Средняя продолжительность жизни

За окном стояло то самое "доброе время суток" , столь любимое эпистолярными эстетами.

На автофикшен Максима Семеляка о нулевых, критических рецензий: умных, глубоких, сложных - больше, чем читательских. Объяснимо, "Средняя продолжительность жизни" в значительной степени вещь в себе, если и не в кантовом смысле абсолютной умонепостигаемости, то, уж точно, в бытовом - когда не хочется вникать, понимать, следовать за рассказчиком в дали, где он блуждает. Не читательский это проект, со времен Пушкина мало что изменилось, читатель ждет уж рифмы "розы", а не получая, теряет к рассказчику интерес. В книге на три с половиной сотни страниц должен быть какой-никакой сюжет и эмоциональная привязка,

Заставь его сострадать тебе, пробуди эмпатию - и он твой, хотя бы даже потом сетовал, как надоело бесконечное нытье литературы травмы. Семеляк этого не делает, кажется он органически неспособен играть в модную игру "давайте повесим всех собак на родителей". Да, сетует, что отдалился от отца, что ребенком был ему интересен, а подростком словно бы перестал для него существовать - ни одной фотографии против сотен и тысяч ежегодных в детстве (папа был профессиональный фотохудожник). Но не снимает и с себя ответственности за это отдаление, и вообще как-то подозрительно самодостаточен. Счастлив и востребован в профессии без необходимости жилы рвать, прогибаться под начальства и люто ненавидеть способ зарабатывания денег. Жалеть не за что, завидовать нечему

Неважно, насколько он хорош с метафорами, как извилист его внутренний мир, сколькими степенями эрудиции превосходит читателя. С последним все вообще сложно, мы охотнее простим автору некоторое скудоумие, чем слишком яростную яркость. Герой-рассказчик ярок, умен, свободен. Одинок, но не тяготится одиночеством. Ностальгирует по детству, но его поиски утраченного времени лишены прустова стремления вернуться туда - не больно оно было хорошее, то время. Отдаленность. непривязанность, отдельность от всего, существование внутри собственного континуума, куда читателю за ним не последовать - такова "Средняя продолжительность жизни", какая угодно. но не средняя.

Говорят, в романе хорошо схвачен и передан дух нулевых, особые умонастроения времени, когда шлюзы были открыты и казалось, что все еще возможно, но уже смутно понималось про зыбкость социальных лифтов и прочность стеклянного потолка. Наверно да, хотя мои нулевые достаточно сильно отличались от будней героя, необходимость начинать с нуля в другой стране и заботиться о двух детях не способствует расслабленности и скольжению по жизни. не вовлекаясь в серьезные отношения. Кроме того, нас разделяют те самые четыре года, что проводят границу более существенную, чем поколенческая - помните, примерно об этом говорит Максим, описывая первую встречу с Анитой и ее свитой? Как человек, не чуждый астрологии, я даже могла бы аргументированно объяснить эту разницу в мировосприятии сменой знаков трансурановыми планетами, но то было бы долго и вряд ли кому интересно, потому ограничусь констатацией - есть такое, это не досужая авторская фантазия. И да, пили мы все тогда много больше.

Резюмируя: читать ради стиля. У книги высокий порог вхождения и ближе к концу, когда понимаешь, что все так и ограничится пустопорожними разговорами, становится не то, чтобы противно, а как-то бессмысленно. Но продравшись через начало и чуть не доходя до конца - территория множественного читательского оргазма (для умеющих извлекать его из текста).

Современная проза почему-то несправедливо считается провальным жанром для отечественных авторов. Тем не менее, книги поражают своим разнообразием.
Эта книга не с богатым продуманным сюжетом, она напоминает диалоги на кухне в ночь, которые длятся до самого утра. Представьте себе, что вы собрались со своими знакомыми и друзьями детства, и вот каждый говорит. Говорит долго и нестройно: о своей жизни, о собственной важности, о проблемах. У каждого это именно его проблемы, ни на чьи другие не похожие. У каждого своя правда, заведомо верная. При этом сами вы говорите крайне мало или что-то не по делу, лишь бы продолжить диалог.
Вот как ощущается эта книга. Погружение взрослого человека в пучину прошлого, в ностальгию мира, который рухнул, но который он и не пытался удержать. Вечные разговоры о пустом, о ненужном, которыми герои пытаются заполнить свои жизни. Книга повествует о 2008-м году, а думаю, многие из нас хотели бы вернуть «свой 2007», тут почти то же самое. Чувства и эмоции похожи на кашу сплошного неудовлетворения от жизни, которое главный герой никак не может пережить. В какой-то степени инфантильность взрослого человека поражает его нежеланием взрослеть и принимать неприятную правду.
Ко всему прочему, атмосфера оздоровительного санатория или базы отдыха советского (или постсоветского) образца, в декорациях которой всё происходит, напоминает нам о нежных семейных поездках.
За неважными делами, за вечными пьянками и попытками остаться самым умным в любом диалоге скрывается неприятная правда: тоска по умершим родителям, разочарование собственной жизни, обида на «воспитателей» за неправильное воспитание. Более того, вместо того, чтобы делать хоть что-то поистине полезное или достойное, герой, словно школьник, находит множество бесполезных занятий, отнимающих слишком много времени и сил, чтобы заняться самым главным. И в итоге на это главное остается так мало времени, что даже особенность момента того «главного» теряется.
Эта книга не духоподъемная, она заставляет остановиться и посмотреть на то, куда катится наша жизнь, и точно ли мы двигаемся в нужном направлением. Или же нам, как и главному герою, нужен библиотекарь, который разложить книги жизни по полочкам и выплюнет нам в лицо пренеприятную истину.