Мистер Рок смотрел в окно не дольше минуты, потом решил, что не плохо было бы принять душ перед ужином. Портфель он зачем-то сунул под кровать, но, уже в дверях ванной передумал и забрал с собой. Ему смешно было ощущать, как трусливо и скаредно он носится с этим портфелем, чем дальше, тем больше опасаясь выпустить из поля зрения его раздутые кожаные бока и золотые замки. Но, даже смеясь над собой и наблюдая, словно бы со стороны, мистер Рок всё же занёс портфель в ванную, где поставил на видное место, а моясь, не закрывал двери душевой кабинки.

Назад он вернулся тем же манером, только портфель нёс уже будучи не в костюме, а замотанным в полотенце. И первым делом увидел стоящие возле кровати пакеты, на которых скромным шрифтом было набрано: «Магазин господина Струкропа».

– Очень кстати, – пробормотал мистер Рок.

С величайшим наслаждением он оделся, чувствуя, как ласкают тело отменного качества ткани белья, рубашки, брюк.., как мягок и податлив в его руках ремень, как весомо охватили запястье часы.., как весь он будто вошёл в тесную кабинку, где больше никто не поместится, ибо всё создано для него и только под его, мистера Рока, личное пространство! Он подошёл к зеркалу, чувствуя себя удивительно обновлённым. Напротив стоял человек, одетый во все оттенки чёрного, такой же таинственный и отдалённый, как лес по ту сторону поля. Его ещё предстояло создать… Или узнать? Но, как бы ни было потом, сейчас он был чист в своей глухой черноте и благодарен прозорливому господину Струкропу за совет. Даже наедине с собой, глядя в зеркало на себя же, мистер Рок чувствовал острое желание расположить к себе того, кого видел в отражении. И в то же время, понимал, что любой шаг навстречу упростит этого чёрного человека и лишит его привлекательной таинственности!

«Ну вот, выходит, все мне здесь дают исключительно дельные советы! – думал мистер Рок, когда спускался. – Ленеоппа советовала держаться отчуждённо, а Струкроп снабдил необходимой для этого материальной составляющей. Одно дополнило другое, и результат мне очень нравится. Если так пойдёт дальше, то мэру меня подадут на золотом блюде, посыпанным пряностями, чтобы ещё и пах хорошо, и буду я к тому моменту абсолютным совершенством!»

Мистер Рок задержался в тёмном коридоре, чтобы усмехнуться этой мысли, потом придал лицу то выражение, с которым смотрелся в зеркало, и вошёл в столовую.

3.

На сей раз там была не только Ленеоппа. Точнее, присутствие хозяйки обозначалось перезвоном посуды на кухне, а в самой столовой находился всего один человек.

Сосед-художник, который так и не дождался мистера Рока во время обеда, сидел за своим столиком с кружкой чего-то горячего. Он задумчиво смотрел в тёмное окно, отражался в нём, словно в зеркале, и казалось совсем растворился в одному ему видимом пейзаже, где не оставалось уже ничего материального, а только призраки плясали под взошедшей луной. Всклокоченные волосы, свёрнутая на бок жидкая бородёнка, лицо с аскетично проваленными щеками и его самого превращали в призрак. Но, когда, на шаги мистера Рока, человек обернулся, глаза его оказались живыми и внимательными. В них блеснул интерес, граничащий с радостью, и человек приподнялся.

– Мистер Рок!? – сказал он полу вопросительно. И тут же сам себе ответил: – Ну, конечно!

Быстро вылез из-за стола, подошёл и протянул руку.

– Я Хирон Мебис, местный художник. Простите, что вот так.., почти навязываюсь, но вы мне ужасно интересны! Не обижаетесь?

Мистер Рок пожал протянутую руку.

– Я вас заочно уже знаю. И никакой обиды не чувствую, только приятность от знакомства и участия.

Рука была плотной, совсем не призрачной, а наоборот, очень крепкой. Средний палец и прилегающая к нему сторона указательного сначала показались грязными, но это была всего лишь краска, то ли не до конца отмытая, то ли уже безнадёжно въевшаяся в кожу. Господин Мебис крепко тряс руку нового знакомца и при этом широко улыбался, являя то немногое, что осталось у него от зубов.

– Я ждал вас сегодня днём, мистер Рок. Это было, конечно, глупо, но, мало ли, вдруг… Рад, что сейчас удалось, потому что завтра, увы, возвращаюсь к себе на квартиру. Не будете возражать, если составлю вам компанию за ужином? Нарочно не стал есть один…

Разговаривая, он выдвинул второй стул у столика, за которым сидел, и сделал приглашающий жест.

Мистер Рок сдержанно поблагодарил. Даже если бы он был против компании, отказываться теперь было неудобно. Но он не был против.

– Вы уже закончили свою картину? – спросил, усаживаясь.

– Да… да, почти, – закивал Мебис, огибая стол и занимая место напротив. – Я сделал несколько эскизов в разное время суток, теперь буду сочинять что-то своё на этой основе. Сам по себе пейзаж, конечно же, красив, но он должен быть наполнен смыслом, какой-то историей, действием… Приходите, как-нибудь, ко мне, покажу вам старые работы… Не те, конечно, которые когда-то.., – он неопределённо помахал рукой. – Здесь я написал много нового, ничуть не хуже… Приходите. Я ведь не просто так зову, у меня к вам корыстный интерес…

Он прищурился, окидывая взглядом оценщика всю фигуру мистера Рока и явно желая свой корыстный интерес пояснить, но тут в дверях кухни появилась Ленеоппа с большим подносом в руках.

– Добрый вечер, мистер Рок, – сказала она приветливо, когда подошла и начала переставлять тарелки с подноса на стол. – Вижу у вас всё хорошо. Этот новый чёрный костюм вам очень к лицу.

– Да, да! – подхватил Мебис. – Я только собирался сказать… Мистер Рок выглядит так загадочно… Будь я портретистом…

Он не договорил, с интересом заглядывая в тарелки, от которых дурманом расходился аппетитный запах только что приготовленной еды.

– Это что ж такое, драгоценная Ленеоппа?! Неужели моя любимая луканико и мусакас? И салат?! А вино будет?

Ленеоппа с улыбкой покачала головой, шутливо погрозила Мебису пальцем и ушла на кухню, откуда вернулась через минуту с большой бутылью в руках.

– Она чудесно готовит греческие блюда! – сообщил художник, когда, поставив перед ними вино, Ленеоппа снова удалилась. – Я нарочно всё это заказал, чтобы вы попробовали. Ужин, разумеется, за мой счёт.

Мистер Рок с признательностью наклонил голову.

Несколько минут они ели в тишине, лишь изредка издавая звуки, напоминающие тихое мычание. Наконец, господин Мебис не выдержал:

– Язык проглотить можно! – воскликнул он. – Если бы мне нравилось рисовать еду, тарелки и всякие вазы с фруктами, то, наверное, поселился бы тут окончательно! Но, увы, предпочитаю всё это внутрь.

Он потянулся к бутыли, которую взял двумя руками, за горлышко и за дно, бережно наклонил сначала над бокалом мистера Рока, потом над своим и, наполнив их, провозгласил тост за знакомство.

– Очень рад, – сказал мистер Рок, вытирая рот полотняной салфеткой.

Вино ему понравилось и показалось не таким тяжёлым, как херес господина Дорша. По телу мягко разлилось умиротворение, о котором так и хотелось сказать, что оно золотистое, но говорить-то как раз и не хотелось. Спустя пол часа после начала ужина мистеру Року хотелось только сидеть в приятном отупении и слушать болтовню господина Мебиса, оказавшуюся, на удивление, очень кстати.

– Знаете, мистер Рок, о чём я жалею в такие минуты, как сейчас? Не знаете? Ну, конечно же нет! Я художник. Человек, как любят про нас говорить, не от мира сего. Поэтому и мечты у меня.., – он покрутил пальцем у виска, – … под стать. А мечтаю я о том, чтобы уметь транслировать свои картины прямо в головы людям, чтобы видели внутренним взором точно так же, как вижу я! Кто-то скажет: «Фу, ерунда! Какой ты после этого художник? Мозгами любой дурак сумеет!» Но фокус-то в том, что нет! Не любой! И, уж конечно, не дурак!.. Почему, по-вашему, я не рисую пейзажи и всякую прочую мертвечину? Потому что картину нужно пропустить через себя и совсем не так, хе-хе, как мы пропускаем это вино… Вот придёте ко мне, посмотрите, и я вам поясню… А из мозга в мозг – тут всё разом, и образы, и чувства! Как красивая женщина, к примеру. Вы её видите, она вам нравится, но какова она и есть ли в ней трепет, понять не можете. Зато, когда обнимете, прижмёте к себе, тут вам сразу всё и откроется, даже если она захочет солгать и притвориться какой-то иной. В объятиях кожа растворяется, уж поверьте, и всё, что под ней.., даже если пустота… В пустоту провалитесь, как в яму, но это редко. Вот здесь, – он постучал по груди, – здесь всегда что-то прячется. А если ещё и в глаза заглянуть, совсем беда может приключиться…

Он зажмурился, и было непонятно, то ли от удовольствия, вызванного какими-то личными воспоминаниями, то ли, чтобы скрыть внезапно вывернувшуюся слезу.

Мистер Рок коротко вздохнул. Нужно было что-то ответить, чтобы не сидеть безмолвным истуканом, поэтому, скрывая мягкотелую расслабленность, он заметил голосом ровным и, как можно более безликим:

– Мне трудно судить об этом, господин Мебис. Я забыл всё, что касается лично меня, поэтому, понимая о чём вы говорите, не могу представить, что когда-то и сам это испытывал.

Глаза художника мгновенно раскупорились.

– Да, да! – воскликнул он. – Я, когда увидел вас во всём этом чёрном, сразу подумал, что вы, как чистый лист! Сравнение, конечно, странное, но верное. Интересно, это ваш прежний костюм, или вы уже здесь..?

– Или, – коротко пояснил мистер Рок. – Господин Струкроп посоветовал носить чёрное.

– Ах, этот, – сразу загрустил художник. – Струкроп ужасная гадина и знает только свои «от» и «до». Иногда, конечно, попадает в десятку, как с вами, например… Но всё равно, гадина!

Он ещё подлил себе вина из бутыли, уже изрядно опустевшей, потому что во время разговора господин Мебис то и дело подливал. Но этот последний бокал разморил его окончательно.

– Не слушайте меня, мистер Рок, – пробормотал он. – Собственное мнение всегда самое верное. Кто знает, может, в скором времени я покажусь вам гадиной, а Струкроп милейшим и умнейшим… Не слушайте, пока вы чистый, как холст! Но, когда начинают кроить и сшивать, там уже поздно меняться, понимаете? Уже отрежут лишнее для них, а для вас самое, может, необходимое! Или сошьют низ с верхом так, что и не захотите, а будете вынуждены… Вы вот тут слушайте!

Он с остервенением постучал себя по груди, потом поник, слабо грозя мистеру Року испачканным в краске пальцем.

– Сердце самое главное…

После этого Мебис затих совсем. Только повернул на мистера Рока мутный глаз, подозрительно покрасневший, то ли от вина, то ли от вызванного действием этого вина огорчением, и слабо причмокнул, как человек, всё проигравший. Снова беззлобно погрозил, потом вдруг выпрямил палец, как восклицательный знак. Его мохнатые брови многозначительно поднялись, и мистеру Року показалось, что сейчас художник скажет что-то особенно значимое. Но, нет! Красный глаз подёрнулся мутью, страшной тоской, и голова Мебиса нырнула в распущенные обмотки серого шарфа.

Судя по всему, на этом и монологу, и ужину пришёл конец.

Из кухни неслышно появилась Ленеоппа, сворачивающая свой передник. Она, не отрываясь, смотрела на Мебиса, и что-то в её взгляде на мгновение вдруг встревожило.

– Великолепный был ужин, – произнёс мистер Рок, чувствуя, что паузу надо чем-то заполнить. – Не знаю, как у вас тут заведено, но хотел бы в самое ближайшее время ответить господину Мебису таким же приятным вечером.

Сомлевший художник пьяненько закивал.

– Он завтра съезжает, – холодно заметила Ленеоппа.

– Да, знаю. Но разве я не смогу его пригласить?

– Можете, – ответила Ленеоппа таким тоном, каким обычно говорят «Посмотрим». – Идите отдыхать, мистер Рок. Хирона мы с Луиссом отведём в его комнату сами.

– Я тоже могу его проводить, – сказал мистер Рок, вставая.

– У нас так не заведено.

Ленеоппа вынула из ослабевшей руки художника бокал, а саму эту руку за ладонь осторожно перенесла на стол. Мебис тут же повалился на неё всклокоченной головой и, поелозив немного, затих. Свёрнутая набекрень бородёнка улеглась на край стола, как влитая.

– Идите отдыхать, мистер Рок, – повторила Ленеоппа. – Спокойной вам ночи.

И он ушёл.