Через несколько минут пути колдун ночи привел ее к озерцу, над которым полукругом высились деревья. Только здесь он рискнул снять с Морриган покров тени. Что-то тихо приговаривая, смешал размолотые в пыль травы из своей сумки, залил ее холодной озерной водой. Размешал и нанес пахучую смесь причудливыми узорами на лоб и щеки Морриган. Она морщилась, но терпела.

– Теперь ты должна погрузиться в озеро. Только не мочи лицо. Через некоторое время твое сознание переместится в пустоту, в несуществующее пространство.

– Хорошо. Что мне нужно сделать?

– Разложить по полочкам мысли. Отречься – хотя бы на время – от всего, что может тебе помешать. От мыслей, которые тебя беспокоят. И еще… будь честна с самой собой. Чем быстрее покончишь со всеми помехами, тем быстрее начнется твое обучение.

Морриган кивнула и уже направилась к воде. В спину ей донесся голос Файоннбарры.

– Твоему очищению ничто не должно мешать. Даже одежда. Если хочешь, я могу отвернуться.

Она развернулась, уперев руки в бедра.

– Если хочу?

– Эм-м… Я имел в виду… – Резкий выдох. – Я отвернусь.

Морриган по-лисьи фыркнула. Качая головой, расстегнула застежку на платье. Пока она раздевалась, Файоннбарра, стоящий к ней спиной, посвящал ее в детали обряда.

Вода оказалась холодной. Она не ласкала тело, она его жгла. Стуча от холода зубами (на время обряда Файоннбарра запретил любое колдовство), Морриган погружалась в воду. Как он и велел, легла на спину и расслабилась. Настолько, насколько это возможно, когда ты – обнаженная девушка в ледяной воде за миг до начала совершенно незнакомого ритуала.

Морриган закрыла глаза, позволяя темноте себя поглотить.

Какое-то время ушло на то, чтобы прогнать посторонние мысли, тревоги и сомнения. Может, не окончательно, но, во всяком случае, задвинуть на второй план все то, что мешает людям засыпать по ночам, заставляя ворочаться в кровати часами.

Под воздействием трав Файоннбарры или таинственного заговора, не сразу, но в ее голове проявились образы. Черная комната, залитая водой. Морриган, стоящая в центре. А вокруг нее, живым ореолом – череда знакомых лиц.

Похоже, тут были все люди, сыгравшие в ее жизни даже незначительную роль.

Как объяснил Файоннбарра, Морриган нужно было коснуться рукой плеча того или иного человека, таким образом его «отпуская». Отодвигая мысли, связанные с ним, в самый дальний уголок сознания. К сожалению или к счастью, только на время ритуала. Но людей оказалось слишком много, чтобы коснуться каждого. Потому Морриган сфокусировала свое внимание на том, чтобы «быть честной с самой собой».

Клио. Она – первая в списке. Та, что занимала почти все ее мысли. Морриган любовалась милыми чертами сестры, и особенно – чудесными глазами цвета морской волны. Жаль, что после потери зрения Клио предпочитала их прятать. Белая лента – не просто аксессуар. Не просто желание прикрыть зрачки, которые перестали реагировать на раздражитель. Нечто большее, и корни его спрятаны глубоко внутри, в этой красивой жемчужноволосой головке.

Стоило коснуться Клио, и память, будто сломанный мемокард, запестрела кадрами прошлого, которое вместило обеих сестер. Вот оно, детство – мимолетное, как и всегда. Счастливое – пусть и совсем ненадолго. И в это счастье черными крапинками вклинились переживания Морриган о сестре. О том, что Клио слишком уязвима – потому что не захотела идти по пути потомственного дара.

Теперь Морриган, лишенная иллюзий и шор на глазах, понимала: в ее тогдашних мыслях звучала Бадб. Леди Ворон пыталась повлиять на старшую дочь, чтобы та убедила младшую передумать, обратиться к черной магии, как это сделала сама Морриган.

Там была и смерть Клио, которая до сих пор, и без всяких ритуалов и погружений в собственное сознание, снилась Морриган. Там была душа сестры, пойманная в ловушку зеркал. И лицо Клио с разинутым в немом крике ртом.

Воспоминания пролетели в голове за считанные мгновения. Морриган взрогнула. К этому она была не готова. Об этом чертец Файоннбарра ее не предупреждал.

Однако Клио растаяла, как дым. Кто следующий? Дэмьен? Ник? Глупости, никто из них ее мысли не занимает. От мыслей о берсерке она, возможно, и сама бежит, а Ник… Если «быть честной с самой собой», ей жаль потерянной между ними дружбы. Но никто из них не может измениться и прошлое не может изменить. А значит, тут не о чем и думать.

Кадия, прекрасная рыжеволосая лучница… Ее потерянная подруга. Сложись все иначе, они бы сейчас мерились количеством пойманных отступников и соперничали за право именоваться лучшей охотницей Ирландии. Морриган коснулась и «отпустила» ее, как требовал того ритуал, но знала, что боль утраты окончательно уйдет еще не скоро.

Доминик, остальные члены Дома О'Флаэрти – нет.

Мама. Бадб Блэр. Леди Ворон. Вздохнув, Морриган направилась к ней.

Их не назвать образцовой семьей. Хотя она могла сказать по секрету: семью, в которой есть хоть одна полуночная ведьма, образцовой никогда не назовешь.

Морриган знала семьи, где мать и дочь были подругами друг для друга. Но не подруге обучать другую магическому искусству, наказывать за недостаточное старание или раз за разом отправлять в мир теней блуждать среди мертвых, пока страх перед ними окончательно не сотрется. Не говорить: «Полуночная ведьма настойчива и бесстрашна. Ты можешь сказать такое о себе, Морриган?» И на ее тоненькое «нет» отвечать: «Так учись!»

Для этого нужно быть друг для друга кем-то большим, чем просто подругами. Быть теми людьми, связь между которыми не разрушить ни времени, ни глупым, мелочным ссорам. Мать и дочь, наставница и ученица, великая ведьма и ее последовательница.

Они, как могли, заботились друг о друге. Не их вина, что иногда этого недостаточно, чтобы назвать отношения любовью. Они – семья. А в семьях любовь порой пропадает. Или же меняется на что-то новое, что-то совершенно другое.

Морриган никогда не пыталась понять, что с ними случилось. С тех пор, как она вообще начала задумываться об этом, она всегда где-то пропадала: в школе охотников или в очередной провинции, в очередном городе, в очередной погоне за чьей-то головой. И только теперь, через призму собственных воспоминаний, Морриган смогла увидеть всю хронологию. В детстве от матери им доставались, пусть и редкие, но улыбки. Но в какой-то момент места для улыбок уже не осталось. Их вытеснили досада и раздражение.

Они с Клио и впрямь разочаровали Бадб. Дочери легендарной ведьмы не оправдали ее ожиданий.

Морриган не винила мать. Правда, не винила. Бадб Блэр добровольно отказалась от части своего могущества, которое перетекло в ее дочерей. Морриган распорядилась им по-своему, растратив его часть на постижение рассветной ветви, и так и не смогла достичь непревзойденного мастерства в зеркальной теневой. А Клио… наверное, она слишком многое переняла от отца. Не только дар, но, возможно, и черты его характера. Прежде они не знали, что в ней скрыт сноходческий дар. Только время и влитая в тело Клио со смертью энергия Барона Субботы расставили все по своим местам.

А раньше и Морриган, и сама Бадб недоумевали – почему Клио нарочито отгораживается от них? Отчего не хочет становиться полуночной ведьмой?

В какой-то момент Морриган поняла, что ее сестра – другая, и приняла это. Бадб принять правду, кажется, так и не сумела. Однако она не пошла по пути многих ведьм, отвергших дочерей за нежелание следовать своему пути и продолжать род полуночных ведьм. За одно то, что Клио осталась в семье, а не была изгнана, Морриган была благодарна матери.

Прикосновение заставило истаять и Бадб. Однако вода, как было обещано, не спешила выталкивать ее наружу. В этом странном потустороннем зале, в этом калейдоскопе чужих и родных лиц, кто по-прежнему ее удерживал.

Замерев посреди залитой водой комнаты, Морриган прикрыла глаза. Файоннбарра сказал, что подсознание богаче и честнее, чем само сознание. Хитрить с ним – значит, обманывать саму себя.

– Черт тебя дери, – прошипела она.

Приблизившись к Дэмьену, дотронулась до его плеча.

Их первая встреча, что закончилась дракой… Не тот финал, на который она рассчитывала, когда искала проводника в Пропасть. Сначала на ее неосторожное касание Дэмьен среагировал неконтролируемой вспышкой боевой ярости. Потом уже она, разозлившись (а кого не разозлит, когда тебя швыряют о стену?) напала на него.

Их вторая встреча, уже в обители Доминика. То странное и сложно облекаемое в слова, что их связывало. То, что никак не могло перерасти в дружбу. Проклятый поцелуй. Страсть в его глазах, сменившаяся ледяной яростью – отнюдь не боевой, а истинной эмоцией.

Оказалось непросто признать, что Дэмьен – едва ли не постоянный герой спектакля, который порой против воли разыгрывался в ее голове. Морриган привыкла любую ситуацию, будь то личная драма или дело, держать под контролем. Дэмьен же нахально, настойчиво лез в ее мысли, хотя его об этом никто не просил.

Его образ – весьма притягательный, надо сказать, – поблек и растаял, оставив в душе осадок.

Вода выпустила Морриган из своих объятий на холодный ночной воздух. Дрожа, она выбралась из озера и поспешно натянула на себя тут же промокшее платье. Файоннбарра продолжал сидеть на берегу к ней спиной.

– Точно нельзя использовать…

– Точно.

– …рассветную магию? – Морриган вздохнула.

Она мечтала о теплом ветерке, который бы обдул ставшую гусиной кожу и высушил промокшую ткань.

В дом ноктурниста они вернулись тем же путем, не попавшись на глаза городской страже.

– Что теперь? – осведомилась Морриган.

– Избавление от лишних мыслей – лишь первая ступень, которая позволила Госпоже Ночь лучше узнать тебя. Чтобы укрепить появившуюся между вами связь, тебе нужно провести пять дней в единении с собой. Медитировать, встречая и провожая ночь, перед этим омыв чистой водой тело. Но главное – не видеть солнца на протяжении этих дней, что значит бодрствовать по ночам, а днем, во время сна, плотно задергивать шторы. Даже в Пропасти с его искусственными солнцами.