влиятельный человек, так что подняли все структуры, которые хоть каким-то образом могли помочь.

Маша Мишина. Та девушка, которую я вчера видела рядом с незнакомцем, так заинтересовавшим меня. Та, которой я невольно позавидовала. А сегодня ее не могут найти… Просто жуть!

От неприятных раздумий меня оторвал голос мамы:

– Слышала, что сегодня недалеко от нашего поселка нашли тело девушки, одежда которой была такой же, как и на Маше вчера, когда ее в последний раз видели дома.

– Что значит тело и такая же одежда?! – Непонимающе переспросила я. – Почему просто не могут опознать ее?

– Опознать? – Маму даже передернуло. – Потому что опознавать там толком и нечего!

– Но ты же сказала…

– Тело найденной девушки сильно мумифицировано. Его опознать просто невозможно. Ни черт, ни особых примет на нем не осталось. Ужасная судьба, даже подумать страшно…

– Так, может, это и не она?

– Полиция рассматривает обе версии. Первая – одежду Маши надели на этот старый труп, желая затем получить деньги от ее родителей, когда шум вокруг дела утихнет, и тем, кто это совершил, будет безопасно выдвигать свои требования. По этой теории Маша может быть еще жива. Думаю, ее мама пока живет только с этой надеждой. Ведь ей больше не во что верить.

– А вторая? Что по второй версии?

– Вторая теория – что найденные останки и принадлежат несчастной.

– Но как же за одну ночь тело молодой девушки могло превратиться в мумифицированные останки? – Моему удивлению не было конца. – По всем биологическим законам для этого должно пройти время. Много времени. К тому же, определенные условия окружающей среды, явно отличающиеся от тех, в которых был найден труп. Весной в нашей округе выпадает много осадков, а они исключают возможность такой трансформации. К тому же, наверняка ее обнаружили бы люди, проходившие мимо. Слишком многое не сходится, на мой взгляд.

– В том-то вся загвоздка. Пока генетики сравнивают результаты анализов ДНК найденных образцов и родителей девушки. И только после этого можно будет что-либо сказать.

– Как с этим справляется ее семья? – Понимая заранее, что скажет мама, мне даже стало как-то не по себе. Внезапно я ощутила, как по телу пробежал холод.

– Как они могут справляться? – Пожала плечами мама. – Отец делает вид, что держится, хотя по нему видно, как он сдал. Но у него нет другого выбора, ведь, дай он слабину, его жене не останется надежды. У матери нет сил притворяться. Она никак не может прийти в себя. Скорая помощь дежурит у них уже полдня.

– Как полдня? Еще же утро!

– Милая, ты разве не слышала, что я тебе говорила? Мне никак не удавалось тебя разбудить. Уже полдень.

Мой взгляд переместился на настенные часы, и глаза раскрылись от изумления. 12.30! Нет, не то чтобы я не любила немного поспать, но так поздно еще никогда не залеживалась.

– Думаю, тебе нужно время, чтобы умыться, – сказала мама, – и если покажется, что чувствуешь себя нехорошо, тогда сразу обратимся к врачу.

Я кивнула, уже не слушая, о чем она говорит, и направилась в ванную комнату. Теплая вода, заполнявшая ладони, смешивалась с пузырьками воздуха. Те оседали на коже и тут же лопались. Несколько раз подряд я ополоснула лицо, пытаясь прогнать остатки ночных кошмаров, все еще ощутимых после пережитого.

Взглянув в зеркало, мне стало понятно, откуда появилось волнение в мамином взгляде. После ужасной ночи под глазами пролегли темные круги, отчего создавалось впечатление, будто глаза немного запали. Спасительной для меня была моя кожа – смуглая, доставшаяся «в наследство» от деда-испанца. На ней не так, как у других, проявлялись следы усталости, и такое свойство сейчас как никогда раньше было мне на руку.

Расчесав длинные, каштанового цвета, волосы, я собрала их в узел, после чего наскоро оделась. Спускаясь на кухню за чашкой бодрящего кофе, я различила громкие звуки у входной двери. По мере того, как расстояние до нее сокращалось, до моего слуха стали доноситься обрывки разговора.

– … но мы должны ее опросить!

– Адрианна – ребенок. Ей незачем знать подробности.

– Вашей дочери скоро восемнадцать, вы сами сообщили нам об этом.

– Да, но это не значит, что вам можно опрашивать ее. По крайней мере, только не без нашего адвоката. – Я впервые слышала, как мама разговаривала с кем-то на повышенных тонах. До этого она представала передо мной человеком крайне спокойным. Иногда даже подобное свойство ее характера больше походило на слабость, но мне было известно, что это не так.

– Поверьте, это не займет много времени. Тем более, что окно вашей дочери выходит на дорогу. Вполне может быть, она стала свидетелем какой-то встречи или еще чего-то, и ее показания могли бы существенно нам помочь.

– Какие показания? – Мамин голос впервые на моей памяти сорвался на крик, но затем она снова взяла себя в руки, – что она может сказать вам? Имя преступника? Нет! Тогда что?

Полицейский промолчал, давая маме закончить.

– В любом случае, я хочу дождаться мужа. Он примет верное решение.

– Как скажете, – молодой мужчина в униформе уже было собрался уходить, как мое появление отвлекло его от этой мысли.

– Все в порядке, – мой голос заставил маму и полицейского обернуться, – я отвечу на ваши вопросы.

– Адрианна, я настаиваю, чтобы ты дождалась отца!

– Мам, отец будет не скоро, – попыталась уговорить ее я, – мы сможем поговорить в течение получаса, и заняться каждый своими делами. Лучше решить все сейчас.

– Ну, как знаешь, – мама махнула рукой на мое упрямство и ушла к себе. – Страшные известия о возможной гибели нашей соседки слишком вымотали ее, чтобы справляться еще и с моим упорством.

– Мы можем пройти в гостиную, – вежливо предложила я, и полицейский благодарно последовал за мной. Предложив ему располагаться как удобно, я подошла к кофеварке и засыпала туда несколько ложек молотого кофе. По мере того, как аппарат наполнялся водой, мне приходилось экстренно соображать. Необходимо придумать, как вытянуть из него то, ради чего я пошла на этот не совсем приятный разговор.

– Вы завтракали? – Как можно любезнее поинтересовалась я.