В знак приветствия она поклонилась, украдкой разглядывая собеседницу. Женщина была очень высокой, около шести футов, длинные темные волосы были убраны в толстую косу, спускающуюся ниже пояса. Серое платье из грубой плотной ткани оставляло открытыми лишь алебастрово-белые ладони и шею незнакомки. Она упиралась кулаками в бока и смотрела на Мору, хмуря густые брови.

– Ты демон? – спросила она строго.

– Нет! – воскликнула девушка, всем телом вздрагивая. Теперь, оказавшись в компании кого-то, не имевшего отношения к Янгале и Кром Круаху, Мора осознала, что для простых людей стала монстром, и это едва не заставило ее расплакаться. – Нет, но со мной… Случилась беда.

Незнакомка несколько мучительных секунд сверлила ее взглядом, потом медленно кивнула.

– Как и у всех нас, видимо, если ты здесь.

– У меня нет злых намерений.

– Поэтому от тебя звери разбегаются?

Море было нечего на это ответить, и она опустила глаза. В наступившей тишине громко заурчал ее желудок. Возможно, это тронуло сердце женщины, а возможно, она подумала, что демоны не могут издавать такие звуки, и она немного смягчилась.

– Пойдем со мной, – она указала подбородком куда-то в сторону. – Расскажешь, что с тобой случилось. Не думаю, что разумно оставлять тебя без присмотра, – пробормотала она уже на ходу, направляясь влево вдоль обрыва.

Женщина передвигалась длинными плавными шагами, казалось, перелетая через камни и выступающие корни деревьев. Ее юбка, несмотря на свою длину, ни разу ни за что не зацепилась. Море стоило больших усилий не отставать от спутницы, она спотыкалась, а обтрепанный подол жертвенного савана путался в ногах. Но девушка не осмеливалась просить о передышке.

Наконец они оказались у небольшого аккуратного сооружения, стоящего на самом краю утеса, видимо, дома женщины. Дом показался Море странным. Во-первых, он был квадратным, с треугольной крышей, сложенный из больших стволов деревьев белого цвета. Из крыши торчал отросток, сложенный из красно-оранжевых прямоугольников. Стены были очень высокими – стоя на земле до крыши нельзя было достать рукой. В стенах были прорублены квадратные небольшие отверстия, закрытые твердой на вид бликующей поверхностью. И в завершение всего, у дома не было двери.

– Что ты так уставилась? – подозрительно прищурила глаза женщина, но Мора даже не знала, с какой из странностей начать. Не дождавшись ответа, женщина фыркнула, обошла дом со стороны моря, произнесла что-то, положив ладонь на стену, и перед ними неторопливо открылась внутрь тяжелая дверь.

– Заходи, – бросила женщина через плечо, шагая внутрь.

Мора очутилась в светлой квадратной комнате, которая оказалась очень уютной. Много места занимало забавное геометрическое сооружение из таких же прямоугольничков, что и нарост на крыше. Прямо напротив девушки в сооружении была ниша, обугленная изнутри, из чего Мора сделала вывод, что это огненный алтарь.

У прорези в стене стоял еще один алтарь: простой формы, с ровной поверхностью и застеленный белой тканью. Он выглядел довольно привычно, и девушка сразу прониклась к нему симпатией. Алтарь был завален всякими штуками, знакомыми и незнакомыми девушке, она поспешно отвела от них взгляд, чтобы окончательно не растеряться. Напротив у стены располагалось высокое ложе, стояло оно не прямо на полу, а на маленьких толстых ножках – Мора нашла это забавным. Еще в комнате было несколько прямоугольных штук разного размера с дверцами. Девушку обуяло желание открыть их и заглянуть внутрь – вдруг это домики для маленьких существ или даже двери в другие миры, – но она сдержалась и осталась на месте, глазея по сторонам.

Женщина тем временем подошла к алтарю, устланному тканью, с двумя глиняными чашами в руках, поставила их и, наклонившись, вытащила из-под алтаря две штуковины, похожие на очень большие грибы.

– Садись, – велела она, кивая на один из них.

Мора недоверчиво приблизилась и потрогала поверхность гриба. Она была мягкой и шерстяной на ощупь.

– Да ладно, ты что, табуреток никогда не видела?! – взвилась женщина, и Мора поспешно плюхнулась на предложенное место. Перед ней стояла чаша, наполненная нарезанными овощами и красными кусочками мяса.

– Это же мясо… – слабо пискнула Мора.

– Не ешь, да? Теперь ешь, имей в виду, – удивленная таким ответом, девушка воззрилась на собеседницу. – А если не будешь, то те, что в тебе поселились, начнут тебя есть.

Такое пророчество заставило желудок сжаться в рвотном позыве, но голод был сильнее любой брезгливости, и она послушно сунула в рот кусочек. Вкус и текстура были странными и неприятными, но организм принял пищу охотно, и Мора быстро опустошила свою тарелку.

– Откуда бы ты ни пришла, это однозначно далеко, – буркнула хозяйка дома. – Мне начинает казаться, что воспитывали тебя животные.

– Нет, – только и ответила Мора, несколько оскорбленная за свой род.

– Так что случилось?

Девушка вздохнула и пустилась в сбивчивый, нескладный рассказ. Она стремилась быть искренней и опустила лишь ту часть, где ее псы убили целый отряд. Женщина слушала не перебивая и, когда Мора закончила, кажется, поняла больше, чем сама рассказчица. Она поднялась, походила по комнате, затем резко обернулась к Море. На красивом лице читалась мрачная решимость.

– Я-то надеялась, что ошиблась, но нет.

– Объясни мне, что творится, – взмолилась девушка.

– Меня зовут Гладерина, я хозяйка шабаша. Теперь я могу открыть тебе свое имя, поскольку твоя связь с богиней прервана навсегда. Ты больше не ведьма. К тому же, – она мрачно усмехнулась, – тебе не нужно знать имя, чтобы убить кого-нибудь.

Мора сжалась как от удара.

– Кто я теперь?

– Часовая бомба. Идеальный убийца. Шкатулка со смертью, – пожала плечами женщина, словно оглашая обыденные вещи. – Ты можешь как убивать, так и дарить бессмертие.

– Как?

– Ты забираешь чью-то смерть и отдаешь ее кому-то другому. И пока смерть находится внутри тебя, она никак не может добраться до того, у кого была отобрана.

– Так я не произвожу смерть, я ее просто перенаправляю? И значит, я оживила свой народ тогда?

– Технически – да. Я никогда не видела обманувших смерть и не знаю, можно ли назвать это жизнью.

– А что будет с ними, если я отпущу их смерти?

– Могу только догадываться. Но, делая вывод из всего, что я знаю, могу сказать: смерть – верный пес. И, оказавшись на свободе, она, скорее всего, вернется к хозяину.

– А что насчет меня? – Мора вскинула затуманенные глаза на ведьму. – Я могу умереть второй раз?

Гладерина довольно долго хранила молчание, раздумывая.

– Шкатулку можно разбить, – неохотно произнесла она. – Тогда все, что в тебе, вырвется наружу. И это будет ужасно, – она еще помолчала. – Кроме того, когда ты опустеешь, то, скорее всего, умрешь.

Мора обхватила себя руками и закрыла глаза. Заполненная солнечным светом и шумом волн комната уплывала из-под ног в недосягаемую даль, унося с собой остальной мир, оставив девушку наедине с тихим рычанием дремлющих псов. Сколько их? Что с ними делать? И сможет ли она жить с этим?

Видимо, последний вопрос она задала вслух, поскольку издалека послышался глухой голос Гладерины:

– Тебе виднее. Однако не думаю. Они же просятся наружу?

Мора кивнула, не открывая глаз. Ведьма вздохнула, и в ее вздохе даже послышалось сочувствие.

– Единственное, что можно сделать в этой ситуации – это вернуть тебя домой.

– Зачем? – убито спросила девушка, чувствуя, что ответ ей не понравится.

– Чтобы ты вернула собак их хозяевам, – терпеливо разъяснила Гладерина. Она говорила, осторожно подбирая слова. Это было вполне логично, ведь Мора могла убить ее в любой момент. Хотя той это и в голову не приходило.

– Но ведь тогда…

– Да. Пойми, тебя создало злое существо с не менее злыми целями. Тебя создали нести смерть или превращать людей в покорный скот. Нет никакой надежды, что ты послужишь светлой цели или хотя бы проживешь непримечательную жизнь. Представь, что будет, если Кром получит тебя?

Девушка свернулась калачиком на табурете, все глубже погружаясь в липкие лапы паники. Стремясь не допустить ее истерики и возможных последствий, Гладерина обняла Мору за плечи и мягко погладила по спине. Мужеством этой женщины можно было только восхищаться.

Но Море вспомнились другие руки и другие объятия. Она вспомнила, как еще сегодня утром – еще совсем недавно! – принц Лейф обещал вернуться за ней. Вспомнила его слова, что он дарит ей жизнь.

Она поручила свое послушное, словно тряпичная кукла, тело заботам Гладерины, которая переодела ее, напоила успокоительным настоем и уложила спать. Перед глазами ее стояло тонкое лицо с изумрудными глазами, а в ушах звучал вкрадчивый голос.

Итак, принц превратился в последнюю надежду Моры.

Я успел вернуться в Янгалу до начала сражения.

Тучи сгустились и опустились ниже, почти касаясь шлемов наших воинов, выстроившихся на стенах замка с оружием наготове. В нескольких лигах от них на земле сидели пять драконов, грациозно изогнувшись и сложив крылья. Хотя они и были в досягаемости выстрела и являли собой прекрасные мишени, никто не решался стрелять первым. Вместе с воинами на стене стояла Фула. Видимо, приказ открыть огонь должен был поступить от нее, она нервно кусала губы, не сводя глаз с ящеров.

Все это отдавало театральщиной, что вызвало во мне смутное беспокойство, но ни к какому выводу я прийти не успел, ибо меня прервали.

– Где ты был?! – услышал я рев Рейгнлева и едва успел обернуться, как он схватил меня за плечо и потащил через внутренний двор в чертоги.

– Ты разве не должен сейчас командовать внутренней армией? – буркнул я, отчаянно перебирая ногами, чтобы удержать равновесие и более или менее достойный вид, пока брат волочил меня за собой.

– Ты ходил к нему? – взревел брат мне в лицо, предварительно приперев к стене во внутренней колоннаде. Он держал меня за горло, приподняв над землей так, чтобы наши глаза были на одном уровне. А он выше меня почти на полголовы, так что вести диалог было довольно трудно.

– Что на тебя нашло? – только и смог прохрипеть я, чувствуя, как лицо принимает синеватый оттенок. Рейгнлев видимо понял, в чем дело, и поставил меня на землю, однако держал меня все еще крепко.

– Ты был у него? У Кром Круаха? – спросил он тихо, но от его тона у меня мурашки по коже поползли. А когда суть вопроса добралась до моего лишенного кислорода мозга, глаза сами вытаращились.

– Да с чего ты взял? Зачем?!

– Тогда где ты был?!

– Я прятал своих детей!

Это был единственный логичный ответ, который пришел мне в голову, ввиду отсутствия времени на раздумья. Брат буравил меня взглядом еще некоторое время, потом все-таки отпустил.

– У тебя есть дети?!

Заводить детей наследникам престола запрещалось категорически, но в данной ситуации я был готов рискнуть, солгав о нарушении этого закона. Это в любом случае лучше, чем позволить Рейгнлейву узнать правду.

Я кивнул, и брат поверил.

– Кром Круах не собирался нападать на Янгалу. Он же знает, что не сможет с нами тягаться.

– Ты разве забыл, что здесь находится что-то, что он очень хочет вернуть? – раздраженно ответил я сиплым голосом.

– Но ему не пробиться внутрь, если только кто-то не показал ему путь через лазы. А их лучше тебя никто не знает.

– Но их же нет в… – я осекся, поскольку пол под нашими ногами задрожал от сильного взрыва где-то в тоннелях. Рейгнлейв снова смерил меня грозным взглядом, и мы оба бросились вниз.

На третьем уровне, как раз у входа в темницы, где совсем недавно находилась Мора, уже разгорелась схватка. В стене виднелись последствия взрыва: дверь снесло с петель вместе с каменными глыбами, в которые она была вмурована. Прочную древесину, из которой ее вытесали, разнесло в щепки. Небольшой отряд наших людей сцепился с тремя высокими людьми, вооруженными лишь длинными клинками, облаченными в рясы жрецов. Что-то было не так в этой картине.

Я затормозил и вцепился в Рейгнлейва, рвущегося в бой. Конечно, удержать брата было равносильно попытке остановить буйвола на полном ходу и, честно говоря, с буйволом я бы справился лучше. Рейгнлейв отмахнулся от меня и, выхватив меч, пронзил им одного из жрецов. Сталь прошла через мягкую плоть как сквозь масло, но кровь не полилась. И когда брат вытащил лезвие, тело жреца осталось нетронутым. Судя по дырам в рясе, сегодня его протыкали уже с десяток раз. Пытаясь не допустить смерти брата, я ударил жреца боевым заклинанием. Оно опалило Рейгнлеву брови, а жреца отбросило на несколько футов прочь – и только.

Тем временем два противника, оставленные нами без внимания, перебили оставшихся воинов и поспешили внутрь к темницам. Тот, что был ненадолго оглушен моим заклинанием, торопливо поднялся и бросился за ними. Нам с братом не осталось ничего, кроме как следовать за противниками, чтобы хотя бы увидеть, чем дело кончится.

Я узнавал выбранную ими дорогу и лихорадочно пытался придумать, что скажу, когда выяснится: Моры нет ни в Янгале, ни у Кром Круаха.

Жрецы вбежали в почему-то открытую дверь бывшей темницы Моры и растерянно остановились посреди нее, ибо она была пуста. Спустя секунду дверь, с которой были сняты все маскирующие заклятия, захлопнулась за ними. Еще спустя секунду у двери появился Отец, и его вид не сулил ничего хорошего. Апогеем стала фраза жреца, донесшаяся из-за двери:

– Ты не знаешь, что натворил. Нельзя было ее выпускать.

Дела мои были плохи.

Драконы опалили стены чертогов, покружили над головами воинов, разрушили одну из северных башен и улетели. Надо отдать должное нашим солдатам: улетели они уже вчетвером.

Отец не собирался выносить мою экзекуцию в массы, поэтому на пиршестве, устроенном после боя, я сидел на своем прежнем месте, но мрачнее тучи. Рейгнлеву и телохранителям Отца было велено следить за мной, и возможности улизнуть не представлялось. Воины вместе с моей родней веселились, напивались, а я все больше осознавал прискорбность своего положения.

Уставшие воины понемногу расходились, Эйр незаметно исчезла сразу после начала пиршества, с первыми лучами рассвета и Бьерн наконец удалился нетвердой походкой.

В зале остались трое: я, Отец и Рейгнлейв.

– Ты можешь объяснить мне, что случилось сегодня, Лейф? – тихо спросил Отец безо всяких прелюдий.

– На Янгалу напали драконы Кром Круаха, – осторожно ответил я.

– Мой родной сын практически у меня на глазах объединяется с моим врагом и отдает ему единственное оружие, которое было у меня против него, – Отец говорил все так же тихо, будто не слыша меня.

– Это не так! – возмутился я. Меня обвиняли в том, что я мог бы сделать, но не сделал.

– Отец, позволь ему объяснить! – вступил Рейгнлейв. От его раскатистого голоса задрожали столы.

– Ты всегда слишком любил своего брата, Рейгнлейв! – голос Отца был не менее мощным, чем голос брата. – У меня достаточно доказательств! Лейф, – он обратил взгляд прищуренных глаз на меня. – Я не стану держать в своем доме предателя.

Раньше мне не доводилось гневить Отца и о том, насколько он скор на расправу, знал лишь понаслышке. Но сегодня убедился на своей шкуре.

Едва я успел вскочить на ноги, чтобы как-то защитить себя, зал перед моими глазами закружился, ноги оторвались от пола, и я оказался в сияющей пустоте. Моего тела не стало. Мысли рассыпались в разные стороны, и я не смог уцепиться ни за одну. Знание кто я и как оказался здесь, кем был до этого, таяло, словно утренний туман. Лишь ужас осознания того, что сделал Отец, удержал мое распадающееся сознание вместе. После ужаса пришла злость, а с ней способность, пусть и медленно, но соображать.