Это был лучший вечер, на моей памяти в квисэн-е. Зал утопал в цветах и свечах, столы ломились от самой вкусной еды, и каждая квисэн старалась продемонстрировать свой лучший талант. Даже мы вчетвером танцевали в этот вечер танец пионов, что выучили для праздника весны совсем недавно. Наши тела, в легких шифоновых платьях, послушно изгибались в такт музыке, что исполняли старшие сёстры. Один раз девушка, что играла для нас, сбилась и постаралась незаметно смахнуть слёзы, но никто не подал виду, что заметил. Каждая из нас в этот вечер дарила искусство сестрам, как знак расставания… как знак скорой встречи.

Уже вечером, засыпая в своей постели, я думала о том, что не должна дать себе возможность смириться с тем, что эта ночь последняя. Мы будем драться. Мы не сдадимся. На этой мысли Шанэ осторожно коснулась моего запястья заставляя открыть глаза.

– Ты спишь? – тихонько спросила она.

Я молчаливо покачала головой.

– Можно я лягу с тобой?

Я лишь тихонько кивнула, отодвигаясь в сторону и позволяя ей расположиться рядом со мой. Шанэ обняла меня и, устроившись у меня на груди, тихонько засопела. Она не говорила больше ни слова. Я не знаю, спала ли она в ту ночь, но я тут же провалилась в тяжелый сон без сновидений.

У нас не было особой формы, как у взрослых квисэн. Простые штаны мужского кроя, рубахи, легкий доспех, защищающий грудь и сапожки на плоской подошве. Обычный ученический комплект. Туго затянув волосы в пучок, я взглянула на свое отражение в зеркале. Сегодня мой спонтанный оборот стал хрупкой блондинкой невысокого роста с ярко-голубыми глазами и чуть вздёрнутым носиком. Привычно на висках аллели рыжие пряди. Шанэ проснулась высокой девицей с пышной грудью и такой же приметной попой, которая просто отказывалась влезать в её обычную одежду.

– Боги решили подшутить напоследок? – усмехнулась она, пытаясь протиснуться в штаны и извиваясь на все лады.

– Ты по крайне мере умрёшь красоткой, – в тон ей, хохотнула я. – А я каким-то пупсиком! – прыснула я, вставая рядом с подругой и обнаруживая, что едва достаю ей до груди.

Через несколько минут хохотали уже мы обе.

В то утро мы плечом к плечу стояли на стене, что окружала квисэн-е. Я с трудом могла поверить в то, что происходящее реально. Тавир был богатым, процветающим городом с широкими, мощёными улицами и богатой архитектурой. Вот только сейчас все эти улицы были заполнены войнами хана нагов. Часть из них была верхом на огромных ящерах, часть спешившись наблюдала за тем, как неспешно движется в направлении квисэн-е высокий, широкоплечий мужчина в кожаной безрукавке и таких же кожаных штанах. Его длинные черные волосы были заплетены в причудливые косы, а мускулы на руках говорили о том, что перед нами сильный воин.

– Что происходит? – спросила я у Тали, девушки, что стояла сейчас ближе всех ко мне.

– Это правая рука хана, – прошептала она. – Каждое утро он приходит к нашим воротам, чтобы огласить условия сдачи и время, что нам отведено на раздумья. Они считают, что поступают благородно.

– Великая мать квисэн-е услышь волю хана Айкса Эр и прими решение, сохранив жизни, что подвластны тебе, – низким поставленным голосом, заговорил мужчина. В руках он держал свиток, будто это был указ правителя, который следует принять и которому мы должны подчиниться. – Великий хан Айкса Эр щедр и предлагает тебе место своей верховной наложницы. Каждая из квисэн войдёт в его гарем, чтобы дарить ему могущество и сильных сыновей…

– Он дурак? – тихо на ухо прошептала я Шанэ.

О каких сыновьях идет речь?! Квисэн рождают лишь квисэн – девочек. Каким бы сильным мужчиной этот хан нагов не был, он не сможет напитать каждую из нас.

– Они просто не понимают, – пробормотала Тали вместо Шанэ. – И не хотят понять.

– Взамен на могущество хан гарантирует вам сытое существование и жизнь! Прояви мудрость и прими волю хана…

На этих словах ворота квисэн-е медленно отворились и, казалось, вместе с ними я забыла, как дышать. Мы все знали, что последует за этим, и от этого было невероятно страшно. Я часто задышала, пытаясь взять себя в руки, и с силой сжала рукоять своего меча.

Великая мать не вышла под покровом тьмы, что скрывала её облик от всего мира. Напротив, она была прекрасна в своей невероятной красоте. Она шла навстречу тому, кто ставил ей ультиматум в военном доспехе, с притороченным к поясу мечом, но её сегодня жгуче-черные волосы мягкой волной спадали по плечам, алые губы нежно улыбались и, казалось, в необыкновенных ярко-зелёных глазах оживает пламя лишь для одного мужчины на свете. Доверенное лицо хана запнулся посреди слова и беспомощно посмотрел на женщину, что сочетала в себе всё то, о чем он когда-либо мечтал. Такой огромный мужчина вдруг показался совершенно растерявшимся.

– Позволь мне, – сказала она, протянув ладонь, чтобы получить свиток.

Мужчина напротив вздрогнул, будто его ударила невидимая молния и тяжело сглотнул, прежде, чем протянуть свиток женщине, от которой он не мог оторвать взгляд.

Я никогда не забуду эту улыбку на губах Великой матери. Должно быть, так улыбаются тем, кто является самым желанным на свете… обедом. Мгновение и в её руке блеснул клинок, ещё один крошечный миг, взмах и рука нага сжимавшая указ продолжает его сжимать, но уже отдельно от тела своего хозяина. Улицу заливает сочный и яркий кровавый аромат. Мужчина не успел ничего. Ни закричать, ни осознать, что с ним произошло. Он продолжал глупо смотреть на свой идеал, когда следом за рукой отправилась и его голова.

Великая мать улыбалась стоя посреди залитой кровью улице. Её вмиг удлинившиеся клыки, заострившиеся черты лица и ставшие непроницаемо-черными глаза вызывали оторопь у наших врагов. Никто из них не думал о нас иначе, чем как о женщинах, которые продают себя и даруют силу за щедрые подношения. Никто из них не знал, что настоящие чудовища просто нашли способ пасти свою еду безопасно, чтобы существовать сыто.

Единой волной из нагов, что превращались в полулюдей-полузмей думая, что так они будут сильнее, всколыхнулась улица. Ни одна из нас больше не пряталась за стенами квисэн-е. В тот миг, когда последняя квисэн спрыгнула с крепостной стены – кольцо сердца поглотили языки пламени. Мы не рассчитывали выиграть сегодня. Это было невозможно. Но и оставить свой дом врагу было неприемлемо.

Я впервые сражалась по-настоящему. Рядом со мной была Шанэ и другие сёстры и от осознания того, что я не одна было немного легче и не так страшно. Наши сестры были гораздо сильнее нас. Их демоны обрели полную силу, но даже так они подсознательно продолжали защищать нас, как младших. Казалось противников столько, что им не будет конца и края. Их мощные тела и длинные сильные змеиные хвосты…словно были повсюду, не давая ни секунды на отдых. Вокруг смешалось всё: крики, лязг метала, рычание и кровь…словно реки крови обрушились на Тавир. Этот тяжелый медный запах…я задыхалась от ощущения его вокруг себя.

Пронзая грудь незнакомого мне воина, я почувствовала, как в лицо мне брызнула его такая горячая кровь, застилая всё вокруг красной пеленой. Когда же смогла открыть глаза, то увидела, как на противоположной стороне улицы с ненавистью смотрит на меня уже другой воин. Словно я отобрала у него самое важное, ценное… С криком он бросился в мою строну, расталкивая всех и всё вокруг. Машинально я подобралась и приготовилась отразить его атаку, когда ему наперерез бросилась Шанэ, обнажив свои звериные когти.

Зачем? Зачем она это сделала?!

Конечно, ответ был очевидным. Мы всегда защищали друг друга. Вот и сейчас она просто хотела сделать тоже самое – подстраховать меня. Но мы были всего лишь детьми. Неопытными, самонадеянными, сильными, но всё еще не умевшими и не знавшими так много! Хвост нага легко обвил её туловище, а меч столь же легко полоснул по груди. Всё закончилось резко и очень быстро не оставив нам времени на прощание. Моя Шанэ умерла.

Я не помню того, что было после. Очнулась я потому, что мои руки невыносимо болели, а я вела себя так, словно дровосек. Я рубила и рубила бездыханное тело. Лишь когда сознание немного прояснилось, смогла обвести центральную площадь Тавира взглядом, надеясь найти тело Шанэ. Но её нигде не было видно. Кругом были тела…тела нагов, тела квисэн, кровь, всё ещё сражающиеся сёстры и полыхающий квисэн-е.

Резкий и такой знакомый крик Асанны заставил меня прийти в себя. Мы ещё живы и смерть Шанэ не будет обесценена. Я решительно начала продвигаться в самый эпицентр сражения. Туда, где всё ещё были живы мои сёстры. Казалось, внутри меня разгорается нестерпимое, жгучее пламя. Оно медленно расползалось от самого сердца, пропитывая собой каждую клеточку тела, словно пробуждая его ото сна. Стоило мимолетно взглянуть на свои руки, чтобы на миг оторопеть. На моих запястьях зарождалось дивной красоты золотое пламя. Оно не жгло, хотя под его языками, рукава моей куртки тут же обгорели. Оно ласкало кожу, точно забирая боль из пострадавших от столь долгой схватки запястий. В этот самый момент, кто-то схватил меня за плечо и резко дернул в узкий проулок, что разделял здания квисэн-е и администрации. В обычное время здесь невозможно было двигаться никак иначе кроме как пешком и поодиночке. Сейчас же вход и вовсе был завален телами. Кто смог меня затащить сюда столь легко стало понятно, стоило мне обернуться.

Великая мать, залитая кровью с головы до ног, вдруг резко толкнула меня, приложив головой о стену и нависнув сверху, закрывая весь обзор на улицу своим телом.

– Мне очень жаль, что я оказалась такой малодушной, – как-то странно просипела она, и только сейчас я поняла, что кровь течет и из неё самой. На её боку была глубокая рана, и кровь из неё вытекала ритмичными толчками. – Мне очень жаль, дитя, но сегодня ты останешься одна, – пробормотала она, оседая на колени, но продолжая закрывать меня своим телом. – Тебе будет обидно. Тебе будет больно. Но ты будешь жить. В память о квисэн-е. В память о каждой из нас ты проживёшь хорошую жизнь, – прошептала она, положив свою ладонь мне на щёку.

В её глянцево-черных глазах я видела отражение собственного перепуганного лица и расползающегося по моему телу пламени. Я не понимала, что должна сделать и не могла найти в себе сил пошевелиться.

– Надеюсь, ты простишь меня однажды. Надеюсь, ты ещё скажешь мне об этом…

Я не успела спросить её, за что должна простить, как она ударила меня рукоятью своего меча с такой силой, что я тут же провалилась в темноту.

Глава 3.

Я приходила в себя странными урывками. А быть может, моё тело было в сознании, просто разум то и дело отключался. Постоянно оступаясь, я ползла вперёд, хватаясь руками за кирпичную кладку стены. Я много падала. Вставала и снова шла вперёд на негнущихся ногах. В воздухе так сильно пахло гарью, что я не могла толком дышать. В очередной раз придя в себя, лежа на спине в какой-то канаве, я вдруг впервые осознанно задала себе два самых важных вопроса:

– Где я? – прошептала я слипшимися губами.

Немного подумала и добавила:

– Кто я?

Моё тело ужасно болело. Ужасно. Так сильно ломило кости, мышцы, казалось, даже кожа ныла. Я смотрела на усыпанное звёздами черное небо, совершенно не понимая, как я тут оказалась. Да и кто такая «я»?! От этих вопросов голова показалась такой тяжёлой, что я вновь отключилась, провалившись во тьму.

– Ну, кто там?

– Живой?

– Да, шут поймёшь?!

Меня привёл в сознание странный шум. Мужские встревоженные голоса, сменились пока осторожными толчками. Кто-то пинал меня ногой.

– Эй, эй…

– Да, мертвяк похож. Что тут мать их произошло?! Целый город мертвяков и расчленённых тел. Я такой резни не видел со времён великой северной войны кланов. Да, и то…мне, кажется, даже тогда такого я точно не видел.

– Квисэн-е сгорел дотла! – кричали откуда-то издалека. – Администрация и весь центр тоже сожрал пожар. Судя по всему, на город напали степняки… А, ещё, кажется полвойска великого хана полегло в центре Тавира.

– Ну, что там, Риман? Похоже, надо выбираться отсюда! Хан так просто это не оставит.

Меня кто-то ещё раз пнул.

– Похоже, ребёнок… сильно обожженный и голый… мертвый, кажется, – начал было говорить мужчина, что так бесцеремонно пихал меня, когда я, собрав всю свою силу воли в кулак, резко схватила его за голенище сапога.

– Я жива…жива… – сипела я. – Жива…помогите мне…

Я не видела, кто стоял рядом со мной. Не могла разглядеть ни лица, ни каких-либо других примет, просто потому, что не могла открыть глаз. Их, словно чем-то заклеили. Всё, что могла, так это держать мужчину за ногу и умолять не бросать меня.

– Ох, пресвятая матерь, – заохали надо мной и крепкие руки вдруг решительно подхватили меня. – Это девочка, Квил, малявка совсем! Кинь мне куртку, на ней кроме сапог ничего больше нет!

– Вытаскивай её и поехали отсюда! Нет времени тут оставаться, степняки вот-вот нагрянут. Надо сберечь караван.

Меня решительно подхватили на руки и подняли так, словно моё тело совсем ничего не весило. Стоило этому произойти, как я вновь потеряла сознание. Сколько продолжалось беспамятство, сказать было сложно. Я была во тьме. Такой густой, удушающей и непроглядной. Мне казалось, кто-то все время кричит рядом со мной, кто-то зовет меня, но я не могла расслышать имени. Лязг метала не утихал. Крики людей не смолкали. Но тьма не желала рассеиваться.

– Бедная, – первое осознанно услышанное слово вдруг проникло сквозь непроницаемое полотно, – совсем ребёнок ведь…бесовка, похоже? – кого-то спросил этот женский голос. – Похожа на смесок только не пойму с кем.

– Да, кого это волнует! Что если бесовка, то и жизнь её цены не имеет?

Мужской глубокий и немного хриплый голос показался раздражённым.

– Останься с ней сегодня, Ола, позаботься. Переодень и вымой, негоже в крови ей оставаться. Думаю, хан скоро нагрянет на руины Тавира. Ни к чему пустые риски и внимание.

– Хорошо, – вновь заговорила женщина, и я услышала быстро удаляющиеся шаги, а моего лица коснулась влажная тряпица.

Я всё слышала и чувствовала, но странное оцепенение сковало тело. Я не могла пошевелиться, продолжая оставаться без сознания и в сознании одновременно, пока чужие руки раздевали и мыли меня. Казалось женщина решила, как следует меня оттереть, так как взялась даже за волосы.

– Боги, как такое возможно?! Сколько крови? Вся в синяках, столько ран… – тяжело вздохнула она. – Что? Что это? – настороженно пробормотала она, вновь протирая мою кожу тряпицей. – Как возможно? – ошарашено выдохнула она, а я вновь не нашла в себе сил открыть глаза.

Я проснулась от громкого лошадиного ржания. Вздрогнула всем телом, открыла глаза и тут же зажмурилась от яркого солнечного света, что болезненно ударил по глазам. Я лежала на мерно покачивающейся повозке. А, если быть ещё точнее, то на целой куче мешков набитых чем-то мягким. Повозка двигалась, а надо мной раскинулось бескрайнее лазурное небо. Ни единого облачка. Лишь чистейшая синева.

Некоторое время я просто лежала. В голове было пусто. Никаких мыслей. Да, и какие могут быть мысли, если я никак не могла взять в толк, кто я такая? Куда еду? Почему я тут?

Нахмурившись, я судорожно вздохнула, и этот вздох вдруг болью отозвался в груди, а потом и во всём теле.

Бессвязно замычав, я попыталась встать, но получилось у меня это далеко не с первой попытки.

– Пррр! – послышалось где-то в стороне, а следом я услышала лошадиное ржание и ритмичный цокот копыт.

Спустя несколько секунд напротив повозки, в которой я продолжала лежать, оказалась мощная коричневая лошадь, верхом на которой сидел очень крепкий на вид мужчина. Не знаю почему, но он показался мне довольно добродушным, хотя бы потому, что смотрел на меня с тревогой в глазах.

– Очнулась? – коротко давая знак рукой кому-то впереди, отчего повозка остановилась и вокруг меня стали собираться совершенно незнакомые мне мужчины.

Кто-то был верхом, кто-то шел рядом с повозками пешком. Была здесь и одна женщина. Все демоны казались встревоженными и смотрели не скрывая любопытства.

– Сделаем привал, – бросил кто-то и толпа, что так быстро собралась вокруг меня, вновь рассеялась. Демоны спешили заняться насущными проблемами, отложив свой интерес. Я молчаливо наблюдала за происходящим, перевернувшись на живот, и стараясь осмотреться вокруг. Выглядывая сквозь крошечную щель между мешками, на которых лежала, я ясно понимала одно – это караван. Торговый караван, скорее всего. Я могла это понять, судя по количеству груженых повозок, мужчин с оружием… Но я по-прежнему не могла вспомнить кто я?! И стоило моим мыслям вернуться к своей личности, как у меня вновь заболела голова. Только сейчас я поняла, как в принципе у меня всё болит. А ещё очень хотелось пить и понять всё же, что происходит? Была ли я напугана в этот момент? Было странное чувство отрешённости. Пока я и сама не могла сказать, как себя чувствовала. Я действительно боялась. Моё сердце билось так часто, что дыхание то и дело становилось прерывистым. И пугали меня не незнакомые люди вокруг, а та ужасающая пустота в голове.

Стоило каравану расположиться в месте стоянки, как вновь ко мне подъехал тот же самый мужчина. Он вёл себя как-то настороженно, словно со мной было что-то не так, и он боялся спугнуть меня.

– Не бойся, дитя, – подняв руки вверх, точно показывая, что в них ничего нет, сказал он. – Мы не причиним тебе вреда.

Я продолжала смотреть на него из образовавшейся щели между мешками. Каким-то образом мне удалось втиснуться между ними и теперь я была действительно в надежном укрытии… Так мне казалось.

– Тебе стоит выйти к нам… У костра, – махнул он в ту сторону, где сейчас сноровисто хлопотало сразу несколько мужчин и женщина, – можно поесть и попить. Не бойся, просто приходи, как будешь готова…

На этих словах он повернулся ко мне спиной и уехал прочь.

Я сидела, не двигаясь ещё какое-то время, стараясь разобраться что к чему. Выходило скверно. Мой организм желал выйти наружу просто потому, что слишком много чего желал. И терпеть я уже просто не могла.

Стараясь не привлекать к себе внимания, аккуратно высвободилась из своего укрытия, и столь же ловко соскользнула с бока повозки, опрометью бросившись в ближайшие кусты. За всё время, как я пришла в себя, сгустились сумерки. Вечерело. Вокруг стало ощутимо прохладнее. И только избавившись от самого насущного желания, я поняла, что на мне тонкая холщовая рубаха до щиколоток и…больше ничего. Я не знала, что готовят мои спутники, но от костра потянуло невероятно притягательными ароматами. Живот заныл с такой силой, что хотелось свернуться калачиком и заскулить. Но я продолжала наблюдать за собравшимися людьми издалека, сама не замечая, как осторожно я подбираюсь всё ближе и ближе к костру.

– Надо было привести девочку к костру, – укоризненно сказала женщина, что сейчас помешивала что-то ароматное в котелке над костром, обращаясь к тому самому мужчине, что подъезжал ко мне на лошади ранее.

– Дай ей время, – покачал он головой, протягивая руку женщине, в которую та тут же сноровисто вложила исходящую жаром миску и ложку. – Мы не знаем, через что прошел этот ребёнок. Главное, как можно дальше убраться от Тавира. Проклятые степняки, такой город угробили!

Ребёнок? Я ребёнок?!

Почему-то это замечание показалось странным. Непривычным. И в то же время, опустив взгляд, я провела рукой по совершенно плоской груди и животу. Да, наверное, он был прав, и я ребёнок.

– Ты прав, Риман, – заговорил ещё один мужчина, точно так же протягивая руку женщине и получая свою порцию еды.

Я двигалась осторожно, стараясь не создавать лишних звуков, но судя по брошенному в мою сторону осторожному взгляду женщины, все собравшиеся у костра знали о том, что я подхожу к ним. Их деликатность стоило уважать. Поняв, что никто не спешит хватать меня или причинять боль, я набралась храбрости и решительно шагнула в сторону костра.

– Ох, ты пришла в себя, – как ни в чем ни бывало заговорила женщина. – Присаживайся скорее, – указала она рукой на ближайшее свободное место на расстеленных подстилках, на которых сейчас сидело около пятнадцати мужчин. – Тэмзи, принеси девочке ее обувь и мою бежевую куртку!

После её оклика молодой долговязый парнишка споро подскочил и унёсся куда-то вглубь лагеря.