***

А позже стало не до Маринки и не до сказок. Я считал себя слишком взрослым для таких глупостей. С новыми дворовыми друзьями я нашел себе другие развлечения. А поездки к Маринке-малинке ребята стали называть «визитами к невесте», и это почему-то было обидно и неприятно слышать.

Так что на несколько лет наша связь почти оборвалась. Мы созванивались время от времени, формально спрашивали, как дела, рассказывали друг другу какие-то незначительные новости. Но не встречались.

Только когда я поступил в институт и отучился там пару лет, понял, что зря избегал общения с Маринкой так долго. И как, в общем-то, это было глупо.

Благо, Маринка так же, как и я, никуда не переехала и осталась учиться в том же городе.

Позвонил, назначил встречу в центре.

Маринка за прошедшие годы сильно изменилась, как и я, наверное. Но я все равно узнал ее с первого же взгляда. Гуляли по парку, вспоминали детство, наш двор. Я спросил:

– Помнишь, играли с тобой в «Почемучку»? Мне ужасно нравилась та игра.

Маринка засмеялась:

– Конечно, помню, – и тут же спросила меня, – Вот тот мужик, почему он такой грустный идет?

Я поискал глазами мужчину, на которого указала Маринка. Тот был очень неприметным, весь в оттенках серого, и лицо у него такое же серое, неприметное. Сгорбился, идет, ногами шаркает, как старик, хотя лицо молодое.

– Он, – говорю, – уволен с работы, которая ему нравилась. Десять лет жизни отдал своей конторе. Видишь, в костюме идет. В этом костюме десять лет и отработал честно. А его уволили. Теперь не знает, что делать. В наше время такие серые люди работодателям не нужны.

Маринка отвечает:

– Точно. Жаль его. А вот если бы он купил себе яркий костюм, красный например. Его бы тогда взяли на самую лучшую и интересную работу.

Я представил себе этого мужчину в алом костюме, вышло забавно. А чуть дальше за ним шел, радостно подпрыгивая, парнишка в красной толстовке, как будто одним своим существованием подтверждая теорию Маринки о пользе яркой одежды. Лицо показалось мне знакомым. Точно! Этот парень прославился в нашем институте тем, что тайно протащил кота в общежитие и уже два месяца успешно скрывал животное от коменды. Это, конечно, не по правилам – спрашивать о том, кого знаешь, но я не выдержал:

– А вот этот парень почему такой счастливый?

Маринка отвечает:

– А, ну здесь все очевидно. Он недавно нашел своего брата. Когда этот парень был маленький, его брата заколдовала злая ведьма, превратила в черного кота и утащила с собой в свое жуткое логово. Но спустя годы брат смог сбежать. Они наконец нашли друг друга. А сегодня этот парень нашел способ брата расколдовать и снова сделать человеком! Вот поэтому и идет счастливый, аж подпрыгивает.

Я ошалело смотрел на Маринку. Уже не было во мне той детской радости от любого признака волшебства в окружающем мире. Я успел стать каким-никаким, но взрослым и серьезным материалистом. Так что такое совпадение у меня вызвало больше страха, чем восхищения.

– Забавно, – отвечаю. – У этого парня, и правда, недавно появился черный кот. Я его знаю, не лично, но наслышан.

И рассказал Маринке вкратце про тайное противостояние юного рыцаря силам управленческого аппарата общаги.

Маринка на мою хитрость совсем не обиделась и смеялась вместе со мной над приключениями кота, который несколько раз был на грани выселения, но чудом спасался от строгой коменды.

***

Когда через несколько дней я узнал, что к парню с котом в гости приехал брат, а кот при этом куда-то пропал, я даже не удивился. Но играть в «Почемучку» с Маринкой почему-то больше не хотелось.

Страшно было. Если есть заколдованные братья, которых превращают в черных котов, то значит есть и куклы, в которых живут души мертвых. И значит, если меня нарисуют волшебники из параллельного мира, я перестану быть в этом.

А что еще тогда существует? И как тогда жить.

С Маринкой мы продолжили видеться время от времени, и отношения наши стали походить на некий недороман, когда интерес вроде есть, но перейти границу, стать настоящей парой никто не решается. Потом как-то само собой рассосалось, и мы стали реже видеться. Я стал встречаться с однокурсницей, совершенно обычной, не сказочной, зато с притягательными формами тела и очень приятным голосом. Когда мы с ней вместе делали домашку по общим предметам, формулы в ее произношении завораживали и обретали новый смысл.

У Маринки тоже появился какой-то парень в своем универе, и мы снова перешли в режим редких формальных созвонов.

***

И вот сейчас, когда мне почти тридцать и я, как и большинство сверстников с высшим образованием, до сих пор не могу решить, кем я хочу стать в этой жизни, я стал все чаще думать о Маринке и ее сказках.

Материальный мир оказался не настолько интересным, чтобы за него держаться и бояться нарисованных городов с нарисованными людьми. Я попробовал назначить встречу.

Маринка, как оказалось, из дома почти не выходит. Ухаживает за больной матерью. Отец ушел из семьи, хотя казалось бы – больше двадцати лет вместе, ну куда уже. А вот, и так бывает. А мать слегла.

Я предложил помощь, может, что-то нужно? Я привезу.

Маринка не стала отказываться, прислала список продуктов и пару наименований лекарств.

Две из восьми трамвайных остановок поменяли свои имена за то время, как я не ездил этим маршрутом. Однако люди называли их по-старому, не желая так просто расставаться с привычной картиной мира.

Когда заходил в свой двор детства, не узнавал окружение. Все стало таким маленьким, потрепанным и… обычным.

Подъезд Маринки обрел защиту в виде домофона. Нажал кнопку с номером квартиры. Впустили.

Конец ознакомительного фрагмента.