Цитаты из книги «Зависимость и ее человек: записки психиатра-нарколога»

На протяжении шести лет работы в соматической медицине я часто сталкивался с одним и тем же непреклонным фактом: жизнь заканчивается. Терапия и наркология дополняли друг друга. Терапия показывала мне, что мы умираем. Наркология показывала, какой бессмысленной болью мы можем заполнять свою жизнь до того, как она закончится.

«показал» ему несуществующую нитку. Это такой тест в наркологии: якобы держишь в руках нитку и спрашиваешь у пациента, какого она цвета. Люди, находящиеся в алкогольном делирии, часто видят нитку там, где ее нет. Их мозг конструирует то, что они ожидают увидеть. Вася сказал, что нитка белая. Я положил несуществующую нитку в карман и достал другую. Она у Васи оказалась черной. Третью, фиолетовую нитку я подарил Васе. Но фиолетовая оказалась живой и заползла к нему в рукав. Вася испугался и стал кричать. Я вытащил из его рукава несуществующую нитку и положил себе в карман. Вася зарыдал от благодарности. А я не мог понять, что чувствую: фокус с ниткой выглядит забавно, но наблюдать за тем, что творится с другом детства, мне было больно.

Первое, с чем я столкнулся как нарколог, — бесконечно сложная диспансерно-учетная математика. Это было кафкианское испытание, бессмысленное в своей сложности и сомнительное в своей полезности.

Наркологи по-разному относятся к так называемому кодированию. Александр Романович Довженко получил патент на этот способ «лечения» хронического алкоголизма в 1985 году. В патенте указано, что кодирование создает отрицательный условный рефлекс на алкоголь. Это отражает слишком наивное понимание патогенеза зависимости: один лишь условно-рефлекторный подход к терапии аддикций не может и не должен работать.

Я полагал (и был близок к истине), что кодирование — это остроумная уловка, позволяющая наркологу внушить зависимым уверенность в том, что они не хотят или не могут выпивать. Но уловка оказалась обескураживающе примитивной и циничной. — Тут ничего особенного нет, — сказал мне куратор. — Рассказываешь больному сказку и вводишь любой препарат. — И все? — В общем-то да. Сказка должна быть хорошей. — А препарат? — Принято вводить что-то такое, что вызывает крайне неприятные ощущения, но при этом не вредно для здоровья. Сам Довженко использовал хлорэтил. Он орошал хлорэтилом зев больного. Открывал ему рот и прыскал эту гадость прямо в горло. В наше время обычно применяют магния сульфат или никотиновую кислоту. Внутривенно. Или пирогенал. — Получается, зависимым помогает… сказка? — Если она хорошо рассказана, то да. — Неужели они в это верят? — Ну, ведь верят же они, что, выпивая, будут лучше себя чувствовать? Верят.

Следует отметить, что в медицинской практике сбор анамнеза, изучение истории развития болезни, а также истории жизни пациента, — диагностически наиболее важная часть. Я не преувеличиваю: согласно результатам исследований швейцарского врача Р. Хэгглина, 50% заболеваний внутренних органов диагностируются на основании анамнеза, 30% — на основании физикального исследования и лишь 20% — на основании инструментальных и лабораторных данных4. Думаю, в психиатрии и наркологии, где разговор с пациентом — основной диагностический инструмент, тщательный сбор анамнеза — важная часть работы врача.

Мы прилипаем к вещам, явлениям, людям и страдаем, когда вещи теряются, явления меняются, люди уходят.

Я тогда не знал, что медицина — это в первую очередь встреча двух людей и диалог между ними, когда один делится своим беспокойством, а другой пытается понять, что с этим можно сделать. Иногда из этого что-то выходит. Потом каждый идет жить свою жизнь.

Под гедонизмом я понимаю мировоззрение и образ жизни, в основе которых лежит удовольствие: я делал только то, что мне нравилось, принципиально игнорируя другие стороны жизни. И лишь к концу учебы до меня стало доходить, что важное в жизни лежит не там, где мы получаем удовольствие, а там, где от нас требуется преодоление.

Я думал о Наркозавре, а также о десятках других пациентов, о людях с наркотической, алкогольной, никотиновой, игровой зависимостью, о людях, которые разными словами говорили мне одно и то же: «Я уже давно не получаю того, что получал раньше, но мое желание меня не слушается и я не могу с ним ничего сделать».