Глава 2

Кристиан

«… книги не только способны поведать занимательные истории, но и позволяют отвлечься от терзающей душу боли, вызванной несбыточностью желаний и мечтаний».

Э. Райс «Час ведьмовства»

Он просыпался, когда на город спускались сумерки, окрашивая линию горизонта в кроваво-красные тона. Кристиан Бреттауэр не любил сумерки. Он любил только ночь. Когда последние солнечные лучи истекали кровью и прозрачно-сиреневая мгла окутывала вечно неспящий город, он впадал в тревожное состояние, сопровождавшееся головокружением и слабостью во всем теле. Оно длилось ровно до наступления ночи, которая сменяла душную фиолетовую мглу, образованную пасмурной дымкой и испарениями близлежащей промзоны. Ночь давала ему силы, второе дыхание, вдохновение. Густым слоем своей манящей чернильности она закрашивала тоскливую серость Мертвого квартала. Так приятно было открыть окно и полной грудью вдохнуть свежий воздух, очищенный ветром от миазмов окраины Пурпурного Города.

Только ночью для Кристиана начиналась настоящая жизнь, свободная от условностей слепящего света дня. И средоточием этой жизни был клуб «Серебро и метал», обитель юных душ Мертвого квартала: готов, панков, металлистов – неформалов всех мастей. Искусственная мрачность, игра со смертью были единственно возможным путем для этих детей ночи, выросших среди тусклого бетона, заброшенных заводов и вечно серого неба, которое лишь на закате окрашивалось ярко-алыми полосами. Из серых будней, наполненных скучными обязанностями и заботами, они совершали побег в эфемерное царство готических иллюзий. И тем самым спасали себя и свои ранимые души от пошлого мещанского быта, который грозил их изуродовать. Только так, скрываясь от суровой действительности, они могли жить, а не существовать. Их выбеленные лица с густо подведенными черным глазами, их серебряные и металлические украшения, их пирсинг и татуировки позволяли им замаскировать свою подлинную сущность и в то же время выразить себя.

За последние несколько лет Кристиан стал завсегдатаем «Серебра и метала». Ночная жизнь все больше и больше заманивала его в свои сети. Однако он не принадлежал к числу тех, кого называют совами и сонями. Днем Кристиан любил гулять по городу, наслаждаясь его красотами. Он не понимал тех, кто добровольно заточал себя в Мертвом квартале, словно центр Пурпурного Города был слишком хорош для них, слишком чист и красив, чтобы они запятнали его своим присутствием. Кристиан несколько раз побывал в каждом из музеев, любил ходить в кино, прогуливаться в скверах и кататься на каруселях в парке аттракционов. Особый интерес для него представляла главная площадь, где расположились несколько книжных лавок.

Чтение было одной из главных страстей Криса. Его удивляло, что мало кто из обитателей периферии Пурпурного Города, достигших среднего возраста, читал книги. Эти странные люди отдавали предпочтение телевизору, который на блюдечке преподносил им общественное мнение и массовую поп-культуру. Еще несколько лет назад транслируемые по телевизору фильмы и передачи начали казаться юноше нелепыми и смешными, и он совсем перестал его смотреть.

Незатейливый досуг жителей Мертвого квартала Кристиан считал следствием незатейливого уклада их жизни. Он видел, что люди здесь живут только обыденными делами. Конечно, это не относилось к молодежи, тусовавшейся в «Серебре и метале». Вряд ли можно назвать обыденными делами прогулки по кладбищу или рок-концерты. А вот жители постарше совершенно его разочаровали. Больше всего он боялся стать такими же, как они. Ведь когда-то эти люди тоже гуляли ночами напролет, слушали рок-музыку, влюблялись. Как смогли они превратиться в тех угрюмых мещан, которыми кишела окраина? Все сильнее и сильнее росло в нем осознание того, о чем почему-то не задумывались его сверстники, – люди старше двадцати пяти лет, населявшие Мертвый квартал, были пустыми и поверхностными.

Он понял, что с ними у него нет ничего общего. Огромная пропасть разделяла его и окружающее общество, и у него не было никакого желания преодолевать ее, чтобы оказаться на той стороне. Если бы не пара верных друзей, музыка, фильмы и книги, он должен был бы почувствовать всепоглощающее одиночество, которое, впрочем, иногда прорывалось сквозь пеструю вереницу его занятий. Но интересы и общение с такими же неформалами, как и он, развивали кругозор, подпитывали и обогащали его душу. Именно отсутствие духовной жизни, отсутствие работы мысли, неумение развивать свой внутренний мир, существование, обращенное только на бытовую сферу жизни, такое практично-мещанское прозябание он ставил в вину обществу. Когда он делился своими наблюдениями с друзьями, они, удивляясь категоричности его суждений, говорили, что Мертвый квартал ничуть не хуже любой другой окраины любого другого города. Он думал, что, может, так оно и есть, но он-то жил именно здесь, и до других окраин других городов ему не было дела.

Он осознавал, насколько удивителен и прекрасен мир, и хотел путешествовать. Ему было мало красот Пурпурного Города, чтобы удовлетворить росшую с каждым днем жажду новых впечатлений. Уже давно он буквально задыхался в Мертвом квартале, и спасали его только увлечения, помогавшие забыть обо всем на свете.

В их числе было кино. Его любимыми жанрами были хорроры и мистические триллеры. Особенно Кристиану нравились фильмы про вампиров. После того, как в одиннадцать лет он посмотрел «Интервью с вампиром», в нем проснулся жгучий интерес к этим существам. С тех пор он смотрел все подряд фильмы о кровососах и читал о них все, что попадалось под руку, – будь то статья в газете или «Дракула» Брэма Стокера. Он смотрел и пересматривал свои любимые «Ван Хельсинг», «Блейд», «Другой мир», «От заката до рассвета». Впервые он увидел эти фильмы еще на пиратских дисках. В то время он жил далеко от Пурпурного Города и чувствовал себя изгоем среди сверстников, предпочитавших боевики, и сверстниц, которые были без ума от всяческих мелодраматических сериалов.

Теперь он не был так одинок, как в ту пору пиратских дисков. С друзьями его связывало осознание их обособленности от мира обывателей. До них давно дошло, что они живут в особой атмосфере, что они на стороне меньшинства, что их фильмы и музыка, их представления о красоте и эстетике далеки от обыденных. До Кристиана это дошло еще в подростковом возрасте, когда по английскому языку в качестве домашнего чтения он начал читать Эдгара Аллана По, и среди выписанных им в словарную тетрадь слов преобладали такие, как «гроб», «саван», «склеп», «похороны», «ужасный», «таинственный» и так далее. С тех пор По стал одним из любимых писателей Кристиана; он прочитал большую часть произведений американского мистика и знал, что обязательно прочтет остальное. Его друзья были не охотники до книг, и он часто пересказывал им прочитанное, а они внимательно слушали. Они говорили, что, когда он рассказывает, им кажется, будто они смотрят кино, а кино смотреть они любили. Он знал много историй про вампиров, и частенько на вечеринках собравшиеся, выпив пива или вина, просили его рассказать их.

Тушили свет, зажигали свечи, присутствовавшие кругом садились в центре комнаты. Прихватив бутылки со спиртным и сигареты, они удобно располагались в позе лотоса, и Кристиан начинал свои рассказы. Он всегда хорошо учился, был довольно эрудированным и обладал богатой фантазией, а потому часто присовокуплял от себя многие детали и повороты сюжета, а его друзья слушали эти истории, затаив дух. В такие моменты он испытывал какое-то странное чувство – это не было превосходством или самолюбованием; он просто понимал, что делает что-то хорошее для людей, не только развлекая их, а уводя в мир волшебства и магии, подальше от жалкой повседневности и рутины. В этих историях было то, чего ему так не хватало в реальности, – приключения, интересные персонажи, обладавшие сверхспособностями, любовь.

Так протекала его жизнь, то наполненная одиноким созерцанием, то хлещущая через край пьяным весельем, и Кристиан, чувствуя, что так и должен жить неформал, в принципе был ею доволен. Доволен, но не счастлив. Он томился по счастью, не зная, как его достичь и где его искать, и каждый день, просыпаясь, все ждал чего-то – чего-то запредельного, экстраординарного, что раскрасит жизнь яркими красками и навсегда изгонит тоску и одиночество из сердца.

Глава 3

Праздник

«… душа человеческая служит тайным кладезем первобытных воспоминаний и неосознанных желаний. Разум каждого человека – это тот самый Сад Зла… в котором все существа то поднимаются, то падают снова, в котором поются гимны множеству воображаемых вещей, а после те же самые вещи подвергаются проклятию и перестают быть предметом поклонения».

Э. Райс «Вампир Лестат»

Анж ждал гостей. Он позвал к себе своих друзей Тэйна и Кристиана. Тэйн жил по соседству и был его лучшим другом с детства. С Крисом же они познакомились пять лет назад, спустя несколько месяцев после его переезда в Пурпурный Город. Они с Тэйном были старше его на год, и «Серебро и метал» уже манил их своей мистической атмосферой. Иногда им удавалось скрыться от зоркого родительского ока и пробраться в запретные недра клуба. Однажды они здорово напились там, и Тэйн нечаянно толкнул проходящего мимо Кристиана. Несмотря на то, что он был здесь новичком, а ребят было двое, парень решился потребовать извинений, на что Тэйн снова толкнул его, на этот раз намеренно. Завязалась драка, и Анжу с трудом удалось разнять их. Осматривая потери, Тэйн посетовал, что Кристиан оборвал ему новую цепочку с висевшим на ней серебряным черепом – символом клуба. Заметив заинтересованный взгляд Криса, Анж спросил:

– Ты здесь в первый раз?

Кристиан всегда считал, что обманывать ниже его достоинства, и ответил утвердительно. Это признание удивило друзей – Крис выглядел завсегдатаем подобных местечек. Они к тому времени уже год как считали себя готами. Глядя на Кристиана, невозможно было усомниться в том, что он принадлежит к той же субкультуре.

Остаток ночи ребята провели у Анжа. Они распили бутылку припрятанного Тэйном для таких ночных бдений портвейна и время пролетело незаметно за рассказами о себе, о том, как каждый среди множества субкультур выбрал готику, о любимых группах и фильмах, о своих семьях и знакомых – обо всем, что их волновало и интересовало.

С тех пор они стали не разлей вода. Крис настолько влился в эту маленькую компанию, что у Анжа и Тэйна было ощущение, что их с самого начала было трое. Его пристрастия к тяжелой музыке и готическому стилю в одежде совпадали со вкусами ребят, но таких неформалов было полно в Мертвом квартале. Скорее, он привлекал их своим уверенным спокойствием, проницательным умом, начитанностью и неистребимой жаждой приключений. Одного взгляда его ясных глаз, одного прикосновения его прохладных пальцев, одного его присутствия хватало порой для того, чтобы усмирить излишнюю эмоциональность Анжа и упрямую горячность Тэйна. Когда он был рядом, их словно овевал легкий морской ветерок, приносящий спокойствие и умиротворение. Кристиан же полюбил своих новых друзей за сохранившуюся в них детскую непосредственность, простоту и легкость в общении и готовность поддерживать все его начинания. Он был мозговым центром их троицы, что нисколько не обижало Тэйна и Анжа, – они признавали его превосходство, потому что Кристиан никогда им не пользовался.

Для всех троих их дружба была самым ценным, что было в жизни, и они действительно дорожили ею. И вот сегодня прошло ровно пять лет с тех пор, как Тэйн и Анж познакомились с Крисом Бреттауэром. Друзья всегда проводили этот день вместе.

Анжу особенно запомнилась их годовщина. Они собрались на Поле невинности – заброшенном кладбище за Переулком Ангелов. Тэйн притащил бутылку красного вина, украденную из родительского бара, а Анж – высокий металлический кубок с витиеватыми ручками. Анж налил в кубок вино, а Кристиан достал принесенную с собой иголку и проткнул ею указательный палец. Он поднес его к кубку, и кровь закапала в вино. То же самое проделали Тэйн и Анж, после чего Анж слегка взболтал напиток. Они по очереди произносили заранее придуманную Крисом клятву в вечной дружбе, в вечном следовании по темному пути готики, а также в том, что, где бы они ни были, они будут проводить этот день вместе. После произнесения клятвы каждый отпил несколько глотков вина. Они свято верили, что теперь, когда внутри каждого из них есть частица другого, они больше, чем друзья, они стали братьями по крови и по духу.