Одна проигранная встреча

― Третий проигрыш в четырех матчах! Маша, подумайте только, третий! Пора срочно предпринимать меры, ― заключил профессор. Он ходил в кабинете из угла в угол, размышляя о причинах такого неудачного старта после перерыва. Сегодня, сразу по завершению матча, он позвонил своей ассистентке и потребовал приехать на базу. Теперь у них проходило мини-совещание.

– Мне трудно предложить выход, потому что я не могу понять, почему так произошло, ― отозвалась она.

Профессор на мгновение остановил свой пронзительный взор на девушке, потом протер очки, присел и предложил Маше:

– Я вас уже многому обучил, попробуйте сами понять причину разлада в игре, только помните, что в рассуждениях нужно идти от известного к неизвестному, от простого к сложному.

«Странный человек! У команды такие неприятности, еще две-три такие игры, и полетим мы отсюда на все четыре стороны, а он на проверку моей обученности время тратит! Что тут скажешь: педагог! Что ж, попробуем!»

– Что нам известно: игра разладилась после межсезонья. Это раз. Открытого конфликта между футболистами нет. Это два. Игроки, у которых мы пытались выяснить, что в психологическом климате команды нарушено, ответа не дали. Это три. Физические кондиции игроков в норме, как нам сообщили доктора. Это четыре. Из всего вышесказанного сделаем вывод…

Профессор знаком остановил девушку. Хорошо, что он так поступил, потому что продолжение фразы Маша придумать никак не могла.

– Чтобы правильно сформулировать вывод, вы должны знать, что в межсезонье я практически не видел ребят: по семейным обстоятельствам был вынужден приезжать лишь на пару дней и снова уезжать.

«Интересно! И у него есть семейные обстоятельства! Хотя, ничего удивительного: ведь Женька тоже считал, что я робот».

– Это меняет дело. Наверно, в межсезонье произошло что-то, что нарушило психологический климат. Причем такое, о чем чужому человеку не говорят, даже близкому. Что-то очень серьезное, связанное с футболистами, о чем они молчат.

– Может, просто временный спад? ― противоречил ей профессор.

– Возможно, но маловероятно: игроки те же, тренер тот же, а результата нет.

– Допустим, ― психолог чуть отклонил голову в сторону, свободно расположился на своем любимом кресле, его глаза выражали внимание и что-то еще, похожее на гордость. ― Может, вы проанализируете, что в игре ребят изменилось в худшую сторону?

Вопрос на засыпку, особенно, для девушки, которая к футболу относилась всегда прохладно, без особого интереса. Но не для той, что несколько часов провела в поезде рядом с человеком, ничего не признающим в мире, кроме футбола.

– Иногда складывается впечатление, что они перестали понимать друг друга: один дает передачу на ход, а другой думал, что будет в ноги; долго делят, кому штрафной пробивать; фолить больше стали. Что еще?… Хм… Короче, уверенность куда-то ушла, а вместе с ней и удача.

Психолог сначала слушал, потом начал протирать очки, затем поставил глаза в одну точку и замер. Маша решила, что профессору не понравился ее анализ, но вскоре она поняла: ее начальник придумывает очередной мудрый ход. Поэтому она не стала тревожить его задумчивость.

– Маша, вы считаете, что проблема в футболистах, а не роке, тренерах, руководстве или ком-то еще?

– Да, мне так кажется, ― нерешительно произнесла девушка.

– Пусть будет по-вашему. Если есть скрытый конфликт среди футболистов, значит, они сами выдадут его причину своими словами, поведением, стоит только понаблюдать за ними хорошенько.

– Хорошо, я буду наблюдать в усиленном режиме, начиная с завтрашнего дня.

– Не пойдет, так наблюдение можно проводить целыми неделями, а у нас нет времени, поэтому приступим сегодня. Вы должны знать, что у нас есть неделя для улучшения ситуации, руководство наделило нас всеми необходимыми полномочиями. Но вы должны отчетливо представлять, что будет в том случае, если у нас ничего не выйдет. Я тоже буду наблюдать и особенно пристально ― за тренером. Что-то здесь не так.

Маша, все это время сидевшая за компьютерным столом, подвигала уставшими от недостатка движения ногами, потом руками. Она уже поняла, что надо размяться, потому что остаток дня будет длинным и придется побегать.

Идея профессора, благодаря стараниям его и ассистентки, была воплощена в жизнь. На базе футболисты проходили восстановление после игры в массажной, ваннах, на специальных тренажерах. Потом они должны возвращаться домой, но профессор объявил им, что проводит обязательный сеанс психологической разгрузки в бывшей архивной. И вообще, им сегодня надо остаться с ночевкой на базе. Сказать, что футболистам не понравилось это известие ― ничего не сказать, они, уставшие и разбитые разгромными 3:0 от середняка турнирной таблицы, пребывали в дурном расположении духа. Но психолог не унывал, он рассадил молодых людей на стулья, диван, шары, на подушки, специально для этих целей разбросанные на полу. Всего испытуемых было одиннадцать: Кирилл Наваров, Егор Беговой, Дмитрий Березин, Магомед Ахмедов, Сергей Брошкин, Цыпа, Светич, Диего, Опалов, Чиж, Жоазинье. Именно такой набор футболистов оправдывался, по мнению профессора, оптимальными размерами малой группы, кроме того, в нем был представлен весь основной состав команды.

Профессор вошел последним, закрыл за собой дверь и сообщил:

– Вы лучше меня знаете сложившуюся ситуацию, вам с ней и разбираться. Сейчас я выйду и закрою за собой дверь, открою только через два часа. Можете заниматься, чем хотите. Советую обсудить наши проблемы…

– Подождите, ― Егор немного перекатился на шаре, на котором сидел, ― значит, разгружать нас не будут, а будут нагружать? Ну, спасибо, знал, не согласился бы! ― заявил он с улыбкой, впрочем, как обычно.

– А я вообще ничего обсуждать не намерен! ― заявил Березин, он сидел на полу, опершись спиной на стену и расположив впереди согнутые в коленях ноги.

– Это ваше дело, единственное условие ― вместо «я» и «ты» говорите «мы», за каждую ошибку буду набавлять на первый раз по минуте, ― заключил профессор, развернулся, покинул комнату. Все ее обитатели слышали, как снаружи скрипел ключ.

– Он что, правда, дверь закрыл? ― удивился Павел. Футболист встал с дивана, дернул за ручку и озадаченно вернулся на место.

– Не обязательно было проверять, и так все ясно! ― констатировал Брошкин, парень двадцати семи лет с постоянно взъерошенными волосами и кипой мыслей в голове. За это его и любили, и недолюбливали: любили ― за точные и креативные передачи, недолюбливали ― за меткие и разумные замечания по любому поводу, а также глубокую осведомленность.

– Эй ты, философ! ― подал голос Березин.

Футболист не успел говорить, потому что его прервал Егор.

– Ну, спасибо, Димка, теперь нам сидеть здесь на минуту больше!

– Откуда они узнают! ― бросил нападающий.

– Это Николай Степанович не узнает? Иногда складывается впечатление, что он и так все знает! ― заявил Чижик.

Маша сидела в закоулке за стеной и все видела, наушники передавали ей звуки в точности, а профессор спокойно сидел в кабинете, занимаясь своими делами.

– Опал, что будем делать? ― впервые проронил пару слов Кирилл.

Капитан пожал плечами, не изменяя своему угрюмому виду, так для него не характерному.

Все выглядели озадаченными, раздраженными либо потерянными. Все, кроме Жоазинье, который делал вид, что это просто еще одно рабочее упражнение ― неприятное, но безобидное, поэтому коротал время, набирая сообщения в любимой сети. Он давно привык, что русские люди немного странные ― очень уж любят придумывать себе утомительные развлечения.

– Что сказал профессор? Будем решать наши проблемы, ― предложил Егор.

– Не знаю, как у тебя, а у меня проблем нет, ― отрезал Березин.

– Димка, кончай с этим «ты» или мы здесь и правда до утра застрянем! ― напомнил Чижик.

– Ты, ты, ты! ― запел Диего, ему подпел Цыпа, создавая колоритный дуэт.

– Парни, помолчите, please! ― с особым южнославянским акцентом сказал Светич. Он, два темнокожих футболиста и Чижик занимали диван.

– What is it? ― спросил Цыпа. ― Почему мы сидеть здесь? ― Цыпа даже снял наушники, которые были практически его второй кожей.

– Это особая русская игра такая, понимаешь? Game.

– О, game! ― повторил Цыпа, скривил в недоумении лицо и снова надел наушники.

– Ох уж эти психологи! ― начал Егор. ― Чего только не попридумают!

– Это четко, ― отозвался Димка, ― представляете, мне Мария посоветовала идти учиться!

– А что ты, правда?! Поступай, конечно. Иногда умным девушкам неприятно общаться с парнями без высшего образования, ― изрек Брошкин.

– Кончай, Фил. Я же поступал, потом академ взял. Спасибо, что просветил, а то я же не знаю, что девушкам приятно, ― ухмыльнулся Димка и почесал свой белый хаер.

Фил (он же Брошкин) снисходительно улыбнулся.

Маша смотрела за футболистами и думала, какие же они разные! И только, когда они вместе, рождается своеобразное чудо ― команда. Но что-то в этом механизме нарушилось, сломалось… Но что?

Жаль, что среди них нет психолога, можно было бы перевести разговор в сферу чего-то более оптимистичного… а так…

Между тем, футболисты уже несколько минут молчали. Кто-то копался в телефоне, кто-то дремал, кто-то сидел задумавшись. Мрачноватая картина.

Вдруг Димка подскочил со словами:

– Я так больше не могу! Что мы тут сидим без дела? Давайте поиграем что ли?

– Ты издеваешься? Не маловата ли площадка? ― ответил ему Чижик, отрываясь от своего телефона.

– Я не про футбол, ― Димка подошел к шкафу и взял с полки карточки «Мафии», «Элиас», «Корову 006», «Иманджинариум», «Свинтуса». ― Сыграем что ли? Нам еще здесь часа полтора сидеть, а то и больше!

– Можем и так посидеть, ― резковато выразился Кирилл.

Димка проигнорировал замечание.

Иностранцы переглянусь и пожали плечами. За те зарплаты, которые они получали, можно было и поиграть. Цыпа даже наушники снял. Он чувствовал, что в команде творится неладное, понимал: возможна ротация состава, а в его прелестном домике во Франции нужно доделать ремонт, премиальные в этом случае ох как не помешают…

– Окей! Мафия! ― почти по-русски произнес Цыпа и взял из рук Димки карты.

– Весьма психологическая игра, ― оценил Философ. ― Я когда-то был одним из лучших в ней, ― не поскромничал он.

– Тогда я тоже в игре, ― поднял руку Чижик.

– А это точно не азартная игра? ― заинтересовался Магомед.

Потом попросил карту и Диего. Он был очень азартен, много денег спускал в казино, приключения постоянно подстерегали его, особенно, в такой непредсказуемой стране как Россия.

В итоге к игре присоединились все, кроме Жоазинье, даже Кирилл. Последним согласился играть Светич. Серб пребывал в дисфоричном настроении. Колебания настроения были для него естественны. Первоначально они вызывали у членов команды удивление и опасение из-за своей контрастности: еще недавно Светич был смешлив и разговорчив, а теперь угрюм и немногословен. Потом привыкли. Человек ко всему привыкает. Ко всему, кроме времени.

Началась игра. Еще на распределении ролей пришлось пересдавать карты, так как Магомеду попался персонаж, не принимаемый в его культуре. Ему долго внушали, что это всего лишь игра, уговоры подействовали, но отношение к персонажу не изменилось.

Как бы там ни было, команда оживилась, будто бы отбросив бремя забот, волнений. Правда, ничего, что хотя бы косвенно указало на причину разлада в игре, Маше не удалось подметить. Зато она еще раз убедилась, что Димка ― сердце команды, ее мотор. Его энергия, неутомимость, жажда жизни и деятельности заражали и поддерживали. Второе, что уяснила Маша, сейчас действовать еще не поздно, как бы там ни было, они все еще хорошая команда и дорожат друг другом.

Ровно через два часа пятнадцать минут дверь повторно открылась, и вошел профессор. В это время футболисты уже осваивали «Иманджинариум». Николай Степанович поблагодарил всех за работу, помощь, пожелал всем спокойной ночи и отпустил в спальные номера, которые располагались на верхнем этаже в спальном корпусе.

– Да мы же ничего не сделали?! ― прокомментировал ситуацию Егор.

– Это же «профессор»! ― пожал плечами Чижик. Для него слово «психолог» всегда стояло в одном ряду со словами «маг» и «волшебник».

Футболисты распределись по номерам в привычном порядке: Егор с Кириллом, Дмитрий с Павлом, Светич с Филом (последнего не пугали особенности характера Горана), Опалов с Магомедом, Диего с Цыпой, а Жоазинье занимал номер единолично, это было прописано в его контракте. Он практически не понимал по-русски и старался поддерживать с одноклубниками исключительно рабочие отношения.

Кирилл и Егор по обычаю занимали угловой номер с видом на тренировочное поле. Темноглазого опорника очень удивило, что Егор не стал звонить жене, рассказывать, как прошел день, а обошелся только смс-кой. Как-никак, они только недавно поженились… Причем, в отличие от Кирилла, у Егора не наблюдалось особого огорчения по случаю того, что пришлось заночевать на базе.

Молодой отец же долго беседовал о житейских мелочах с любимой женой, спрашивал, как прошел день, чем занимался «Михаил Кириллович», его интересовали такие подробности, что можно было искренне подивиться и позавидовать его семейному счастью.

Егор в это время вышел на балкон. Он, оставаясь незамеченным, украдкой разглядывал семейное счастье своего партнера по игре и от нерадостных мыслей его брови нахмурились, а уголки губ опустились. «Настоящее счастье, ― решил он, ― в том, чтобы найти такого человека, с которым можно говорить вот так запросто обо всем на свете, человека, который бы понимал с полуслова… Вот только где его взять?!»

С такими словами Егор сел на кровать, надел наушники и достал из сумки электронную книгу.

Дмитрий обычно коротал в подобных ситуациях время, рубившись в игры с Чижом. Но сегодня он казался чрезвычайно погруженным в собственные мысли и не мог разделить увлечения своего друга. Справедливости ради, Павел тоже не мог сконцентрироваться на игре, в конце концов, расценил затею с игрой как неудачную и бросил это неблагодарное дело. Посидев несколько минут в тишине, Чиж не выдержал и сказал:

– Еще одна проигранная встреча, и все…

Дмитрий посмотрел на друга тяжелым взглядом и сделал вид, что очень хочет спать. Он прекрасно понимал, что через три дня будет кубковый матч, на котором все решится, и на котором он вряд ли выйдет на поле.