Лекция вторая
О неожиданных новостях и женской активности

Я редко веду себя как трусиха, но в такие моменты, как этот, хочется зажмуриться и в отчаянье шептать: «Только не это, нет, пожалуйста, нет!»

– Привет, – хрипло выдохнул Кристен.

– Ам-м… – выдавила я нечто совершенно неразборчивое, чувствуя, как слабеют ноги.

Все эти дни я так боялась разговора с Кристеном, что выбрала самую популярную стратегию решения особо сложных ситуаций: я всеми силами избегала встреч с ним.

Благо мы учились на разных факультетах, наше расписание занятий не совпадало, а встреч в коридорах и переходах можно было легко избежать, ведь мне показали теневые тропы, которыми пользовался персонал, чтобы не сталкиваться с адептами.

Единственной проблемой стала столовая, но даже там мне удалось не встречаться с Кристеном Арктанхау. Как? Ну я просто перестала туда ходить.

Первые дня два продержалась на заначке и мыслях о том, что диета моему животику, далекому до идеального пресса Власты, прямо скажем, не повредит. На третий день игнорирования столовой на занятие по зоопсихологии, которое вел Коди, ворвалась Власта.

Сердобольная подруга буквально вытащила меня в коридор, игнорируя жалобные протесты. После чего обругала нехорошими словами, пообещала сдать лекарям, а после торжественно вручила контейнер с еще теплой гречкой и куриной отбивной.

Как ей удалось уговорить дежурных, так и осталось загадкой.

Глен тоже что-то понял, и так повелось, что с этого момента они на пару таскали мне еду: звездокрыл – перекусы, заменяющие завтрак и ужин, ядожалка – контейнеры с обедом.

Так я и бегала от Арктанхау все последние недели.

И самое ужасное, что чем больше проходило времени, тем сильнее меня пугала сама мысль столкнуться с Кристеном лицом к лицу и все невозможнее виделся тот вариант, где я подходила первой.

И Арктанхау не дождался. Пришел сам.

А теперь я смотрела на него с видом испуганного суслика и не могла оторвать взгляд от его глаз, сжатых челюстей, общей напряженности, сковавшей все тело.

Не знаю, сколько бы мы так простояли в пустом коридоре, если бы не Конфетка, которой надоело ждать от меня внимания.

– Р-р-р! – возмущенно рыкнула она, боднула меня мягкими рожками и повернулась к хозяину.

А потом сделала короткий, зато очень шумный тыгдык по коридору и одним мощным прыжком запрыгнула на руки пошатнувшегося от внезапно свалившейся на его руки тяжести Кристена. Тот привычным движением подхватил своего драконенка под мягкое место, прижал и похлопал по спинке.

И это оказалось настолько спасительно мило, что я отмерла и даже нашла в себе силы подойти. Спросила:

– Учите новую команду?

– Нет. – Кристен похлопал по голове пристроившуюся на его плече девочку и решительно опустил на пол. Ядожалка возмущенно засопела, явно осуждая такой поступок «папочки», но северянин уже выпрямился и в упор посмотрел на меня. – Просто кое-кто чувствует, что я улетаю, и теперь постоянно хочет внимания и на ручки.

Ауч. Это было больно.

Тем не менее я сделала вид, что все нормально. Даже нашла в себе силы уточнить:

– Летишь на Ио вместе с Бушующим?

– Да,– кивнул Кристен. Помолчал секунду и добавил: – Кай-Танаш отправил парочку посланий трибуну^[1] и старейшинам круга, пытаясь добиться правды, но мои соотечественники не горят желанием делиться своими тайнами. Поэтому ректор решил послать нескольких адептов с факультета небовзоров и Бушующего, чтобы разобраться в моих силах.

Конфетка, которой наш разговор не казался чем-то интересным, села возле ног хозяина и требовательно рыкнула. Тот растерянно похлопал себя по карманам сине-желтой формы факультета ядожалов, достал из одного резиновый мячик и бросил.

– Эрик и Власта летят с нами, – заметил Кристен, наблюдая, как с громким топотом драконица бежит за игрушкой, а после возвращается к нему.

Короткий замах. Стук мяча и шум сорвавшейся с места Конфетки.

– Получается, она останется совсем одна? – сказала я, с грустью подумав и о себе тоже.

– Ректор запретил увозить молодых ядожалов с архипелага. Летят только взрослые, те, что безусловно преданы матриарху и вернутся по первому ее зову.

– Понятно… А как долго… Когда ты… обратно? – промямлила я.

Кристен помолчал, сосредоточенно наблюдая за скачущей по коридору драконицей, и невпопад ответил:

– Медный заберет Конфетку к себе. Надеюсь, что когда ребята вернутся, то она сможет привыкнуть к Эрику, и через год они прилетят на Ио, чтобы я мог с ней повидаться.

– Что?.. – прошептала я, отказываясь верить в услышанное. – Что значит, когда ребята вернутся? А… ты?

Кристен молчал. А мне вдруг стали очевидны и его напряженность, и некая скованность в разговоре, и мрачная решимость, застывшая в глубине глаз… Он не вернется с Ио. Для него это путешествие без обратного конца. Без шанса вернуться на архипелаг Берег Костей и продолжить обучение в академии З.А.В.Р.

И я отказывалась верить, что это возможно.

– Скажи, что не собираешься остаться на родине, – потребовала я, чувствуя, как отчаянье медленно, но верно берет надо мною верх. – Скажи, что я все не так поняла!

Но Кристен молчал.

Зато мои соседи молчать не стали.

Из ближайшей по коридору двери высунулся всклокоченный парень в мятой серой футболке и возмущенно глянул в нашу сторону.

– Нэш, имей совесть! Люди пытаются учиться.

– Извини. Мы постараемся вести себя потише, – честно пообещала я, но соседа это не убедило.

– Зайдите в комнату и там орите, вопите, бегайте… Да хоть на голове стойте! Мне плевать. Только не в коридоре.

– Ага, – кивнула я и схватила Кристена за руку.

Схватила так крепко и непреклонно, словно боялась, что он умчится на свой далекий северный остров вот прямо сейчас, оставив меня без ответов. Провела манжетой над панелью, открывая вход в свою комнату.

Пискнул замок. Восторженно рыкнула Конфетка, узрев новую территорию для игр в мячик. Непреклонно шикнул на нее хозяин.

– Ждать, – велел он драконице.

Та недовольно засопела, но послушно опустилась на пятую точку и осталась в коридоре, дав нам возможность побыть только вдвоем.

С тихим щелчком захлопнулась дверь, отрезая нас от всего мира. Не отпуская руки Кристена, я повернулась и практически приперла его к стене вопросом:

– Почему ты решил уехать?

Кристен откинулся спиной на дверь и взлохматил светлые волосы свободной рукой. Вид у него был усталый, и я невольно задумалась о том, как он перенес эти две недели и сколько вообще спал? И спал ли?

– Я ничего не решал, Адриана. За меня это сделал твой брат.

– Дариан? – не смогла поверить я в абсурдность этого заявления. – Но… Почему?!

– Сегодня у нас с ректором был разговор. Неприятный разговор…

Кристен глянул на меня так, как умел только он. Жарко. Нежно. До мурашек по спине. И на контрасте с этим голос его зазвучал бесцветно. Так, словно он устал бороться, смирился с неизбежностью и просто предоставил этой жизни нести его в бурных потоках своего течения.

– Как ты помнишь, я не имею права распространяться об источнике своих сил. Поэтому Кай-Танаш решил добиться правды у старейшин круга и самого трибуна. И те согласились принять небольшую делегацию у себя на острове… Десять дней, Адриана. Им дали десять дней, чтобы получить ответы на волнующие ректора вопросы. И если они их не получат, а они их не получат, то в целях безопасности адептов и завров мне будет официально запрещено возвращаться в академию З.А.В.Р.

– Да почему?! – искренне психанула я, готовая вот прям сейчас все бросить и пойти к брату с претензиями.

Кристен не единственный адепт, у которого есть свои маленькие тайны. Одна я чего стою. Так почему братец стал бараном и уперся рогами в вопросе с Арктанхау? Что за приступ подозрительности в очередной раз на него напал? И не связано ли это со мной?

– А почему ты избегала меня все эти недели? – тихо спросил Кристен.

Это был вопрос, к которому я оказалась совершенно не готова.

– Я не знала… Кристен… Я просто… – залепетала я, отводя взгляд.

Как бы так сказать, что я распоследняя трусиха, которая сделала себе проблемы на ровном месте, и не выглядеть при этом жалкой?

– Не важно, – оборвал мой несвязный лепет суровый северянин и решительно оттолкнулся от двери.

Он смел расстояние между нами одним стремительным движением и порывисто обнял. Я отчаянно вцепилась руками в сине-желтую куртку, боясь отпускать его и втайне радуясь, что никто не потребует от меня объяснений. Уткнулась лицом в футболку на груди Кристена, вдыхая знакомый запах, и попыталась не расплакаться от мысли, что скоро его не будет рядом.

– Прости, – прошептал этот невероятный парень в мою макушку и крепко, до боли сжал сильными руками. – Я пришел попрощаться, а не обвинять тебя в чем-то. Еще раз прости. Я не должен был говорить этого. Сорвалось.

Горячая ладонь Кристена скользнула по моей спине к шее, скользнула выше. Пальцы запутались в густых прядях и мягко сжали затылок. Кристен рвано втянул воздух и тихо прошептал:

– Не хочу, чтобы последним твоим воспоминанием обо мне было то, как я стоял и дулся.

Я оторвалась от его груди, подняла голову и с мольбой заглянула в светло-серые глаза, полные боли и смирения.

– Кристен, это правда? Ты один из всадников? Ты Война? Не говори ректору, не говори преподавателям. Скажи мне, и этого будет достаточно… Никто из твоих не узнает. Клянусь!

Он грустно улыбнулся и покачал головой. Идеальный северянин Кристен Арктанхау не мог сказать правды, не мог открыться даже мне. Такая преданность своему народу невольно восхищала, но и бесила тоже. Ведь на кону стояли не только честь и долг, но и его учеба, красавица Конфетка и наши во всех смыслах сложные отношения.

– Хочу, чтобы ты знала, – тихо сказал Кристен, поднимая вторую руку и ласково касаясь моей щеки и шеи. – Когда я плыл сюда, то даже не надеялся, что мне повезет встретить кого-то особенного. До этого у меня были долгие отношения с Астрид, у меня точно был интерес к Таине Знающей…

Меня кольнуло иголочкой ревности от упоминания его бывших.

– Ну а потом случилась ты, – с нежностью в голосе закончил Кристен.

– Звучит как катастрофа, – проворчала я, чувствуя, что еще чуть-чуть – и окончательно расклеюсь.

Он негромко рассмеялся и отстранился, чтобы тут же обхватить мое лицо своими руками, заглянуть в полные слез глаза. Кристен смотрел так, словно хотел запомнить каждую мелочь. Выбившуюся прядку каштановых волос, упрямую морщинку на переносице, линию губ, крошечную царапинку на подбородке…

А потом что-то мягко проговорил на северном.

– Ни слова не поняла, – обиженно шмыгнула я носом, из последних сил сдерживая подступающие рыдания.