ПРОЛОГ

– Я буду тебя ждать, Кьян, – серьезно, как это только могут пятнадцатилетние девушки, сказала Лилиана, глядя на этого странного мужчину.

– Ты и вправду сумасшедшая, – пожал плечами катаец. – Мы больше никогда с тобой не увидимся. Иди домой, девочка, пока никто не видит. А то потом твой отец оторвет мне… самое ценное.

– Я все равно буду твоей женой.

– О великий дракон, – пробормотал Кьян Ли, с опаской косясь на девицу, которая смотрела на него со странной нежностью, словно в мыслях уже давно вышла за него замуж и нарожала дюжину детей. – За что мне такое наказание? Уйди, говорю, мне пора уходить!

Кьян Ли был уверен, что сделает всё, чтобы никогда не встретиться с этой девочкой вновь. Тем более, возможно и жить ему оставалось не так уж и долго, да и задача, стоящая перед ним, не предполагала никаких привязанностей.

Лилиана была уверена, что станет его женой. Так предсказала ей бабушка, а она оракул, она точно знает.

1. Лилиана

– Что ты сделал? – не веря своим ушам, переспросила Виктория.

– Отпустил Лили к деду, – пожал плечами Аяз. – А что такого?

– Она девочка! Девочкам нельзя ездить по Степи в одиночестве!

– Вики, Лили вполне способна постоять за себя, – рассеянно ответил Аяз, вытирая руки полотенцем. – Хотел бы я посмотреть на того безумца, который попробует причинить ей зло.

– Ей уже пятнадцать! Ты чего добиваешься вообще? Чтобы ее украли? Изнасиловали?

– Не говори ерунды! – резко ответил мужчина. – Разве можно вообще такие вещи говорить?

– Ты, мать твою, врач! – хлопнула ладонью по столу Виктория. – Еще скажи, что тебе не привозят уже тринадцатилетних девочек с выкидышами! Или они по своей воле под мужиков ложатся?

Аяз побледнел: Виктория знала, куда бить. Он знал, что Лили не такая, что она сумеет за себя постоять, что она с десяти лет не расстается с кнутом, которым владеет не хуже, чем он, но и про обычаи Степи он всё знал. Несколько лет назад он все-таки добился того, что арыны установили твердый возраст, раньше которого девочку нельзя выдавать замуж: шестнадцать лет. Только это всё было больше на словах, для вида. До сих пор в больницу привозили совсем крох – беременных или, того хуже, жертв насилия.

Старшую внучку Тамана знали во всей Степи как совершенно ненормальную деву-воительницу. Лили даже при намеке на оскорбление лезла драться, а дралась она не хуже мальчишек, только совершенно без правил. На лошади она гоняла вместе с юношами, да еще выделывала разные трюки, прекрасно стреляла из лука и пистоля – который и был во всей Степи у нее одной, а особо непонятливых еще могла водой окатить внезапно, потому что унаследовала водный дар от бабки. Ее не то, чтобы не любили – но разумно опасались. Для Виктории поведение дочери – нож по сердцу. Галлийка сама никогда не была образцом для подражания, но ей и в голову не приходили подобные непотребства. Девушка должна быть девушкой, а не мужиком, а в Лили девичьего только имя и грудь. Ну и волосы, разумеется, которые никак нельзя было ее заставить прибрать хотя бы в косу. Но волосы Виктория ей великодушно прощала – они были совсем как у Аяза когда-то.

Всё это, без сомнения, плоды отцовского воспитания. Супруг любил свою единственную дочь больше всех своих детей. С сыновьями он был строг и суров, не прощая им ни малейшей слабости, а Лили из отца всегда веревки вила. Хочет дочка коня? Пожалуйста! Хочет кнутом учиться драться? Папа научит. Хочет на скачки с юношами? Всё для деточки. Вот и выросла взрослая уже, здоровая девка, которая мать ни во что не ставила, упрямо вела себя ну совершенно как парень, могла выругаться, как сапожник и совершенно не хотела девичьим делам учиться. Ни шить, ни готовить, ни стирать Лилиана не желала, а если Виктория начинала настаивать, взвивалась, кричала и убегала из дома.

Учиться Лилиана тоже не желала. Считать ей было скучно, вести записи лень, всякие книги по истории и географии она откидывала в сторону. Одна радость, что хотя бы болтать девушка любила – и оттого довольно чисто разговаривала на славском, галлийском и франкском.

Бабушки Милославы на нее нет – та бы давно взяла хворостину и отходила нерадивую внучку. Виктория тоже пыталась, но Аяз запретил, заявив, что девочек бить ни в коем случае нельзя. Ссориться с мужем лишний раз не хотелось – и без того не всё у них было ладно, и Вики уступила, о чем не раз потом сожалела.

Вот и сегодня, когда она категорически запретила дочери ездить по Степи в одиночестве, Лилиана и не думала ее слушать. Оседлала коня и усвистала к деду на дальние поля, даже не подумав о безопасности. Виктория себе места не находила, и даже нисколько не удивилась, когда конь дочери прискакал весь в мыле и без седока, только побледнела и велела Раилю мухой мчаться в больницу за отцом. У самой женщины ноги просто подкосились, она устало опустилась на стул и закрыла глаза, не понимая, то ли ей злиться на мужа и дочь, то ли молиться, чтобы всё обошлось, то ли просто заплакать от отчаяния.

***

В пятнадцать жизнь кажется простой и прекрасной. Есть простор. Есть конь. Есть ветер в волосах. Есть любимый дед – степной хан.

Лилиана, крича, как чайка-хохотунья, послала коня в галоп, приподнявшись на стременах. Ей было легко и весело, будто она напилась хмельного вина. Солнце палило так, что затылок уже ощутимо припекало, а по спине, противно щекотясь, стекали струйки пота. Лили дотронулась до волос и зашипела: они были уже горячие. Так и солнечный удар хватить недолго. Пришлось повязать на голову шелковый шарф. Дурачась, Лили собрала над головой небольшую тучку и заставила ее пролиться легким дождем. Она прекрасно знала, что так делать нельзя, что магия – это не игрушки, что в Степи каждая капля влаги драгоценна – но удержаться не смогла. Никто же не видит!

Раздавшийся в пространстве хлопок портала был совершеннейшей неожиданностью. Портал? В Степи? В чистом поле? Да кому это нужно вообще? Маги здесь не водятся, по крайней мере тут – далеко от городов. Остановив рывком коня, Лилиана замерла в растерянности. Правильно было бы сейчас мчаться обратно – за матерью, за городскими магами, за отрядом солдат. Мало ли, кого сюда перебросили – а может, с десяток профессиональных убийц? Нервно закусила ноготь, подумала – и решила поглядеть хотя бы издалека. Не особо и сильный был хлопок. Судя по звуку и вибрации воздуха – один, два, максимум три человека. На всякий случай Лили сняла с пояса кнут и зарядила пистоль. Одного она точно убьет. А потом кнутом отбиться можно. И конь у нее быстрый.

Страх и осознание своей глупости она загнала поглубже и, тронув пятками коня, послала его в сторону предполагаемого портала. Следы портала на ровном пространстве заметить несложно, особенно с небольшого холма. Вон на поле среди высокой, сизой от жара травы разошлись круги как на воде, а в центре них черное тело. Один человек, и тот, похоже, не в порядке. Во всяком случае, он отчего-то лежит.

Уже приближаясь, Лили увидела, что человек ранен – вся спина у него была в крови. Да жив ли он вообще? Лили мертвяков не боялась, она их немало у отца в больнице видела. Ничего мертвые живому сделать не могут, разве что зараза какая-то в теле может остаться. Это знание заставило Лилиану нервно замереть на месте. В глупых исторических книгах она читала, что в осажденные города враги могли подкинуть больного чумой или еще какой-то страшной болезнью, чтобы город вымер изнутри. Речь, впрочем, обычно шла про животных, а здесь вроде как человек, да еще пока живой, потому что шевелится и еле слышно стонет. Но Степь многим поперек горла встала, может, кто и придумал такой план – выкосить ее смертельной пагубой.

Лили, конечно, дурочка, да она и сама это знает, но слишком всё это странно и страшно, поэтому к человеку в центре круга подойти не решится. Она лучше спрыгнет с коня, потреплет его за холку и отправит домой – кто-нибудь обязательно примчится за ней. Кони в Степи умные, ничуть не глупее славских собак. Здесь лошадники их учат своего хозяина понимать. Ее коня сам степной хан подарил: умнее и не найти.

– Отца найди, Красавчик, – ласково попросила Лили верного друга. – Сюда его приведи, я ждать буду.

А сама на траву опустилась неподалеку – ждать. От Ур-Таара она не так уж и далеко отъехала – полтора, может два часа понадобится Красавчику, чтобы до дома доехать. Жарко только и скучно, но на этот случай у Лилианы была книжка с собой и лепешки. На живот на траву улеглась, подбородок ладонью подперла и провалилась в прекрасно-порочные приключения иноземной принцессы, сбежавшей из монастыря, переодевшись в мужскую одежду и отправившись на поиски счастья. Книга, правду сказать, была матушкина, тщательно на полке среди книг спрятанная, но интересная до ужаса, особенно в тех местах, где про любовь и поцелуи было.

Тот, черный с красной спиной, неожиданно застонал жалобно, и Лилиана аж подскочила от неожиданности. Жарко ведь, солнце палит! А он явно раненый! Помрет ведь сейчас, а кто виноват будет? Отец ведь ее учил всегда, что людей в беде бросать нельзя, только он еще говорил, что к незнакомым мужчинам приближаться не стоит, вот она и стояла теперь в растерянности, разрываясь между страхом и желанием помочь.

Сделала осторожно шаг, другой. Мужчина снова застонал, приподнялся на руках и попытался то ли встать, то ли повернуться на бок, только ничего у него не вышло. Сил, видимо, не хватило. Он снова упал плашмя и лежал, вздрагивая и что-то бормоча. Лили подошла еще ближе, пытаясь расслышать хотя бы, на каком языке он говорит. Не понятно. А вот со спиной всё стало ясно: человек был бит плетью, бит жестоко и безжалостно: не спина, а кровавое месиво. И всё это под палящим степным солнцем.

Каторжник? Но портал! Беглый каторжник-маг? Ерунда! Лили точно знала, что магов на каторгу не отправляют, их используют совсем по-другому. Тем более, портальщиков – они же ценные, редкие. Да и учиться на портальщика долго.

Мужчина вдруг зарычал, приподнялся и перевернулся на спину и, вскрикнув от боли, обмяк. Еще бы, на спину-то! Теперь можно и подойти поближе – тем более, пистоль заряженный все еще при Лилиане. Одет диковинно – в какой-то шелковой темно-серой, почти черной рубахе с алыми пуговицами и таких же штанах, широкая шелковая лента на лбу. Лекарь, что ли? У отца в больнице так врачи одеваются, это у них рабочая одежда. И лицо… лицо, хоть и бледное, но явно с примесью степной крови: глаза раскосые, брови густые, волосы только не чисто-черные, а вроде как с рыжиной. И подбородок щетиной рыжеватой покрыт – а у степняков борода вообще плохо растет. И роста он что-то уж очень большого для степняка. Смесок, похоже, как и она сама.