Читать книгу «Тайна Агаты Кристи» онлайн полностью📖 — Мари Бенедикта — MyBook.

Глава 6
Исчезновение. День первый

Суббота, 4 декабря 1926 г.

Стайлз, Саннингдейл, Англия

Торопливо выходя из кабинета, он чуть не нос к носу сталкивается с тем самым молодым полицейским в круглой каске, который ездил за ним в Хертмор-коттедж. Арчи одаривает его презрительным взглядом, – молясь, чтобы роль огорченного негодующего супруга оказалась правильной тактикой, – и гневно мчится на кухню, где собралась толпа полицейских.

– Что все это значит? Почему вы все толчетесь на моей кухне, а не прочесываете окрестности? – рявкает Арчи, стараясь, чтобы в его голосе звучала агрессия, которой он не ощущает.

– Сэр, разумеется, все это удручающе и так навалилось, я понимаю, – говорит, пропуская мимо ушей выкрики Арчи, один из полицейских, совсем юный парень с удивительно мягкими чертами лица.

– Слишком слабо сказано, – бросает в ответ Арчи и вытягивается во все свои шесть футов в надежде дать понять, кто здесь хозяин. – Я хочу поговорить со старшим.

От компании полицейских отделяется офицер средних лет в плохо сидящем сером костюме и мятом плаще. Арчи разглядывает этого мужчину – грудь колесом, двойной подбородок, затрапезный вид, в рыжих усах крошки, – а тот направляется к нему с протянутой рукой и дружелюбной полуулыбкой. Такое выражение лица используют, когда требуется изобразить участие и сердечность, и этот офицер применял его уже несметное число раз – наверняка он служит в сельской полиции. Выглядит это фальшиво, а в усталом взгляде офицера Арчи чувствует ум и подспудные подозрения. С ним бы надо быть осторожнее.

– Мистер Кристи, позвольте представить вам Кенворда, заместителя главного констебля, – объявляет юный полицейский с легким кивком в сторону офицера. Как человек с этой неопрятной внешностью умудрился завоевать столь почтительное отношение подчиненных? – удивляется про себя Арчи, но, когда до него доходит, что чин-то у офицера немаленький, он внутренне вздрагивает. Почему на это дело назначили такого важного детектива?

– Рад знакомству, мистер Кристи, – говорит Кенворд, пока Арчи судорожно пытается собраться с мыслями и скорректировать свое поведение. – Полиция графства Суррей, видите ли, поручила мне это расследование, и я сделаю все, что в моих силах. – На недавнюю гневную тираду Арчи он никак не отреагировал.

Арчи пожимает Кенворду влажную руку и, перестраиваясь на новую тактику, говорит в ответ:

– Прошу извинить меня, заместитель главного констебля, за то, что вспылил. Сейчас очень нелегкий момент, сами можете представить. Я весьма признателен за ваше содействие, и мне жаль, что наше знакомство происходит при столь непростых обстоятельствах.

– Разумеется, сэр, мы понимаем, в таких ситуациях трудно оставаться спокойным. Но я приложу все свои усилия, обещаю. И, кстати, надеюсь, что в будущем у вас больше не будет повода для подобных вспышек. – В этих словах слышен скрытый упрек – то есть ту тираду Арчи простили, но новых не потерпят, и как только упрек слетает с уст Кенворда, приглушенная болтовня его подчиненных вдруг смолкает. В комнате становится неуютно тихо, опускается молчание, пропитанное невысказанным осуждением.

– Благодарю за понимание, – произносит Арчи, и гомон полицейских возобновляется.

– Заверяю вас, мы делаем все возможное, чтобы отыскать вашу пропавшую жену, – повторяет Кенворд.

Моя пропавшая жена, думает про себя Арчи. Когда эти три слова произносит вслух старший чин полиции, они превращают немыслимое в очень даже возможную реальность, и у Арчи возникает чувство, как если бы у него отнялся язык.

Повисшую паузу заполняет Кенворд:

– У меня к вам пара вопросов, полковник, самых простых. Мы можем уединиться в вашем кабинете?

Арчи внезапно осознает, как ему не хочется допроса в окружении этих бобби, и что уж если придется выставлять напоказ своих личных демонов, это требует приватной атмосферы его кабинета. К тому же, думает он, краткий переход позволит ему собраться с мыслями и обдумать ответы.

Кивнув, Арчи поворачивается и ведет Кенворда в кабинет. Там ему вдруг делается не по себе от опасной близости констебля к камину – ведь он не может допустить, чтобы представитель закона засек среди золы какой-нибудь уцелевший клочок опаленного письма, – и он предлагает Кенворду самый дальний от камина стул. Потом выбирает стул себе и садится так, чтобы Кенворд оказался к камину спиной.

Тот достает из внутреннего кармана плаща записную книжку в кожаном переплете с авторучкой и приступает.

– Обычные рутинные вопросы, уверяю вас. Мы пытаемся установить последовательность событий. Когда вы в последний раз видели жену?

– В пятницу утром, часов в девять. Незадолго до выезда на службу.

Комнату заполняет скрип пера, и Арчи захлестывает волна воспоминаний. Этот особый звук принадлежит миру жены, и обычно им пронизан весь Стайлз. Это – звук мыслей Агаты.

– Можете вспомнить, о чем вы говорили тем утром? – спрашивает Кенворд, выводя Арчи из его дум.

Вздрогнув, Арчи спохватывается о прислуге. Их уже допросили? Следует соблюдать осторожность.

– Трудно сказать наверняка, – отвечает он, стараясь говорить как можно четче. – Полагаю, обычные утренние разговоры. Распорядок на день, новости, истории про Розалинду, нашу семилетнюю дочку, в общем, все такое.

– Вы обсуждали планы на уик-энд?

Это капкан? Что ему известно?

– Точно не помню, – отвечает Арчи уклончиво. – Вполне могли.

– Как вы собирались провести уик-энд – и вы лично, сэр, и супруга?

– Жена хотела поехать в Йоркшир. А я, как вы знаете, проводил уик-энд в гостях у своих друзей, хозяев Хертмор-коттеджа, мистера и миссис Джеймс. Один из ваших людей привез меня оттуда.

– Часто ли вы с супругой проводите уик-энд не вместе? – спрашивает Кенворд, уставившись в свои записи.

Нужно ступать осторожно, – напоминает себе Арчи. Любой вопрос может обернуться шагом к западне.

– Когда того требуют обстоятельства.

– Это не ответ на мой вопрос, сэр.

– Я вам ответил, заместитель главного констебля. – Не успевают эти резкие слова слететь с его уст, как Арчи уже сожалеет о них. Он понимает, что человек, обеспокоенный судьбой своей жены, отчаянно пытается ее разыскать и неразумно напускаться на полисмена, задающего рутинные вопросы. Такой человек охотно отвечает на все вопросы без исключения. Что теперь думает о нем этот констебль? Арчи подозревает, что Кенворд проницательнее, чем может показаться по его помятому виду.

Глаза Кенворда сужаются, он открывает рот, и губы образуют кольцо, которое будет обрамлять следующий вопрос. Но вопрос так и не успевает прозвучать – мешает шум распахнувшейся двери. К офицеру подбегает молодой полицейский и что-то шепчет ему на ухо.

Констебль с неожиданным проворством вскакивает на ноги.

– Извините, сэр, я должен на минуту отлучиться. Появилось новое обстоятельство.

У Арчи внутри все переворачивается. Что, ради всего святого, им удалось так быстро обнаружить? Он идет следом за полицейскими в прихожую.

– Что такое? Что случилось?

– Я дам вам знать, как только лично все выясню, – откликается Кенворд через плечо. – А пока прошу оставаться здесь.

Арчи замедляет шаг и, лишившись возможности действовать, начинает паниковать. Он поворачивается в надежде вернуться под защитную сень кабинета и стараясь взять себя в руки, но в коридоре наталкивается на Шарлотту. Темноволосая гувернантка-секретарь с короткой – модной, но не идущей ей – стрижкой несет чайный поднос с остатками завтрака, который ела, очевидно, его дочь.

– Мисс Розалинда справлялась о вас, сэр, – произносит она извиняющимся тоном.

– Ей что-нибудь известно о нашей ситуации?

– Нет, сэр. Но даже ребенок понимает, что если по дому рыщет полиция, то что-то не в порядке.

– Пусть пока все так и остается. Я скоро наведаюсь к ней в детскую.

Ее голос, обычно бодрый и энергичный, на сей раз звучит с запинкой:

– Вы… вы нашли письмо, сэр?

– Какое письмо? – Арчи изображает саму невинность, молясь про себя, что он недопонял Шарлотту. Что она говорит о каком-то другом письме.

– От хозяйки. На столе в прихожей. Я видела его там вчера вечером, когда вернулась из Лондона, но не стала брать, оставила для вас.

– Ах, это! – Он делает вид, будто только сейчас понял, о чем речь. – Ведь ты же не упоминала о нем полиции? Оно не имеет никакого отношения к… – он жестом обводит дом, – ко всему этому.

– Н-нет, – отвечает она.

Он машинально берет ее под локоть и сжимает немного сильнее, чем собирался.

– Молодец.

Шарлотта тихонько вскрикивает, и он отпускает ее руку.

– Прости. Это все от волнения, – извиняется он.

– Само собой, вы волнуетесь, сэр. – Она потирает руку, но дает понять, что прощает его. – По правде говоря, я сейчас думаю, но не могу вспомнить наверняка, упоминала ли я о нем. Утро прошло как в тумане – тут и с полицией приходится иметь дело, и Розалинда все время спрашивает про маму. О письме никому не говорить?

С одной стороны, ему не хочется, чтобы у Шарлотты сложилось ложное впечатление, которое через нее может невольно передаться другим, но он не может рисковать утечкой информации. Несложно догадаться, к какому выводу придут полицейские, узнав, что пропавшая женщина оставила своему мужу письмо, которое этот самый муж впоследствии сжег. Напрашивается лишь один возможный вывод.

Но как представить это Шарлотте, чтобы получить желаемый результат? Можно, конечно, приказать ей молчать, но вдруг она сообщит о его требовании полицейским? Последствия страшно даже вообразить. Или, может, стоит замаскировать приказ под просьбу? Создать видимость выбора?

– Я не хочу диктовать тебе, Шарлотта, но, думаю, правильнее было бы позволить констеблю сосредоточиться на более важных вещах – поисках хозяйки. Как считаешь?

Шарлотта опускает взгляд на поднос у нее в руках и без энтузиазма соглашается:

– Как вам будет угодно, сэр.

Он готов разрыдаться от облегчения, но ему удается сохранить внешнее спокойствие.

– Умница. К тому же в письме речь шла об одном нашем с супругой личном деле, имевшем место еще до вчерашних событий. И это письмо по сути не проливает свет на то, где ее искать.

Глава 7
Рукопись

19 ноября 1912 г.

Эшфилд, Торки, Англия

– А теперь, Джек, можешь бежать в сад, – объявила моя сестра Мадж, когда мы допили чай. Мне с трудом верилось, что ее сын Джеймс, которого все называли Джеком, превратился из малыша во взрослеющего девятилетнего парнишку. Едва дождавшись разрешения выйти из тюрьмы эшфилдского чайного стола, он вскочил и бросился на волю, несомненно надеясь застать последний солнечный час, пока его вновь не заточили в четырех стенах дома.

– Вы позволите и мне удалиться? – спросил Джимми, добродушный супруг Мадж.

– А ты неплохо меня изучил, дорогой! – улыбнулась Мадж. – И как только ты догадался, что девочки хотят поболтать о своем, о девичьем?

– Да, дорогая, за все эти годы я и впрямь немного тебя узнал. К тому же у меня есть одна сестренка, которая даст вам с Агатой фору в части девичьих бесед. – Джимми имел в виду свою сестру Нэн Уоттс. Он неторопливо двинулся к двери, доедая на ходу ячменную лепешку, которая оставляла крошки в его рыжеватых усах. – И не забудь, что через час нам уже пора, – добавил он через плечо уже из коридора.

Я бросила взгляд на Мадж – самоуверенная, каштановый локон, мастерски завитый над ухом, тройная нитка жемчуга на шее и груди, алый кашемировый кардиган, накинутый на плечи, шелковое платье в цветочек. Ее лицо не назвать красивым в классическом смысле, но благодаря особой манере держаться оно притягивало людей, как магнит. Я пыталась поймать ее взгляд, гадая, о чем таком девичьем мы будем болтать, но Мадж повернулась к маме, и та кивнула в ответ. Что они задумали? И не специально ли ради этого Мадж и Джимми столь неожиданно нагрянули в Эшфилд? Я вдруг почувствовала себя в клетке.

– Мама говорит, у тебя новый кавалер, – произнесла Мадж, вынимая сигарету из серебряного портсигара с монограммой. Она постучала сигаретой о стол, зажгла спичку, сделала глубокую затяжку – в тот момент сестра показалась мне самой утонченностью, но я знала, что мама этого не одобряет, считая новую повальную моду на курение неподобающей леди. – И при этом ты остаешься помолвленной с Реджи Льюси.

Наши семьи дружили испокон веку, а мы с Реджи были родственными душами, оба выросли в милой, ленивой атмосфере Девона. Он, как и я, богатством не отличался, но имел звание майора в Королевской артиллерии с достаточно надежными перспективами. Отбывая на два года в Гонконг, этот очаровательно застенчивый, темноволосый, кареглазый юноша сделал предложение – впрочем, речь шла не об официальной помолвке, вовсе нет, а о некоем свободном соглашении между нашими семьями. Но накануне отъезда он сказал, чтобы я не сторонилась других молодых людей – на танцах или вечеринках, – пока у нас с ним все окончательно не решится. Так что я поймала Реджи на слове и вела свою обычную жизнь, включая посещение светских балов, где танцы подразумевались сами собой. Мне не в чем было себя упрекнуть, пока не появился Арчи.

Мои щеки вспыхнули. Я преклонялась перед Мадж, всегда искала ее одобрения, поэтому было так ужасно, когда она обращалась со мной, как с ребенком. Или того хуже – когда мама занимала ее сторону. В такие минуты наша с Мадж одиннадцатилетняя разница в возрасте превращалась в непреодолимую бездну. Слава богу, хоть Монти никогда нет рядом, иначе я оказалась бы одна против троих.

Мои плечи и спина застыли.

– Не знаю, Мадж, о чем ты. Реджи не хотел, чтобы я сидела и кисла дома. Он специально подчеркнул, что я должна выходить на люди и даже общаться с другими парнями. В конце концов, он же пробудет в Гонконге целых два года. – Мой голос стал крикливым, в нем зазвучали оборонительные нотки, а я этого терпеть не могла.

– Едва ли он имел в виду общение именно с парнями, Агата. В том смысле, в каком, если я правильно понимаю, ты общаешься с этим лейтенантом Кристи. – Она бросила едва заметный взгляд в сторону мамы. Они явно обсуждали нас с Арчи за моей спиной. Я уже некоторое время подозревала, что мама недолюбливает Арчи (причем я не замечала, чтобы он дал ей хоть какой-то повод для неприязни, кроме того факта, что он – не Реджи Льюси), но сейчас мои подозрения подтвердились. Полагаю, именно мама надоумила Мадж провести со мной эту беседу.

– Можно подумать, Мадж, у нас с лейтенантом Кристи какие-то особые отношения. Он просто стал частью моего окружения, вот и все.

Не успела я произнести эти слова, как сама увидела, что говорю неправду. В последние недели лейтенант Кристи, поймав меня на слове, зачастил с визитами. Он то и дело – и порой неожиданно – наведывался в Торки, причем без надуманных поводов вроде «служебного поручения», которое якобы привело его в Эшфилд в первый раз. На самом деле он даже признался – смущаясь и краснея, – что нарочно выведал мой адрес у Артура Гриффитса. Несмотря на постоянные визиты, он оставался в целом чужим человеком, хотя меня странным образом увлекала его непохожесть на других молодых людей – его воодушевление и решимость.

– Но в качестве именно твоего друга. По твоему приглашению. Непохоже, чтобы он был общим закадычным приятелем. – Мадж стала повышать голос, и я – вслед за ней. Вероятно, понимая ее правоту.

– Ты не знаешь, о чем говоришь, Мадж. Он мне не кавалер! – заорала я.

– Ты продолжаешь твердить одно и то же, хотя все указывает на обратное. – Она замолкла, но потом вновь бросилась в атаку – теперь с другого фланга. – Мы не знакомы с его семьей, Агата. Вот Льюси мы знаем хорошо. И если ты планируешь продолжать ваши отношения, то тебе стоит иметь в виду, что ты выходишь замуж не только за человека, но и за все его семейство. Уж мне-то это хорошо известно, – добавила она с театральным вздохом. Ее жалобы на родню мужа стали притчей во языцех.

Мы поднялись из-за стола и встали лицом к лицу.

– Девочки! – окликнула нас мама. – Довольно!

Наша беседа грозила вылиться в полномасштабную перебранку, и мама – какие бы чувства к Арчи она ни испытывала – не потерпела бы, чтобы разногласия между дочерьми достигли такого накала.

Мы с Мадж вернулись на свои места, и сестра потянулась за новой сигаретой. Мама как ни в чем не бывало занялась вышивкой. Мадж нарушила молчание первой.

– Слышала, ты не даешь заржаветь моей старой пишущей машинке?

Похоже, мама при описании моей жизни на детали не поскупилась. Неужели я никогда не смогу оградить свою территорию от поучений старшей сестры? Поначалу я стеснялась пользоваться ее машинкой, поскольку именно на ней Мадж писала свои нашумевшие статьи для «Вэнити Фэйр»[1] и я думала, что сестра еще захочет забрать принадлежащий ей инструмент. Но мама заверила меня в обратном.

– В том числе, – ответила я, не успев еще оправиться от ее проповеди об Арчи и Реджи.

– Читаешь что-нибудь? – спросила она, видя мою угрюмость и пытаясь смягчить меня нашей общей любимой темой.

Мы с Мадж заядлые читательницы, и именно она стала моим проводником в мир детективных романов. Холодными зимними вечерами в Эшфилде – мне было лет семь или восемь – она учредила ритуал: читала на ночь вслух рассказы сэра Артура Конан Дойла. Эта практика длилась до тех пор, пока она не стала миссис Джеймс Уоттс, и тогда я продолжила без нее. В капкан детективного жанра я угодила благодаря роману «Дело Ливенворта», написанному Анной Кэтрин Грин[2] еще за десять лет до публикации первого рассказа о Шерлоке Холмсе. Это была не книга, а настоящая головоломка, где богатого коммерсанта убивают в запертой комнате его нью-йоркского особняка на Пятой авеню из пистолета, который в момент убийства находился в другой запертой комнате.

– Да. – Мой голос еще оставался прохладным. – Только что дочитала новую книгу Гастона Леру «Тайна желтой комнаты».

Ее глаза заблестели, и она придвинулась на стуле поближе ко мне.

– Я тоже ее прочла. По-моему, неплохая. А как тебе?

1
...
...
7