– Чтоб вас всех… – я облегченно вздохнул. – Что с ним?

– Ударился о край одного контейнера, – как ни в чем не бывало, произнес Матиас. – Вы же понимаете, как в невесомости трудно правильно махать руками.

– Да, капитан, – добродушно засмеялся Челик. – Оказывается удар в челюсть опаснее для того, кто бьет, а не тому, кого бьют.

– Не спорю, – Матиас поднял голову, и я заметил на его скуле свежий кровоподтек. – Нужно было малую тягу включить, тогда бы легче было.

– Ясно, – я представил, как они в грузовом отсеке договариваются устроить драку, и какие кульбиты совершают от ударов в невесомости, и мне непроизвольно стало смешно.

После этого инцидента, к счастью, мой экипаж больше не пытался устраивать потасовки – наверное, им хватило заработанных синяков и ран. Оказывается, что иногда, совсем немолодые мужики способны выкидывать такое, что можно назвать их зелеными юнцами.

Брошенная вахта конечно серьезный проступок, но кто о нем знает кроме нас самих – все-таки вокруг каравана глухое пространство.

И к своему сожалению, я понял, что я плохой капитан грузовоза. На атмосферных лайнерах все было не так – там капитан и команда работали не больше суток, а потом отправлялись в выходные. Здесь же от команды никуда нельзя было деться. Хороший капитан не допустил бы даже попытки устроить драку и смог бы примирить стороны, подавив недовольство на корню, или как хороший дипломат – уступками и договорами.

Мы преодолели две трети пути, когда появились новые проблемы.

Я сидел на вахте и читал что-то из электронной библиотеки. Время от времени заглядывал на мониторы – пусть Борт и прекрасно следил за пространством и датчиками, но все же… Час назад мы разминулись (по космическим меркам пройти в пяти тысячах километров от другого корабля это и есть «разминулись») с таким же грузовозом, шедшим с Титана. Пилот того корабля так плохо говорил на общеанглийском, что я с трудом понял его приветствия, мне показалось, что он пьян.

Когда я уже почти закончил очередную главу резкий сигнал резанул уши. Потом Борт без эмоций произнес:

– Капитан, у вас проблемы.

Я чуть не подскочил от такого. На секунду показалось, что у компьютера появилось чувство юмора.

– У меня? А может у нас? – спросил я довольно безразличным тоном.

– Нет, у вас, – повторил компьютер. – Хотите знать почему?

Я мысленно сказал все, что думаю об этом электронном умнике – не люблю в голос ругаться, только если вынуждающие обстоятельства.

– Говори, – сказал я.

– Я проверил соответствие содержимого контейнеров транспортным декларациям, – не часто, до этого, компьютер изъяснялся такими длинными предложениями.

– Ну и? – такую процедуру всегда делали за пару недель до выхода на пункт назначения, формальность, но неотвратимая.

– Я обнаружил три несоответствия, а одно из них может напрямую угрожать вашей работе.

– Странная забота, – я и правда удивился словам Борта.

– Я довольно опытный. До вас сменил восемь капитанов, – ответил Борт. – Мне не особо нравится их постоянные перетасовки. Слишком часто приходится приспосабливаться.

– Ого, – ухмыльнулся я. – А ты, оказывается, не так уж прост, Борт. Так что за проблема?

– На 70 процентов я уверен, что в контейнере биопродукты, запрещенные к вывозу с Земли.

– Почему ты так уверен?

– Датчики в грузовом отсеке постоянно фиксируют небольшое повышение аммиака и сероводорода в воздухе. Но системы корабля работают нормально. Я несколько недель наблюдал за контейнерами, вычисляя какой из них мог быть источником.

– А что в декларации по контейнеру?

– Синтетические удобрения для оранжерей.

– Не вот, разве удобрения не могут быть в неплотной упаковке, и скажем так – вонять, – я улыбнулся собственному нелепому остроумию.

– Возможно, но они уж точно не могут издавать звуки, – компьютер явно до этого скрывал свое чувство юмора.

– Запись есть? Давай послушаю.

Динамики выдали какой-то невнятный шорох, как будто кто-то осторожно скребся о стенку. Иногда поскребывание сменялось торопливым шорохом, как будто кто-то мелкий и пугливый пускался на утек.

– Что это, по-твоему? – спросил я у машины.

– Мало информации, – ответил Борт. – У меня нет рентгеновских сканеров, только инфракрасные фильтры на камерах. Если хотите, проверьте контейнер сами.

Я задумался. Все-таки взламывание запечатанного контейнера – вещь посерьезнее оставленной вахты. А если там действительно опасная контрабанда? Моей работы мне совсем не хотелось лишаться. Сидеть в камере тоже. Можно было списать такой груз по статье «природные факторы» – иногда, когда метеорит попадал в трюм и разносил сразу несколько контейнеров, экипаж мог спокойно выкинуть их за борт (лишний груз который все равно никто уже не примет), предварительно, конечно, составив убедительную разъяснительную.

Я вывел на экран трехмерный план отсека. Что-то было не так с одним из средних контейнеров, которые обычно крепят в хвосте – они по массе меньше, а значит и инерция от них (при маневрах) меньше. Потом я включил одну из камер и несколько секунд с недоумением смотрел на экран – ничего не увидел особенного, обычный серый контейнер, прикрепленный к полу гидравлическими зажимами.

Вызвав на связь Матиаса, я попросил его занять мою вахту – Борт все-таки правильно советовал мне пойти и самому посмотреть. В коридоре, в очередной раз оттолкнув подальше «аквариум» с флегматичной рыбкой, я надел теплый комбинезон – мы не тратили на обогрев грузового отсека прорву энергии – и поторопился к шлюзу. Из ниши рядом с ним, я взял фонарь и закрепил его на плечевой петле.

Индикаторы в шлюзе показали, что давление в грузовом отсеке чуть меньше нормального – это было вполне обычно. Ну, терпимо, мне нужно было всего несколько минут там пробыть.

Мягко вплыв над грубым железным полом грузового отсека – да, чуткая рука дизайнеров никогда не касалась этих хмурых помещений, высотой в двадцать метров – я сразу прислушался. Воздух был холодным, судя по показаниям термометра – минус пятнадцать. На контейнерах виднелась изморозь. Где-то гудели вентиляторы, потрескивали контакты в дежурных лампах над головой.

Сверяясь с планом, я добрался до нужного контейнера – высотой почти в два метра. Он не был облеплен инеем как прочие. Он был даже слегка теплым. Я даже руку вынул из перчатки и подержал на его поверхности.

– Борт, – тихо сказал я.

– Да, – прозвучал его голос в наушнике (в трюме динамиков не было).

– Дай мне связь с Матиасом и разбуди Челика.

Нет, не могу сказать, что я сильно уж колебался, что делать с этим странным контейнером – в наше неспокойное время гораздо разумнее точно узнать что там, чем мучительно догадываться до самого конца. Если сопроводительные документы врали о содержании, это уже говорило о многом. По крайней мере, для нас.

Челик, от рассказанного, даже заметно повеселел, оказывается ему давно уже казалось подозрительным, что у нас за весь рейс не было никаких проблем с грузом или караваном.

– Значит, будем открывать, – кивнул Матиас.

Времени у нас на решение этой проблемы было не так уж много – через трое суток мы пересечем условную границу сатурнианской экономической зоны, где к нам тут же нагрянет таможня. А уж эти ребята умели быстро и эффективно прочищать огромные грузовозы от контрабанды.

По нашей просьбе Борт повысил до обычного уровня давление в трюме и температуру градусов на двадцать – обмораживать уши нам совсем не хотелось. Малая тяга двигателей позволяла нам кое-как ходить, а не плыть по воздуху.

Челик, Матиас и я взяли в руки по обычному и крепкому лому (они всегда были в пожарном наборе) и осторожно приблизились к контейнеру. Челик даже приложил ухо к нему и минуту слушал. Затем он пожал плечами и нанес несильный удар по магнитной полоске опечатывавшей замок. Каждый из нас примерился и налег ломами на зазоры.

Стенка контейнера, немного посопротивлявшись, с гулким звуком и неестественно медленно, упала на железный пол. Мы зажали носы от резкого запаха, обрушившегося на наши ноздри.

– Ох, шайтан, – Челик отбежал от контейнера на несколько метров и попытался отдышаться, судорожно глотая ртом воздух.

В воздухе теперь летала пыль, похожая на мелкие остатки перепревшей травы.

Матиас, зажав нос пальцами, нацелил луч фонаря внутрь – там стояли прозрачные ящики, также было много переплетенных трубок и каких-то устройств.

У меня стала кружиться голова от запаха и показалось, что я вот-вот грохнусь в позорный обморок. Пришлось отступить метров на восемь и посидеть на холодном полу, пока в голове не прояснилось.

– Эй, капитан, – голос Матиаса был подозрительно весел. – Посмотри, иди.

Я заглянул в контейнер, где Матиас и Челик сидели на корточках у прозрачной стенки одного из ящиков.

– Ты посмотри, какая тут система устроена – и аппаратура подачи кислорода, корма, циркуляция воды и обогрев – указал он на технику, которой был забит контейнер. – Датчики давления, влажности.

Я наклонился и присмотрелся к прозрачному ящику – в нем, в лучах фонарей, проворно бегали крупные, блестящие тараканы.

– Так, я, кажется, догадываюсь, – осторожно начал Матиас.

– Ну? – Челик мерно отхлебывал из огромной кружки кофе, ничуть не брезгуя тем, что только что вскрывал контейнер полный тараканов.

– Это, судя по всему искусственный вид. Инженерная работа.

– Ну и что? – пожал Челик плечами. – Мало там лабораторий на Титане или где еще. Может они хотят ими заселить там все, чтоб размножались и прочее.

– А что они жрать там будут? Камни или ученых? – усмехнулся Матиас. – Там же нет никаких растений.

Я молча слушал и время от времени поглядывал назад, где в герметичных ящиках беззаботно шевелило усами сытое и здоровое тараканье племя.

– Ну откуда я знаю? – Челик даже развел руками, пролив кофе на пол.

– Капитан, пункт назначения этого груза – Рея? – спросил Матиас.

– Да, – кивнул я. – Думаешь это…

– А разве нет? – перебил он. – Вы посмотрите, как позаботились об этих жуках. Автономная система питания! Вы где-нибудь еще такое видели для тараканов? Кто-то очень хотел, чтобы никто из них не сдох. Знаете, что особо дефицитно на Рее и вообще в поселениях спутников Сатурна?

– Зерно, хлопок, да и просто любые растения пригодные в пищу, – вспомнил я, как прошлый раз в кафе Реи заламывали огромные деньги за обычный салат.

– Вот то-то и оно. Они ведь только недавно там стали выращивать, и сразу импорт продуктов упал, – ухмыльнулся Матиас. – Кто-то понес большие убытки.

– Биооружие, – озвучил я вывод.

– Они ядовитые? – у Челика округлились глаза.

– Да нет, – успокоил его Матиас. – Их хотели тихонько привезти и распространить по фермам. Понял? Наверняка эти усатые особо любят свежую зелень. Обычная торговая война с грязными методами.

Я снова взглянул на тараканов – жаль, что они не знают, что участвуют в таких масштабных вещах, как борьба за рынки сбыта.

Решение избавится от опасного для нас контейнера (и невольно помочь поселенцам отразить коварный удар пищевых компаний), мы приняли сразу, но вот способ избавления заставил нас подумать.

Начальство любит логически продуманные и четкие отчеты, сияющие лаконичностью и информативностью. К сожалению, мне, как капитану грузовоза, пришлось сутки просидеть над столом и монитором, пытаясь сочинить правдоподобную версию, пока Челик и Матиас усердно корпели над материализацией «природного фактора». Борт время от времени сообщал нам, что до контрольной точки, за которой к нам обязательно нагрянут таможенники, осталось не больше двух суток. Он конечно, как мог, притормозил полет «Кеплера» – с караваном на хвосте это отнюдь не легко.

Спустя девять часов напряженного труда им удалось смастерить дикую конструкцию из запасного маневрового двигателя, нескольких металлических болванок, корректирующих зарядов и блока управления. Борт сказал, что этой массы вполне хватит. Челик сразу повалился без сил и проспал часов одиннадцать. Матиас держался дольше, он даже вернулся на пост управления, чтобы наблюдать апогей нашего жульничества.

Без особых эмоций мы смотрели, как Борт вывел в космос эту дикую конструкцию. По его точным расчетам наш фальшивый метеорит описал длинную петлю над «Кеплером», разогнался и влепил по грузовому отсеку в точно обозначенном месте. Мы заблаговременно пристегнулись в креслах, но ощутили значительный удар.

Борт немедленно загерметизировал пробоину и провел инвентаризацию трюма – восемь сильно поврежденных контейнеров, а наша цель – превратилась в кучу раскаленных от удара обломков.

Матиас неожиданно тихо засмеялся. Я вопросительно посмотрел на него.

– Знаете, а мне вдруг этих тараканов жаль стало, – сказал он и снова захохотал. – Вот чуть-чуть, – Матиас даже хлопнул себя по коленям. – Ни за что ведь ребята издохли.

Когда мы поспешно сделали снимки «места происшествия» для объяснительной, изувеченные контейнеры и их куски были выброшены, наконец, в космос. Быстро удаляясь, они становились все меньше, а затем вообще исчезли на фоне россыпи звезд.

Матиас с облегчением зевнул, попрощался со мной и пошел спать.

Я еще посидел над окончательным вариантом объяснительной и уже собирался отправить ее к Земле, но тут понял, что те, кто очень хотел доставить этот тараканий контейнер на Рею, уж точно могли позаботиться о проблеме с таможней. И вполне вероятно, что мы зря волновались и разыгрывали попадание метеорита. Кто знает. Я, во всяком случае, ничуть не жалею об этом происшествии.

4.

Наш полет закончился вполне спокойно. Таможенники не стали особо приставать к нам с расспросами о повреждениях в трюме – пространство вокруг Сатурна всегда было замусорено, даже когда здесь не было ни одного человека. Что удивляться если очередной грузовик получил пробоину?

Объяснительную, хоть и с ворчанием, но приняли. Мы все хорошо тогда постарались. Борт, конечно, особенно заслужил благодарность. Я хотел купить ему в подарок дополнительные блоки памяти, но для его модели это оказалось не так просто. Потом пришлось их искать на Земле.

Челик и Матиас некоторое время еще летали в экипаже со мной, но потом перешли на другие рейсы. Наученные неприятным опытом, мы стали более придирчиво осматривать груз который принимали, совсем не хотелось вот так, на полпути найти у себя в трюме очередной сюрприз. И дело даже не в том, что мы были слишком уж законопослушными – кристально честным сейчас может быть, наверное, только священник, а в том, что платить штрафы и сидеть, на старости лет, в тюрьме никому не хотелось. Чувствуете разницу?

Что касается меня, то я до сих пор вожу грузовики на трассе Луна – Рея – Титан, иногда на Тритон или Венеру. Старость пока не так уж сильно угнетает меня – голова не дает сбоев, ноги ходят, а сердце стучит правильно. Только вижу я немного хуже, но разве это проблема в наше время. Стараюсь, как могу, держать себя в форме. Но с каждым разом, как я прилетаю на Землю, я чувствую, что мне все тяжелее. Гравитация, чтоб ее… Не знаю, сколько мне еще предназначено, но хочется думать, что еще есть время.

Старички-мужички все еще нужны в пилотах, а разве этого мало?

Май 2008г.