Протагор оглядывает прибывших и прибывающих. Шумные группы людей заполняют им положенные места. Люди усаживаются, оправляют складки одежд, надевают шляпы, накидывают платки, прикрываясь от солнца. На камни сидений укладываются яркие коврики для удобства. Раскладываются амфоры, ритоны, припасы еды. Зрители приветствуют знакомых, родственников, друзей. Отвешивают обидные колкости соперникам-конкурентам. Драматург удовлетворён увиденным. Уже к раннему утру за полукруглой изгородью орхестры32 собрались на литургию почти пять тысяч зрителей. Театр Сиракуз заполнен на треть. Треть утром – не позорно для скромной литургии. Протагор краем глаза замечает, как Мегиста и Сибарис в сопровождении Аристарха занимают места сразу за почётными креслами, в секторе аристократии полиса. Сектор аристократических родов пустует.
– Все кварталы полиса в театре, – на ухо драматургу шепчет Граник. – С половину театра заполнят к позднему утру. На большее рассчитывать не стоит.
К фимеле33, возвышающейся мраморным столбиком по центру орхестры, выходят старший жрец Диониса, он же предводитель фиаса Диониса, архонт-фермосфет Гермократ, главы фил трапезитов и кварталов Ахрадины. Вышедших три десятка мужей. Всадники Мирон и Граник остаются на почтительном удалении от ступеньки фимелы. Архонт-фермосфет выполняет роль «жертв приносящего» при литургии – стоит с нагим кинжалом над козой. Жрец Диониса, почётный гражданин Ахрадины, небольшого роста, лысоватый спокойный муж в серьёзных годах, с проницательным взглядом, обращается к Гермократу:
– Архонт, троектратно поднимем молитвы?
– Сиятельный, будем ткать гимны34 Орфея35? – Уточняеет Гермократ у жреца. Жрец утвердительно поднимает правую руку. Гермократ говорит с небом: – Драматург Протагор, подойти к нам.
Драматург сближается с должностными лицами полиса, принимает торжественную позу. Жрец первым «ткёт» гимн Дионису:
Этой молитвой зову Диониса Священной Корзины,
Доброго Вакха-нисейца, желанного, в пышном цветенье,
Детище милое нимф и венчанной светло Афродиты.
Пляшущей поступью ты сотрясаешь лесные дубравы,
С нимфами
Вместе ликуя, безумием сладким объятый,
Ты отведён был к святой Персефоне по воле Зевса,
Ею был вскормлен, взращён любимым для сонма бессмертных.
Ныне явись, о блаженный, принять эти милые жертвы!36
Вторым возносит гимн, архонт-фермосфет Гермократ:
Сын Зевса блаженный, внемли мне, о Вакх виноградный,
Отпрыск о двух матерях, многочтимое семя святое,
Много великих имущий имён, о бог-разрешитель,
Чистая, тайнорождённая поросль блаженных, кормилец,
Вакх в ликующих криках «эвой», плодов умножитель,
Недр потрясатель, о гроздьев давитель,
Могучая сила!
Видом изменчивый бог, о лекарство людское от скорби!
Ты, о священный цветок, не терпящая горя отрада
Смертного люда, о всеотпуститель, прекраснокудрявый
С тирсом бушующий Бромий, Эвой, разрешитель вседобрый!
Всюду, где хочешь, являешься ты – средь людей и бессмертных,
О плодоносный и сладкий, явись же и к таинствам нашим!37
Жрец, архонт-фермосфет поворачиваются к драматургу. Протагор громким голосом «ткёт» третью молитву:
О Дионис-быколикий, блаженный, в огне порождённый,
Вакх-Бассарей, гряди, многочтимый, гряди, многославный;
В радость тебе и кровь, и мечи, и святые менады,
Ты на Олимпе почиешь,
о Вакх-вдохновенный, гремящий.
Тирс твой подобен копью, о гневный, у всех ты в почёте —
Чтут тебя боги и люди, что ширь населяют земную.
Ныне гряди, о плясун, о блаженный, всеобщая радость!38
Протагор принимает восхищённые взгляды должностных лиц и зрителей. Благодарно склонив голову, удаляется на прежднее место. Жрец завершает священное «ткачество» театральной молитвой. С последними словами жреца культа Диониса: «…Приди на песнопения, прими жертву нашу, возрадуйся славословию, сиятельный бог Дионис!» – надзорный судья литургии приносит в жертву козу. Кровь жертвы проливается на алтарь. Хоревты вносят столик для разделки туши. Приходит черёд жертвы-подношения от филы трапезитов, потом от кварталов полиса. Вино из праздничных сосудов поливает мрамор алтаря. Молочно-белый с прожилками мрамор обретает красно-бордовый цвет.
Жрец Диониса уверенно с молитвой разделывает коз. Внутренности животных без порочных дефектов. Показывает печень зрителям. Благодарит Диониса за благоприятные предзнаменования. Рабы-полицейские выносят разделанные туши коз для сжигания жертв на кострах за стенами театра. Хоревты складывают столик. Архонт-фермосфет ищет взглядом Протагора, найдя, указывает обеими руками на софиста.
– Драматург Протагор, огласите название трагедии, протагониста39, девтерагониста40, тритагониста41, представьте нам, здесь собравшимся, хор, танцоров, музыкантов.
Протагор почтительно кланяется фимеле. Драматург держит в руках красивый тирс42.
– Хвала заботливому богу Дионису! Мой восхитительный хор, мои великолепные актёры живы-здоровы. Корифеем43 трагедии выступает гамор Фрасикл.
Гамор Фрасикл тут же поднимает жезл корифея. Крепкий, плотно сбитый аристократ – известный землевладелец. Гаморы выстраиваются позади драматурга и корифея в пять ровных по-воински рядов. У рядов по одному младшему парастату44, с правого края. В хоре драматурга Протагора необыкновенно многолюдно, вместо двенадцати или пятнадцати привычных хоревтов – два состава, по пятьдесят певцов в смене. Среди недоумевающих зрителей слышны вопросы: «Как же корифей Фрасикл справится с настолько большим хором?», «А где же старшие парастаты?», «Петь всё же будут обычным составам?», «Верно, в хоре будут молчаливые статисты?». Но взволнованный драматург не слышит мнения сомневающихся. Вопросы зрителей остаются неразрешёнными. Протагор торжествующе оглашает:
– Трагедия, представленная к чести богов, имеет название «Эрис благодетельная». Протагонистами, в роли богини Эрис, выступают всадники Граник, Мирон, Фрасикл. Девтерагонистами, в ролях Кроноса – гаморы Мирон, Фрасикл и… Тритагонистами, в ролях Зевса, Геры, Гестии, Деметры, Посейдона, Гадеса45, Метиса46 выступают…
Зрители осматривают названных актёров. Выбор драматурга им, сидящим на именных скамьях, ничего не сообщает. Всадников Мирона и Граника многие из граждан знают по делам торговым, но вот прочих гаморов-трапезитов, юношей, мужей, певческими голосами на оркестре никто из зрителей ранее не отмечал и на сельских малых Дионисиях47. Некоторые же из зрителей откровенно недоумевают, ожидаемо должны были быть представлены известные полису наёмные хоревты из эллинов-метеков. Над тритагонистами, увы, не посмеёшься: состав не «третьесортен» – аристократы. Музыканты тоже гаморы и трапезиты. Хор будет поддерживать труппа из двадцати танцоров только из аристократов Ортигии. Танцоры красивы, молоды, высоки по росту, пышут здоровьем, не чета привычным худощавым, наёмным со стороны. Наряды танцоров коротки, до середины бёдер. Возможно, потому, что большинство из них эфебы?
Многочисленные хоры, танцоры, музыканты заполоняют орхестру. Высокая многооконная скена48 приведена в парадный вид. Башни параскении, что возведены по обоим бокам для лучшего акустического звучания, тщательно отремонтированы, серые колоны выкрашены в тёмно-синий, ярко-красный. Перед скеной возведён нарядный проскений49, украшенный картиной безоблачного неба. Литургия всадников стала общими хлопотами двух фил гаморов-трапезитов. Два хора покидают орхестру через левый парод. Музыканты рассаживаются двумя рядами на тяжёлых раскладных креслах друг напротив друга. Струнные, духовые, тимпаны. Авлосы, кифары-форминги неспешно покидают дорожные, жёстко формованные, прочные кожаные чехлы с клеймом оружейных мастерских Гермократа. На орхестре остаются архонт-фермосфет, драматург и флейтист с двойным авлосом у фимелы. На правой ступне флейтиста бронзовый крупезон50 с дисками. Драматург молитвенно воздевает руки к утреннему небу. Устанавливается тишина.
– Благонравные жители полиса Сиракуз. Перед трагедией выступит с песней для богини Эрис… – В левом пароде появляются новые зрители, по виду из Теменитеса. Несколько десятков мужчин, женщин, стариков замирают на месте, дабы не мешать оглашению имени певца. – Гражданин Гермократ, сын Гермона, гамор. После вступительной песни придёт черёд прологу и пароду51.
Такого имени певца никто из зрителей не ожидал услышать. Зрители удивлённо переспрашивают друг друга, ибо названный исполнитель никак не обозначает намерения петь. Из сектора гаморов поднимается Аристарх, в его руках театральная маска белого окраса. Гамор направляется к орхестре, передаёт обеими руками, в поклоне, маску архонту-фермосфету. Венок архонта достаётся Аристарху. Посох судейской власти остаётся в правой руке владельца. Архонт облачается в маску. Точно подогнанные ремни креплений крепко удерживают на голове большую кожаную маску.
Более нет в театре надзорного судьи, но появляется певец. Певец принимает торжественную позу. «Будет петь архонт-фермосфет!» – шёпот ветром облетает театрон. Литургия двух всадников приобретает официальный характер общеполисного празднования. Зрители замолкают. В обоих пародах появляются новые желающие разделить литургию. Несколько сотен нарядных жителей Теменитеса, Ахрадины, придерживая венки из полевых цветов, торопливо, но бесшумно занимают места. Дождавшись полной тишины, певец в белой маске прикладывает обе руки к груди. Музыканты складывают ритмичную мелодию, темпераментом дорийскую, слегка нагловато-весёлую, временами приглушённо протестующе-грустную. К небу устремляются слова в красивом, поставленном мужском певческом голосе.
Неважно, как утро ночь
сменит.
Ты же знаешь:
Звёзд полутьма озарится привычно
светилом.
Неважно, как день утро
подменит.
Ты же знаешь:
Прохлада рассвета исчезнет под гнётом
светила.
Неважно, как день твой
пройдёт.
Ты же знаешь:
Хлопотных тягот досыта ты
испытаешь.
Неважно, умрёшь ты или живым ночь
повстречаешь.
Ты же знаешь:
Здесь и сейчас ты чувствуешь песню ритма
жизни.
Неважно, короткая или длинная песня
жизни.
Ты же знаешь:
В ритме танцев сойдутся любовь,
дружба
и слава.
Неважно, что будет, когда музыка
стихнет.
Ты же знаешь:
Здесь и сейчас
танец жизни дарует тебе
угощенье!
Так отрешись от забот:
песни послушай,
танцы станцуй
и умри беспечально,
если на то
воля всесильных богов!
О проекте
О подписке