9

На следующее утро Ёсихиро Токугава проснулся в холодном поту. Нечего было и говорить, в норму он так и не вернулся. Предательская дрожь в руках застала его под холодным душем, когда он пытался смыть с себя липкую пленку прошлого дня. Безуспешно.

Его расчетливость не имела ничего общего со здравым смыслом. Он будто был сам не свой прошлым вечером – там, в темноте, под автострадой. Нечто тёмное вырвалось наружу, и Токугава теперь не был уверен в том, что найдёт путь назад.

Дилер кормил рыб под толщей воды в Токийском заливе с куском камня в руках. Токугава приладил камень крепко, но… Тело ведь никуда не делось. Сколько времени оно пробудет там, под водой, прежде чем рыбы обглодают плоть и останутся лишь кости? Как бы там ни было, этот камень будет вечно держать скелет под водой. Так же, как Мин Чжу будет вечно лежать в могиле. Эти две вечности никогда не сойдутся – только это умозаключение успокаивало Токугаву и подсказывало, что всё правильно, что так и должно быть.

Токугава отправился на работу раньше обычного – без четверти семь, но не из чувства вины перед убитым наркодилером. Его вызвонил коллега по службе по кличке Светлячок. Вообще, парня звали Нагасава, но из-за перекрашенных в светлый цвет волос коллеги ехидно называли его Светлячком. Впрочем, и своим хрупким телосложением, и заискивающим поведением он тоже напоминал букашку, жизнь которой коротка.

Светлячок сообщил, что возле дома, расположенного на окраине Итихара, был найден труп тридцатипятилетней Наоко Исикава. В её собственной машине. По всем признакам – самоубийство: шланг был протянут от выхлопной трубы в салон потрёпанного субару.

Необычная чистота в салоне автомобиля. Токугава сразу же, как только прибыл на место происшествия, обратил на это внимание. Приборная панель была любовно обработана полиролем и хорошо смотрелась в свете нового дня. Чего нельзя было сказать о владелице автомобиля, смерть которой, по словам спецов, наступила не меньше восьми часов назад.

– Брат забеспокоился, – пояснил Светлячок, кивнув в сторону входа в уютный одноэтажный домик. – Вчера вечером она оставила сообщение в твиттере. Он не смог ей дозвониться, ну и решил сам приехать к ней.

Токугава был мрачен. Ещё одно самоубийство. Ещё больше жизней, которые больше не будут прежними. Чувствовал ли он себя жертвой обстоятельств? Нет, не чувствовал. Токугава сказал самому себе, что он – просто коп, а у копа работа такая – быть по уши или хотя бы по щиколотку в дерьме.

– Она была предана своей работе, – говорил брат Наоко, Дайки, когда Токугава разговаривал с ним в своём кабинете.

Дайки выглядел растерянным и потрясённым. Казалось, что он никак не мог поверить в случившееся. Причитал, что боится позвонить родителям. Токугава счёл это проявлением вполне разумного эгоизма. Никто не лишен этого.

– Она узнала о том, что её сокращают, полторы недели назад, – продолжал говорить Дайки, приглаживая растрепанные чёрные волосы. – Мы с ней говорили на эту тему. Я повторял ей, что это возможность двигаться вперед, а она… В общем, у нас отец, понимаете, он всю жизнь в одной конторе работал и так нас воспитал…

Брат покойной нёсся вперед, словно паровоз. В его голосе появились истерические нотки, когда он стал говорить про родителей, про классическое воспитание.

– Это я подвел её, – наконец, разрыдавшись, выдал Дайки.

Токугава нахмурился и окинул его усталым взглядом:

– Это только её выбор. Не ваш.

Дайки с непониманием посмотрел на старшего инспектора.

– Да что вы такое говорите?! Хотите сказать, что она сумасшедшая?!

– Нет, не это.

– Может, её кто-то убил?!

– Есть определённые процедуры… – начал Токугава, но вдруг мгновенно устал. – Короче, господин Исикава, просто в определённый момент человек может запутаться. Это не обязательно будет заметно. Скорее всего, никто не увидит, что в душе темнота. Потому что она внутри. А потом наступает момент, когда человек делает выбор. Можно сколько угодно биться головой об стену и думать, что эта сраная жизнь подчиняется каким-то правилам, законам и что, изучив эти законы, можно многое изменить. Нет. Нельзя.

Токугава помолчал.

– Но стараться определенно стоит, – добавил он.

10

Во второй половине дня Токугава узнал, что самоубийство Наоко Исикава было частью одной большой цепочки самоубийств.

Об этом свидетельствовала история переписок с двумя сотрудниками компании, в которой работала Наоко. Оба сотрудника были найдены мёртвыми в своих гаражах, в своих же машинах. Задохнулись выхлопными газами.

Один из погибших даже засунул трубку себе в рот и закрепил её скотчем. Без шансов на спасение.

В переписках Наоко с другими самоубийцами она признавалась, что потеряла смысл жизни. Прямое доказательство того, что случившееся с ней – не убийство, закамуфлированное под самоубийство (такой поворот тоже нельзя было исключать).

Узнав о потенциальных самоубийцах, Токугава решил взять быка за рога. С помощью Светлячка и ещё двух офицеров полиции префектуры Тиба он стал наводить справки по каждому из потенциальных самоубийц…

День пролетал до неприличия быстро. Токугава был рад этому, потому что всё меньше думал о распухавшем на дне залива дилере. Куда больше его интересовали те, кто ещё был на этом свете.

В половине десятого вечера он узнал о некоем Ёси Мори из города Тиба, который тоже был участником переписок с Наоко Исикава и другими самоубийцами. Сотрудники полиции, прибывшие по месту жительства Ёси, взломали двери (для этого пришлось предварительно сделать запрос в суд), но не застали никого из живых или мертвых. Машина стояла в гараже. Также пустая.

К утру следующего дня Токугава, накачанный кофеином, едва сдерживающий дрожь тела, стоял у прекрасного двухэтажного домика в городе Сакура²⁰ и смотрел на окна, большие, как глаза красивой девушки. В одном из них зажёгся свет.

Стоя под дождём, промокший до нитки, Токугава наслаждался тем, что видит. Тем, что понимает: жизнь есть и ещё будет в этом доме.

Он боялся подойти ближе, постучаться в двери. Не так поймёт мать покойной Мин Чжу. Да и он забудет всё, что хотел сказать ещё ночью, пока тусклый свет утра не пришёл на смену терпкой, хорошо знакомой старшему инспектору темноте. Он забудет, в этом нет сомнений. Ведь он не видел ещё женщины красивей за всю свою никчемную жизнь.

Когда она вышла из дома и направилась к припаркованной у тротуара мазде – гаража в её доме не было, – Токугава уже сидел за рулем служебной машины. Привычное действие: остаться чуть позади, на расстоянии аккуратного преследования, и вести её до центра города Тиба, где она неизменно припаркует автомобиль у высотного здания, принадлежащего крупной строительной компании. Она встанет на место винтика в огромном механизме, который созидает.

Токугава же, удовлетворённый, отправится домой. Считай, сорвется со своего места в таком же механизме, который, по идее, должен созидать порядок, но порой просто не справляется с потоком человеческой жестокости и глупости.

В этот раз, ёжась от холода, прокравшегося под кожу, Токугава впервые подумал, насколько глупо было кончать жизнь самоубийством молодому ухажеру Мин Чжу. Не случись этого, и Мин Чжу была бы жива. Была бы она в живых – не было бы опасений из-за её матери.

Но именно опасения вели его к ней, к этой уже немолодой женщине, которая по-прежнему сохраняла природную красоту, едва подчеркнутую лёгким макияжем и грамотным вкусом в выборе одежды.

Добравшись домой, Токугава стянул с себя мокрую одежду и завалился на кровать. Он уснул крепким сном без сновидений.

11

Ватанабэ проснулся из-за назойливой мелодии, которой разразился его смартфон. Он потянулся к низенькой тумбочке у изголовья кровати. Выругался, тем самым заставив лежащую рядом девицу с растрепанными русыми волосами недовольно поморщиться. Имени девицы он не помнил. Ещё он не помнил, чем был обязан своему старшему коллеге Такеси рано утром в свой выходной.

– Было бы хорошо сегодня пробежаться по друзьям пропавшего парня, – не ходя вокруг да около, объяснился Такеси.

Бодрый голос старшего инспектора раздражал Ватанабэ, но он не подал виду. Лишь промычал в знак согласия.

– Спишь? – как нарочно спросил Такеси.

– Было дело, – лениво ответил Ватанабэ.

Первым в списке Такеси был одноклассник Минэо, щуплый парнишка по имени Хидэо. Избалованный ребёнок заместителя директора небольшой торговой сети.

– Пап, это ко мне пришли, разве не видишь?! – огрызнулся мальчуган, когда отец, болезненного вида мужчина лет пятидесяти, в пуловере поверх однотонной рубашки, попытался вмешаться в разговор.

Заметив сдержанную реакцию отца на слова сына, Такеси подумал, что воспитание чертовски важно. В последнее время он думал об этом постоянно. Переживал, каким сам станет отцом, и всё чаще вспоминал, как родитель учил его уму-разуму, не выбирая выражений и не контролируя силу.

Такеси не считал такой подход неверным. В конце концов, это сделало его таким, какой он есть. Но идти по проторенному маршруту ему никак не хотелось. Он знал, что есть нечто среднее между грубостью мужика и растерянностью сопляка. Нормальное воспитание.

– Твой отец может присутствовать, Хидэо, – сказал Такеси, кинув в сторону отца короткий взгляд. – Ты ещё несовершеннолетний.

– Но я сам могу за себя отвечать, детектив, – сказал мальчуган, сделав особое ударение на последнем слове. Как в кино.

– Ну, тогда ты можешь ответить за те слова, которые писал Минэо. Ты же знаком с Минэо? Это твой друг, который не появляется дома без малого неделю. Родители его места себе не находят…

Такеси помедлил. Насладился реакцией Хидэо, который слегка съёжился.

– А вы незадолго до этого переписывались с ним о том, как бы хорошо было покончить жизнь самоубийством. Так ведь?

Хидэо покраснел.

– Я…

– Что это значит? – вмешался отец, занявший место на краю дивана, явно боясь приблизиться к полицейскому. Словно тот был заразен.

– Советую иногда проводить разъяснительные беседы с ребёнком, – сурово бросил Такеси и вновь обратился к мальчугану. – Когда вы с Минэо виделись в последний раз?

– В понедельник, в школе, – Хидэо помедлил, ещё больше покраснел. – Но почему вы читали нашу переписку?

– Потому что есть официальный запрос, – с лёгкостью отбил атаку Такеси. – Ну, так что, может, есть что ещё рассказать? Подумай хорошо, потому что жизнь твоего приятеля может зависеть от твоей разговорчивости. Ну?

Хидэо молчал.

– Общие друзья? Подружки?

Такеси отвлекла вибрация его смартфона. Он быстро достал телефон из кармана пиджака, проверил. Звонил Ватанабэ.

– Слушай, я по этому парню… ну, Масаси… не нашёл никаких данных. По ходу дела, фэйковый аккаунт.

– Понял, – сухо ответил Такеси.

Убрав телефон в карман, он посмотрел на Хидэо:

– Есть у вас такой друг по имени Масаси?

Как и предполагал Такеси, мальчуган в ответ только покачал головой.

Внимательней присмотревшись к переписке Минэо с Масаси, Такеси выявил, что познакомились они не так давно через Интернет. Разговоры про основателей пост-гранжа из Nirvana и конкретно Курта Кобейна. Масаси интересовался, умеет ли Минэо играть на гитаре. Добавил, что хотел бы исполнить пару песен группы в акустике.

Минэо давно хотел научиться играть, но всё свободное время уходило на занятия по плаванию и подготовку к учёбе. Масаси ответил, что иногда поигрывает, но игра уже не приносит удовлетворения. Ничто не приносит удовлетворения семнадцатилетнему студенту-первокурснику, который пошёл учиться на экономический, потому что «так захотел отец».

Минэо ответил, что это чувство ему знакомо.

Читая сообщения, Такеси ощущал холодок, бегущий медленным ручейком по позвоночнику. Уж больно похожа была эта переписка на липу. Масаси хотел втереться в доверие к Минэо? Для чего это студенту-перваку?

Хотя кто сказал, что за ником Масаси скрывается действительно студент? Социальные сети тем и хороши: ты можешь создать образ, который будет иметь мало общего с твоей сущностью. Как бы ни старались разработчики отладить процесс, гнильца все равно проступает. Человеческий фактор.

12

Новость о череде самоубийств разлетелась по Сети в считанные минуты. Отслеживая информацию со своего смартфона, Токугава уже в сотый раз за время службы в полиции мысленно отправлял трехэтажные ругательства в адрес наглых, жадных до сенсаций журналюг.

Тем не менее, в СМИ не упоминалось, что одна из потенциальных жертв попросту исчезла. Ёси Мори из города Тиба как сквозь землю провалился. Познакомившийся с Наоко Исикава по переписке, этот элемент изначально выпадал из общей системы. Неужели отправился в лес Аокигахара²¹, прозванный в народе «лесом самоубийц»?

Отправив Светлячка опрашивать соседей Ёси Мори, сам Токугава купил билет на экспресс до Исуми²² – по старинке, через кассу на вокзале – и отправился первым же поездом.

Оказавшись на тихоокеанском побережье, Токугава отправился с визитом к бывшей жене Ёси Мори, с которой предварительно созвонился по телефону. Но по телефону всё не выведать – не видно глаз, не видно мимики. Да и старшему инспектору попросту нужно было развеяться, вырваться из чёрного водоворота рутины.

Мики Мори оказалась стройной женщиной около сорока, со связанными в хвостик волосами, в тёмно-синем тренче. Она встретила полицейского на пристани. На прибрежный город опустился мягкий туман, так что могло показаться, что пристань уходит вглубь океана до бесконечности.

– Не так давно Ёси приезжал ко мне, – начала она, когда вместе с Токугавой они неспешно двинулись по пристани. – Он был… сильно подпивший.

– И часто с ним такое случалось?

– Если вы про выпивку, то нечасто. Скорее, редко, по меркам японца.

Она едва заметно улыбнулась.

– Приезжал он тоже редко, и это обычно происходило по моему согласию, – госпожа Мори осеклась. – Я хотела сказать, по нашему общему согласию.

– То есть он искал контакта с вами, – не желая размениваться на полутона, подхватил Токугава.

– Да. Наверно. Мы развелись три года назад, и тогда это казалось лучшим решением для нас обоих. Я придерживаюсь прежнего мнения – в одну реку дважды не войти, да и с годами у нас появились… некоторые разногласия.

– То есть?

– Просто разногласия.

Токугава промолчал. Решил, что вернётся к этому вопросу чуть позже.

– Ну, так и чего же он хотел, когда приехал пьяный? И, кстати… Он ездил на машине или добирался общественным транспортом?

Госпожа Мори повела бровью.

– К чему этот вопрос?

– Поведение потенциального самоубийцы выдаёт его настоящие намерения…

– Он приехал на поезде. Так же, как и вы. Значит, он на самом деле не хотел ничего такого? Я правильно вас понимаю, инспектор?

– Ну… По крайней мере, мне после поездки на экспрессе из Тибы сводить счёты с жизнью не хочется, – попытался пошутить Токугава, но в ответ получил лишь скупую улыбку.

Мики Мори была всерьёз озабочена судьбой бывшего мужа, как ни пыталась она сохранять хладнокровие. Не зря же она отпросилась с работы. Не издёвок ради.

– Он был с другом. Правда, я не могу припомнить его имени, но точно помню, что он высокого роста, худой телосложением.

– Они выпивали вместе?

– Нет. Этот второй, он сопровождал Ёси, но был трезвый. Как телохранитель. Мне тогда показалось, что они как пьяный бизнесмен и телохранитель.

– И что этот его друг?

– Молчал почти всё время. Он был в гостиной, пока мы с Ёси… ну, выясняли отношения. Ёси в тот вечер выговорил мне всё, что было на уме. И заикнулся о том, что… может сделать себе плохо. Ему хотелось, чтобы над ним поиздевались. Он даже предлагал мне ударить его…

– Как давно у вашего мужа проявилась склонность к гомосексуализму?

Мики Мори остановилась. К тому моменту они с Токугавой были достаточно далеко от берега, чтобы не различать очертания зданий. Они казались потерянными в туманном пространстве.

– Не поняла вас…

– Некоторые разногласия. Вы сами об этом сказали, – Токугава помедлил. – Стало быть, Ёси заинтересовался мужчинами. И хотел, чтобы по отношению к нему проявляли грубость. Все верно?