Глава 5. Бегите!

Дневник пани Беаты

30 апреля 1968г

С той минуты, как застала хозяина подслушивающим моё пение, я ждала, что он пожелает… увидеть меня снова, но уже в принудительном порядке. Так и случилось. Едва миновало время обеда, как явилась ещё одна служанка Мадина и потянула меня за руку, что-то бормоча на своём непонятном языке. Она привела меня в гостиную, где в гордом одиночестве на своём троне из подушек восседал пан Насгулл. Он царственным движением руки отправил Мадину прочь (терпеть не могу эти его высокомерные замашки! Тоже мне, властелин всех и вся!), а потом жестом приказал мне петь. Как сейчас вижу его глупые потуги: он касается крупными мясистыми пальцами, усыпанными драгоценными кольцами, своих губ, потом горла. А я нарочно смотрю на него выпученными глазами, делая вид, что я – круглая дура и не в состоянии понять такую элементарную команду.

Дальше – ещё смешнее: пан Насгулл сам пытается петь. Я чуть не повалилась на пол с истерическим смехом – до того это было забавно! Этому человеку не медведь, а слон на ухо наступил. У пана Насгулла, вообще-то приятный голос (если забыть о том, что я его ненавижу), такой низкий хрипловатый бас. Но для пения он использует совсем другой диапазон – выходит фальшиво и противно, будто кто-то ножом по стеклу водит. К счастью, продлилась эта пытка недолго – пан Насгулл замолчал и сделал приглашающий жест рукой. Я продолжала пучить глаза, но попыталась сымитировать его пение – вплоть до тональности и дребезжания в голосе. Хозяин поморщился и покачал головой. Принялся махать руками, пытаясь указать на событие в прошлом. Потом слез с трона, опустился на пол и изобразил, будто трёт пол щёткой, одновременно отвратительно подвывая. Я внутренне покатывалась со смеху, но внешне держала на лице невозмутимую, всё ту же глупейшую маску. Пусть попрыгает, рабовладелец, пусть поймёт, что не всё на свете можно получить силой или деньгами.

Минут через пять хозяин отчаялся, поднялся обратно на трон, устало вздыхая, и махнул мне рукой. Мол, свободна. На выходе меня встретил его охранник – здоровенный усатый мужик с таким злым лицом, что, кажется, у него не осталось никаких человеческих чувств, кроме гнева и бесконечной преданности господину. Он показал мне свою плеть – чёрную, большую, с металлическими шариками на многочисленных концах – и прошипел сквозь зубы что-то очень злое, думаю, ругательства или угрозы. Холодок ужаса вдруг пробрался в мой живот и пощекотал в районе солнечного сплетения. Он прав – я совсем забыла, кто я здесь, заигралась в гордое неповиновение, увлеклась прогулками по острию ножа. Надо быть осторожнее: вряд ли мне понравится, если пан Насгулл прикажет этому ассасину приласкать меня плёткой. Я решила, что в другой раз стану петь, но похуже: буду завышать и подфальшивливать – я прекрасно умела имитировать дурной голос – и тогда господин отстанет от меня, получив своё и решив, будто в прошлый раз ему послышалось. А в прочее время следует перестать дразнить судьбу.

Ева

Надо признать, пани Беата оказалась мудрой женщиной. Я не во всём её понимала (например, меня возмущало то, насколько она не ценит доброе и снисходительное к себе отношение). Ведь это уму не постижимо: отец Терджана пальцем её не тронул, несмотря на то, что, по собственному мнению, имел на это полное право: деньги-то плочены! Отправил служить в тихое красивое место (тут моё сердце сладко содрогнулось при воспоминании о моём собственном аналогичном уединении в охотничьем домике у моря), а потом просто попросил спеть… И чем отвечает она? Издевается, смеётся, обманывает. На самом деле, я, конечно, её понимала, так как тоже побывала в таком положении. Беата права, в клетке петь не хочется, но возможно, моя предшественница упускала из виду кое-что важное: именно этот талант мог стать её путём к свободе. Тогда я и представить не могла, насколько оказалась права.

Было очень любопытно, что происходило с гордой полячкой дальше, но план минимум я на сегодня уже выполнила, и оставалось всего 10-15 минут, чтобы хоть немного распутать клубок по имени Петя. Я схватила смартфон и открыла переписку с ним. Хорошо, что в этот момент я сидела в кресле, потому что иначе был высок риск рухнуть на пол. Сердце бешено и тревожно забилось. Вот что написал мой бывший жених:

"Нет, Ева, пожалуйста, скажи, что это неправда, что ты пошутила. Это катастрофа. Тебе нужно… срочно выбираться из этого дома и этой проклятой страны. Ты можешь улететь к маме с сыном?"

Меня окатила волна протеста.

"Я никуда не поеду без мужа!"

Я ждала ответа пару минут, которые показались мне часами.

"Да, пожалуй, может, так и будет лучше… Уезжайте вместе. И Дахи с его семьёй прихватите"

Сердце отбивало в моей груди чечётку. Я набрала:

"Ты не понимаешь! Он никуда не поедет! Он ни за что не бросит своих детей и первых жён! Это исключено!"

"Тогда вы все обречены"

Я зажала рот рукой, чтобы не закричать от обуявшего меня ужаса, но сдавленный всхлип всё равно вырвался из горла. В этот момент открылась дверь в комнату и вошёл мой возлюбленный супруг.

– Что такое, Ева? – спросил он с мягкой улыбкой. – Ты чем-то расстроена?

Я помотала головой. У меня язык не поворачивался передать ему то, что я узнала. Слишком всё расплывчато, слишком неясно, кто что задумал и чем это нам грозит. Я всё ещё не разобралась в происходящем.

Мой господин с интересом прослушал очередное откровение пани Беаты в моём исполнении, а потом, как обычно, стал обнимать и целовать меня. А вот я не могла реагировать как обычно, не могла выбросить из головы бывшего жениха. Я отвечала мужу на автомате, а сама перебирала в голове жуткие фразы: "Бери сына и уезжай к маме", "Нужно покинуть эту проклятую страну", "Вы все обречены"…

– Что с тобой, Ева? – вдруг спросил Терджан, видимо, отчаявшись дождаться от меня взаимности. – Ты так задумчива сегодня… Ты хорошо себя чувствуешь?

– Да, – смущённо, неискренне улыбнулась я. – Все в порядке, просто устала немного. Пани Беата меня тоже не радует…

– Разве ты с ней не солидарна?

– Наверное, была раньше, – согласилась я, – а теперь она кажется мне неблагодарной.

Терджан громко рассмеялся:

– Кажется, мы с тобой поменялись местами! Когда я перевёз тебя в свой дом в городе, окружил красотой, комфортом и вниманием, а ты… продолжала меня отталкивать… я просто не понимал, что ей ещё нужно?! Я ведь чуть ли не на коленях перед ней, а она продолжает изображать из себя оскорбленную гордость..!

Щёки мои вспыхнули, я уткнулась лицом в грудь мужа, он обвил одной рукой мою талию, пальцы другой запустил в волосы. Я потянулась к его губам, нежно поцеловала, лаская и одновременно извиняясь за своё неблагодарное поведение. А потом решила резко сменить тему:

– Как твой брат?

– Странно. Со мной он, вроде бы, нормально общается, а вот Карим сказал, что Рустам стал говорить с ним про Хаджи и Амира. Будто бы они полукровки… не такие, как мы… порождения греховной страсти, понимаешь? Рустам не одобряет моего союза с тобой и того, что Дахи женился на русской девушке, да ещё отказывается вступать в брак повторно. Он просил Карима не передавать мне этот разговор, но, ты понимаешь, мой сын не мог так поступить – он воспитан в уважении к родителям.

Моё сердце упало. Не зря я чувствовала неприязнь во взгляде шурина… Но мне хотелось отвлечь мужа от печальных и тревожных мыслей, поэтому я приняла душ и легла в постель обнажённой. Это действовало безотказно. Уже через несколько мгновений большие горячие руки Терджана коснулись моего тела. Он притянул меня к себе, прижал к пылающему огнём животу и неожиданно прошептал:

– Не пора ли нам обзавестись дочерью, моя госпожа? Сколько можно откладывать?

Я испуганно вздрогнула. Наверное, ещё несколько дней назад такое предложение подняло бы во мне бурю возбуждения и радости. Я и сама в последнее время, глядя на подросшую Суфию и её младшую сестру, задумывалась об этом… Но теперь, в такой неподходящий момент…

– Чего ты боишься, глупая? – пророкотал Терджан. – Доверься мне, Хаджи будет только счастлив…

Я прикрыла глаза и на мгновение задержала дыхание. Нужно как можно скорее разобраться со всем и рассказать мужу. А сейчас – подчиниться ему, дабы усыпить бдительность. Сегодня точно не мой день, чтобы зачать дочку…

Глава 6. Ночные блуждания

Эвелина

Дахи полночи не выпускал меня из своих объятий, а я и не желала оттуда выбираться. Мы словно обезумели ненадолго, забыв об окружающем мире и слившись в одно целое, как это случалось с нами на заре семейной жизни. Давно у нас не было такого страстного и продолжительного секса, и мой муж всячески выражал свой восторг по поводу того, что он случился.

– Я всё понимаю, любимая: что тебе непросто в твоей новой роли, что наш сын требует много сил и внимания, но ты же видишь, как легко это решается!

Дахи расслабленно лежал на огромной кровати в нашей комнате отцовского дома и обнимал меня, нежно поглаживая то обнажённое плечо, то растрепанную голову.

– Нет, Дахи, прости, но я не соглашусь. Это совсем не легко. Там твоё дело, моя бабушка, наши друзья… неужели тебе так легко всё это бросить?

– Эва, я хочу этого для тебя… чтобы тебе было легче… Ну, может, временно, пока Амир не подрастёт… скажем, пойдёт в школу.

– Ага, конечно! – у меня вырвался нервный смешок. – Тогда твоя мама и подавно не отпустит его в русскую школу. И потом, не забывай, что через шесть лет у нас уже будет ещё ребёнок, а может, и не один…

Сильные руки мужа мгновенно напряглись и прижали меня к нему покрепче.

– Ты хочешь ещё детей? – спросил он с придыханием и усилившимся акцентом – такое всегда случалось с ним, когда он волновался или возбуждался, а я от этого возбуждалась в ответ.

– Ну конечно, любимый, мы ведь собирались заводить много детей, помнишь?

– Но мне показалось, что… воспитание первенца умерило твой пыл.

– Бабуля сказала, что со вторым уже легче, – беспечно махнула я рукой. – И потом, когда это меня останавливали трудности?

– И что же ты молчала? – рыкнул мой вконец разгорячённый супруг. – Предлагаю заняться вторым прямо сейчас! Я уже горю энтузиазмом!

Я от души рассмеялась. Потому что Дахи очень забавно произносит сложные русские слова. Потому что он горит желанием поселить во мне ещё одного своего отпрыска – и я ощущаю это непосредственно. Физически. Потому что я люблю его. Очень сильно. До какого-то помешательства…

Изготовлением наследника мы всё-таки не занялись. Потому что, хоть я и не боюсь трудностей, всё же мне нужна передышка между младенцами. И потому что нам обоим пора было спать. Мы давно не предавались супружеским обязанностям с таким энтузиазмом и рвением, и теперь порядком устали. Но Дахи попросил меня перед сном принести ему немного еды, чтобы подкрепиться после активного акта любви. Точнее, он уже потянулся к кнопке вызова прислуги, но я остановила его: зачем поднимать с постели служанку, если я всё равно не сплю? И мне приятно услужить мужу, особенно после всех тех ласк, что он дарил мне, не скупясь.

– А ты точно найдёшь кухню? – с сомнением спросил Дахи, и я уверенно кивнула, хотя и знала лишь примерное направление.

Мы же не в катакомбах, в конце концов! Как-нибудь найду…

Я тщательно оделась – в целомудренное платье, убрала волосы и даже накинула на них платок. Мало ли, вдруг встречу кого-то из прислуги… а охрана и вовсе смотрит в камеры целыми днями. Странно, что у них такой строгий Бог, а они всё равно опасаются людей…

Я вышла из комнаты и уверенно двинулась по коридору направо. Поплутала немного, пару раз свернув наугад, и вдруг увидела в открытом дверном проёме слабый свет. Подошла поближе и разглядела… Еву! Она металась по полутёмной комнате, заламывая руки, сама не своя от беспокойства и волнения.

– Ева, ты в порядке? – шёпотом спросила я её, осторожно ступив внутрь.

Женщина вздрогнула, оглянулась и посмотрела расширенными, немного безумными глазами, будто видела не меня, а какие-то страшные картины.

– Лина… что ты здесь делаешь?

– Кухню ищу… – виновато пробормотала я, хотя и не была ни в чём виновата.

– Она совсем в другой части дома… Пойдем, я тебя провожу…

– А ты почему не спишь? – поинтересовалась я, оглядывая весьма домашний, даже можно сказать, комнатный наряд младшей свекрови. Она была в длинном, но тонком и полупрозрачном пеньюаре, накинутом на шелковую ночную сорочку и завязанном лишь на маленькие завязочки посередине тела.

– Я… мне надо было подумать… И, кажется, сама судьба привела тебя сюда… Лина, послушай, я скажу тебе очень важную вещь, а ты пообещай мне отнестись к нашему разговору серьёзно и хранить его в тайне.

– О-обещаю, – я даже заикаться начала от волнения. Да что ж такое случилось-то?

– Вам надо ехать домой. В Россию. Тебе, Дахи и вашему сыну. Немедленно, как можно скорее.

– Почему?

– Я не могу тебе этого сказать, это не моя тайна. Просто поверь мне на слово.

– Я верю, но в таких вопросах последнее слово всегда за Дахи…

– Скажи, что тебе срочно нужно к бабушке. Придумай что-нибудь, соври, будто она плохо себя чувствует…

– Разве можно так делать? Это же чистой воды призвание беды на свою голову…

– Поверь, в данном случае это малая жертва…

Я хотела воскликнуть: "Да что происходит, чёрт побери?!" – но вовремя вспомнила, что уже задавала этот вопрос и Ева отказалась на него отвечать.

Мне осталось только кивнуть, взять несколько пиалок из холодильника и отправиться в спальню к мужу. В этих восточных интригах сам чёрт ногу сломит – вот и Еву уже окончательно поглотил этот странный, загадочный, но на мой вкус слишком сложный мир. Нет уж, лучше я буду страдать от недосыпа и усталости, но воспитывать своих детей сама, вместе с Дахи. А они тут пусть продолжают плести свои любимые интриги и строить козни. Я – пас. Моё место в России. Когда я благополучно вернулась к мужу, он уже глубоко и сладко спал.

Ева

Искренне надеюсь, что мне удалось убедить сноху бежать отсюда сломя голову. Поскольку то, что я узнала, не оставляло других шансов спастись. Пусть хоть кто-то из этой ветви рода Насгулл останется жить и процветать в этом мире. На себе, своём муже, сыне и его многочисленных братьях и сёстрах я уже почти поставила крест.

Рассказ Пети

Как только я более-менее освоил язык, то сразу попал к самому главному хозяину – господину Насгуллу, и он принял меня довольно благосклонно, несмотря на то, что вообще белых не жаловал (я уже рассказывал, как в его компании обращались с рабами), расспросил о работе, о моих навыках и возможностях. Я сразу понял, что это человек с ясным и острым разумом: он так вёл разговор, будто препарировал меня, делая разрезы исключительно в нужных местах, с хирургической точностью.

Каким-то шестым чувством я ощутил, что не надо рассказывать ему о тебе. Что он не станет помогать мне в поисках пропавшей невесты – скорее уж сделает всё, чтобы она больше никогда не появилась в моей жизни. Этот человек лишён сентиментальных чувств – считает их слабостью и признаёт лишь холодный расчёт, строгие правила, неуклонное и безжалостное следование цели. И ему были интересны мои возможности в холодных расчётах, а я решил, что займусь твоими поисками, как только мне дадут чуть больше свободы.

Тогда я ещё не знал, что одно чувство у господина Насгулла всё-таки осталось – ненависть – и оно поглотило его с головой.